ДЕМОКРАТИЯ СЕГОДНЯ. ЭТО ЧТО?
Виртуальный Саммит за демократию не дал ответа на главный вопрос – что сегодня есть «подлинная демократия»?
Далеко не все приглашённые из более 100 правительств на прошедший виртуальный Саммит за демократию являются приверженцами демократии. По сути, демократическая репутация многих по меньшей мере сомнительна, если не сказать больше. Взять, к примеру, Анголу, Демократическую Республику Конго, Ирак, Кению, Малайзию, Пакистан. Из геополитических соображений Белый дом включил в число участников саммита Бразилию, Индию, Филиппины и Польшу, несмотря на откат от демократии в этих странах в последние годы.
В связи в выбором стран на саммит редактор Corriere della Sera, экономист Федерико Фабини задаёт вопрос к тем странам, чья демократическая репутация у него не вызывает сомнений: «есть ли у них общие черты помимо того, что они проводят свободные и справедливые выборы, поддерживают верховенство закона и гарантируют свободу выражения мнений и другие личные права?» (PS, 08.12.2021).
Фабини пишет, что «одно можно сказать наверняка: когорта подлинной демократии меньше, чем десять лет назад. В последнее десятилетие в мире прослеживается хорошо задокументированная глобальная тенденция к сравнительно более авторитарным политическим системам. Из 146 стран с более чем двумя миллионами жителей, в 2020 году Freedom House посчитал “полностью свободными” только 39, по сравнению с 43 в 2010 году.
О том, насколько плачевно состояние демократии во многих регионах мира, свидетельствуют многочисленные опросы. Согласно индексу демократии, составляемому аналитической группой Economist Intelligence Unit, всего лишь 8,4% населения мира живут в полностью демократических государствах. А вот под властью авторитарных правителей находится треть человечества.
Но менее заметная особенность сегодняшних истинных демократий заключается в том, что у них наблюдается тенденция к старению населения. Из этих 146 более крупных стран практически ни у одной нет одновременно убедительного показателя демократии (выше 85 по 100-балльному индексу Freedom House) и относительно молодого населения. Единственным исключением являются крошечные Коста-Рика и Уругвай, в которых есть сильные демократические институты и медианный возраст составляет около 30 лет».
Как видно из графика, ни одна крупная страна не может быть одновременно молодой и свободной. Демократии сгруппированы в правом верхнем углу, представляя самые сильные гражданские и политические права в мире, а также его старейшее население. За последнее десятилетие этот процесс ускорился и в будущем с учётом демографических тенденций будет лишь углубляться. Это не означает, что политическая свобода приводит к старению населения или, что старые общества более благоприятны для демократии.
Однако в эпоху быстрых глобальных изменений и нарастающих кризисов эти демографические тенденции у Фабини вызывают новые вопросы: «влияет ли растущая доля пожилых избирателей на то, как страна будет адаптироваться и реагировать на международные потрясения, финансовые кризисы, инфляционные или дефляционные угрозы, прорывные технологии, миграционные волны и все проблемы, связанные с изменением климата?».
Фабини отвечает сам себе: «отсутствие смелости, открытости к новизне и долгосрочному видению в современных демократиях не обнадёживает».
Но вернёмся к первому вопросу Фабини – о «подлинной демократии».
Подлинная демократия
В редакционной статье немецкого издания Handelsblatt (09.12.2021) говорится о том, что на саммите выявились все трудности, о которых предупреждали скептики. Возникли вопросы. Кого считать демократиями? И почему демократии так часто бедны и небезопасны, а некоторые «автократии» процветают?
Критике подвергся и авторитет самого организатора саммита – Соединённых Штатов: «В этом деле США не должны брать на себя руководящую роль, — сказал Иан Бреммер, президент исследовательского центра Eurasia Group. — Потому что и в Америке с демократией не всё гладко». Имеется в виду поражение на выборах 2020 года, не признанное бывшим президентом Дональдом Трампом и его сторонниками и приведшее 6 января 2020 года к нападению (а скорее провокации – В. О.) погромщиков на Капитолий.
Кроме того, свобода, наступление которой в 90-е и 2000-е годы связывали с созданием всемирной паутины, превратилась в свою противоположность.
На это указывает ряд проблемных процессов, о которых тоже говорилось на саммите, начиная с «всемирной эпидемии дезинформации» и кончая «концентрацией информационной власти в руках горстки технологических компаний, господствующих на рынке».
Демократия и экономическое благосостояние
Эти явления / понятия больше не идут рука об руку. Сами участники саммита признают, что авторитарный Китай создал успешную экономическую модель и доказал, что способен эффективно бороться с пандемией.
Накануне Саммита за демократию 28 – 29 ноября 2021 года в Дакаре (Сенегал) состоялся восьмой Форума сотрудничества Китай-Африка (FOCAC). На прошлых форумах, которые проводятся раз в три года, Китай объявлял о выделении крупных пакетов финансирования на развитие. Но в этом году председатель КНР Си Цзиньпин открыл FOCAC обещанием предоставить ещё один миллиард доз вакцин от Covid-19 и увеличить паевые инвестиции частного сектора в Африку. Это всего лишь один из признаков глубоких изменений в ландшафте помощи развитию в результате пандемии.
Помощь развитию африканских стран со стороны так называемых «стран демократии» неадекватно устраняла узкие места в инфраструктуре. Отчасти именно этим объясняется тот факт, что африканские страны обычно рады китайским инвестициям.
Как отмечал в 2020 году министр иностранных дел Китая Ван И в своей речи о FOCAC, Китай занимался финансированием и строительством, завершив тысячи «жёстких» и «мягких» инфраструктурных проектов в Африке за первые два десятилетия нынешнего века. В результате в Африке были сооружены более 6 тысяч километров железных дорог и примерно столько же автомобильных. Кроме того, Китай построил почти 20 портов, более 80 крупных электростанций, более 130 медицинских объектов, 45 стадионов и 170 школ.
Всё это серьёзно помогло поддержать структурную трансформацию в Африке. Примерно 75-78% профинансированных Китаем проектов, завершённых в 54 африканских странах, помогали расширить какое-нибудь одно из пяти ключевых узких мест. Иными словами, семь из десяти завершённых проектов удовлетворяли базовые нужды народов континента. Более того, благодаря Китаю с 2011 года в 18 странах Африки промышленный сектор встал на траекторию роста.
Китай обязался прекратить финансирование строительства угольных электростанций и увеличить инвестиции в возобновляемую энергетику. Согласно новейшим данным о китайской помощи развитию, более 60% инвестиционных проектов Китая связаны с «зелёными» секторами экономики.
По сути всё это и есть вклад неприглашённого на Саммит за демократию «автократического» Китая в демократическое развитие африканских стран.
Почему демократическим путём избирают «недемократических» лидеров?
Милан Сволик из Йельского университета изучил 197 случаев краха демократических режимов за период с 1973 по 2018 год и подсчитал, что в 88 из них авторитарные правители получили власть, подобно Гитлеру, демократических путём, и только в 46 им помогли военные перевороты (остальные нельзя отнести ни к той, ни к другой категории — например, гражданскую войну). Более того, если до начала 1990-х годов перерождение демократии случалось только немногим чаще, чем насильственные захваты власти, то после окончания холодной войны оно стало обычным делом.
По мнению Сволика, это нельзя объяснить только тем, что диктаторы научились подавлять всякую оппозицию и манипулировать общественным мнением и СМИ. Он предлагает смириться с тем фактом, что «так называемые авторитарные популисты действительно популярны» (Journal Democracy, July, 2019).
Собственные интересы людям дороже, чем демократические ценности и процедуры.
Что имел ввиду Черчилль?
«Демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Этот афоризм Уинстона Черчилля стал флагом всех «истинных» демократов, он до сих пор активно применяется в политике.
Цитата прекрасно всем известна, чего не сказать о её контексте. Жан-Мари Поттье, шеф — редактор французского издания State (12.05.2016) провёл анализ возникновения этого афоризма.
Вопреки распространённому мнению Черчилль произнёс её не как всемогущий глава победившей во Второй мировой британской демократии, а как проигравший лидер. Эти слова прозвучали 11 ноября 1947 года в Палате общин, когда Черчилль был «всего лишь» лидером оппозиции после неожиданного, но сокрушительного поражения от лейбориста Клемента Эттли на выборах в июле 1945 года. В тот момент он критиковал стремительно терявшее рейтинги правительство, которое стремилось ограничить полномочия парламента и в частности право вето Палаты лордов.
Черчилль сказал:
«Как благородный джентльмен воспринимает демократию? Позвольте мне, господин председатель, объяснить ему это или, хотя бы самые основные моменты. Демократия — это не то, когда получают мандат на основе одних обещаний, а потом делают с ним все, что вздумается. Мы считаем, что между руководством и народом должны быть прочные отношения.
(…) Правительство из народа, созданное народом и для народа» — вот суверенное определение демократии.
(…) Едва ли я должен объяснять министру, что демократия не означает: «Мы получили большинство, причем неважно как, и срок на пять лет. Что нам с ним делать?» Это не демократия, а партийная болтовня, которая не касается основной массы жителей нашей страны.
(…) Править должен не парламент, а народ через парламент.
(…) Многие формы правления испытывались и еще будут испытаны в этом мире грехов и страданий. Никто не утверждает, что демократия совершенна или всеведуща. На самом деле, можно сказать, что она худшая форма правления, если не считать всех остальных, что были испытаны с течением времени. Однако существует мнение, и оно широко распространено в нашей стране, что народ должен быть суверенным, причём преемственным образом, и что общественное мнение, выражаемое всеми конституционными средствами, должно формировать, направлять и контролировать действия министров, которые являются служителями, а не хозяевами.
(…) У контролирующей аппарат группы людей и парламентского большинства, без сомнения, есть полномочия, чтобы предлагать все, что им вздумается без оглядки на отношение к этому народа или упоминание этого в предвыборной программе.
(…) Нужно ли позволить противной стороне принимать законы, которые влияют на суть нашей страны, в последние годы этого парламента без обращения к праву голоса народа? Нет, господин, демократия гласит: «Нет, тысячу раз нет. Вы не имеете право проводить на последнем этапе мандата законы, которые не кажутся приемлемыми и желанными народному большинству».
Разумеется, заключает Поттье, речь Черчилля, в которой тот пытается одновременно отстоять права Палаты лордов и британского народа (для него он требует досрочных выборов), не лишена оппортунизма.
«В любом случае, всё это напоминает нам, что контекст «великих фаз» в истории зачастую гораздо сложнее, чем это можно было бы подумать, глядя на красивую и звучную фразу».
