ТРИ ОСНОВАНИЯ МИРА В ЕВРОПЕ
Доказательная политика для европейской безопасности
В идеальном мире Европа должна стать примером глубокого исчерпывающего урегулирования проблем безопасности. Однако ключевой вопрос состоит в том, как добиться этого в условиях «каникул» от стратегического мышления среди европейских элит? О прошлом и будущем безопасности в ЕС пишет Андрей Сушенцов, программный директор Валдайского клуба.
Парадокс современной ситуации состоит в том, что технологии эволюционируют значительно быстрее, чем наше понимание человека и общества. Мы научились добывать полезные ископаемые на астероидах, но не можем победить такие социальные проблемы, как депрессия, ксенофобия и вооружённые конфликты. Технологически мы подлинно в XXI веке – однако с точки зрения социальной и международной организации не продвинулись дальше семидесятых годов прошлого века.
Доминирующая тенденция в международной политике сейчас – идеологизация, которая является основным инструментом сохранения глобального доминирования Соединённых Штатов. В зависимости от искренности излагающего эту идеологическую линию она может быть либо манипуляцией, либо демонстрацией наивности понимания международной среды. Однако для международных отношений необходима доказательная политика, основанная не на эмоциях и беспредельном полёте мысли, а на точных наблюдениях, повторяемых экспериментах и надёжных данных. Другими словами, строго установленных объективных доказательствах.
Возьмём для примера ситуацию с безопасностью в Европе. Её узловые причины сводятся к трём стратегическим константам, каждая из которых понимается превратно.
Первое. Мир в Европейском союзе был обеспечен военным поражением во Второй мировой войне двух ключевых европейских военных держав – Германии и Франции – и дальнейшим разоружением Германии. Безопасность обеим странам с середины сороковых годов обеспечивают Соединённые Штаты Америки. Эта система после холодной войны распространилась и на другие страны Европы, в том числе бывшие страны Организации Варшавского договора. Но не на Россию, которая не могла оказаться на месте побеждённой в военном отношении страны – Франции или тем более Германии. Россия сохранила существенный военный потенциал и продолжила быть одной из главных стратегических констант на континенте. Её неизбежное исключение из системы безопасности, структурированной вокруг США и НАТО, неизбежно сделало Россию ключевым оппонентом этой системы.
Второе. Ведущие страны Европы, безопасность которых с середины сороковых обеспечивали Соединённые Штаты, имели возможность взять каникулы от стратегического мышления. В первую очередь это касается Германии. Элиты европейских стран испытывают наивные иллюзии по поводу источников мира на континенте. Они видят причины мира сначала в формировании Объединения угля и стали, активных экономических и гуманитарных контактах бывших враждующих сторон, забывая, что в начале этого процесса было болезненное военное поражение и последующее устранение ключевых военных держав в Европе как стратегического фактора.Сегодня эти пребывающие в иллюзии элиты объявляют, по меткому замечанию одного из европейских политиков, моральный крестовый поход на восток, строя из ЕС идеологическую империю.
При этом они близоруко относятся к проблемам членов Союза, которые не соответствуют предъявляемому стандарту. Конечно, это морализаторство не работает с практической точки зрения, часто выглядит смешным и, к сожалению, нередко трагичным, как мы можем убедиться по событиям украинского кризиса.
Третье. Никакая политика не может изменить географию. Важнейшим обстоятельством европейской безопасности стали плохо урегулированные последствия распада Советского Союза. Он не был подготовлен, произошёл в одночасье и, по сути, не решил ни одну из глубоких структурных проблем, которые возникли в связи с появлением на пространстве СССР дюжины новых независимых государств. Постсоветские конфликты – это последствия неорганизованного распада Советского Союза, который продолжается до сих пор. Военные кризисы на постсоветском пространстве – это эпизоды отложенной гражданской войны, которая могла разразиться сразу после распада Советского Союза, но благодаря ряду обстоятельств не произошла. До тех пор, пока эти последствия распада не будут урегулированы – это касается и прав населения, и стратегической инфраструктуры, и вопросов экономической взаимосвязанности, общих ценностей, идей и истории, – эти последствия будут давать о себе знать и оставаться одной из важных стратегических констант европейской безопасности.
Плохая новость состоит в том, что ни интеллектуальных, ни моральных сил у европейских лидеров признать это обстоятельство сейчас нет, а значит, мы находимся в стратегическом тупике. Доказательная политика не может привести к исчерпывающему результату в виде глубокого фундаментального урегулирования проблем безопасности в Европе.
Однако хорошая новость состоит в том, что, несмотря на неурегулированность ситуации в сфере безопасности, оснований для большой войны на континенте нет. Её не хочет общество. Эта война не разрешит указанные противоречия, а создаст новые проблемы. При этом основной фронт международной напряжённости перетекает в Восточную Азию; Европа – это затухающий вулкан. У европейских элит появляется время осмотреться и на собственном опыте убедиться, что доказательная политика в сфере международной безопасности возможна и даже необходима. В идеальном мире Европа должна стать примером глубокого исчерпывающего урегулирования проблем безопасности. Однако ключевой вопрос состоит в том, как добиться этого в условиях «каникул» от стратегического мышления среди европейских элит?
