РОССИИ ПОРА ИЗБАВИТЬСЯ ОТ БАЛЛАСТА В ОТНОШЕНИЯХ С ЗАПАДОМ
Персонализация противника пойдет российской внешней политике только на пользу
Самое удивительное в истории с последним заявлением НАТО о якобы «готовности» к диалогу с Россией – это то, что в Москве на него вообще обратили внимание. После всех изменений в европейской и мировой политике за последние годы такие призывы выглядят как курьезные отголоски прошлой эпохи, о которой мы постепенно начинаем уже забывать.
Практическое значение НАТО как такового ничтожно и было таким всегда. Смысл его существования – в сохранении юридической основы для использования США территории 29 других стран альянса в случае возникновения такой необходимости.
Отношения России с НАТО, а не его имеющими военное значение странами, были феноменом первых 10–15 лет после холодной войны. Тогда Москва, во-первых, была фантастически слаба на мировой арене и, во-вторых, сохраняла надежду на собственную интеграцию с Западом, где рассчитывала через какое-то время неизбежно стать одним из лидеров. Просто в силу своих масштабов и огромного потенциала.
Оба эти фактора сейчас стали достоянием прошлого – Россия восстановила военно-политические возможности, соответствующие ее формальному статусу. Однако это потребовало отказа от второй задачи – вступления в сообщество стран Запада, поскольку сильную и самостоятельную Россию там никто никогда не ждал. Таким образом, уже к концу 2000-х годов сюжетов для наполнения содержательной повестки между Москвой и альянсом не осталось, а с 2008 до 2014 года разговор шел по затухающей.
Никакой связи с практическими вопросами европейской безопасности официальные отношения России и НАТО не имели и иметь не могли – все решения здесь принимались единолично США. Часто даже без привлечения наиболее значимых в военном отношении сателлитов в Европе – Британии и Франции. Вопрос о вступлении в альянс стран Восточной Европы и Прибалтики решался в Вашингтоне на основе собственного стратегического планирования и необходимости учета интересов этнических лоббистов в США. Америка, как ядерная сверхдержава, вообще никогда не должна учитывать интересы союзников при определении основных направлений своей внешней политики – они не имеют для обеспечения ее выживания никакого значения. И так было всегда – во время холодной войны и тем более после ее завершения.
Другими словами, диалог с НАТО как организацией для России возможен, только если она сама этого хочет по собственным объективным причинам. Мы вообще как-то отвыкли от того, что любое внешнеполитическое действие, в данном случае – отношения с некой организацией, нужно оценивать с точки зрения того, что оно дает стране, какую непосредственную выгоду приносит. Самоценных вопросов во внешней политике суверенных государств не бывает.
Тем более в случае с Россией, масштабы которой в принципе не позволяют считать отношения с кем-либо имеющими экзистенциальное значение. Пока у России такие задачи были, был и диалог с НАТО. Теперь их нет – нет и диалога, рассуждать о вероятности его возобновления можно только по незнанию сути проблемы или исполняя служебный долг, как это годами делают яркие представители российского МИДа. Им это положено, и пришлось бы реагировать даже на заявления инопланетян.
Собственно говоря, НАТО создавалось как инструмент для решения сугубо внутренних задач – в конце 1940-х годов главной из них было не допустить прихода в странах Западной Европы к власти левых и коммунистических правительств. НАТО – это вообще не о том, что заботит сегодня Россию и в меньшей степени Вашингтон в Европе. Здесь переговоры должны идти напрямую, а дискуссии о восстановлении переговоров с организацией – это не более чем способ сообщить о том, что США к серьезному разговору пока не готовы. Когда будут готовы, то Россия об этом узнает напрямую из Белого дома. Даже не из Государственного департамента, который Джо Байден ни к чему серьезному не подпускает на ружейный выстрел. Не для того он туда назначал такого яркого представителя «беспроблемных 90-х», как Энтони Блинкен, чтобы поручать своим дипломатам что-нибудь сравнительно серьезное.
В принципе, на этом можно и закончить. Но было бы немного легкомысленно игнорировать тот факт, что в время холодной войны и после нее Запад буквально наводнил Европу бесчисленными официальными структурами, стоящими под контролем США и их ближайших союзников – НАТО, Европейский союз, Совет Европы или ОБСЕ. Тот же Совет Россия – НАТО был создан в рамках временного потепления отношений с Западом в начале 2000-х годов. Россия вступила в эти организации, была их учредителем, как в случае с ОБСЕ, и эта эпоха оставила за собой длинный шлейф в отечественной внешнеполитической практике.
Кроме того, нельзя забывать, что многие в России, как и за ее пределами, не вполне понимают, что НАТО – это инструмент США и союзников для решения конкретных задач. Своего рода молоток, предназначенный для забивания конкретных гвоздей. Может ли быть диалог между человеком и молотком? Вряд ли, если мы остаемся в границах реального мира. Поэтому другие великие державы совершенно не спешат к тому, чтобы установить с «молотком» формальные отношения.
Этим не занимается Индия, которая много общается с США или Британией о вопросах безопасности. Нет такого диалога у Китая, и он совершенно не собирается удостаивать какого-нибудь Столтенберга официальным статусом партнера – слишком много чести.
Сейчас в документах НАТО Россия, как партнер по диалогу, соседствует не с великими державами, а с сателлитами США в «третьем мире» вроде Японии или Израиля, или с маленькими странами постсоветского пространства, для которых формальные отношения – это способ получить денежки или показать Москве свою «многовекторность». Лидеры постсоветских стран привыкли принимать отношения с могущественными союзами Запада в качестве доказательства собственной состоятельности и присутствия в международных делах. Нужен ли этот спорт России?
То, что формальная основа для возвращения России в круг «особых партнеров» НАТО сохраняется, – продукт инерции 1990-х годов, когда Россия соглашалась на низкий статус, поскольку верила, что сумеет отыграть свое в будущем. Сейчас отыгрывать негде и нечего – единое сообщество стран Запада существует только там, где помогает его ведущим участникам отстаивать свои хищнические интересы. А это, согласимся, слабенькая основа для системных отношений.
После событий 2008 и 2014 годов формальная возможность и готовность России к возобновлению диалога со всеми организациями Запада сохраняется только благодаря фантастической бережливости и терпению отечественной дипломатии. Здесь ничего не поделаешь – такова российская традиция, ставящая реальные дела на первое место, а символы – на второе. Москва всегда неохотно прекращает с кем-то отношения, даже если партнер ведет себя совершенно неадекватно.
Совсем недавно большого труда и непростого решения потребовало фактическое понижение уровня отношений с Европейским союзом. Хотя роль Брюсселя в континентальной европейской политике уже близка к нулю – его полностью вытеснили Берлин и Париж – дипломатические представительства сохраняются «на всякий случай».
Строго говоря, России уже давно бы следовало официально закрыть вопрос о возможности отношений с НАТО как организацией. Это ничего не изменит по существу, но лишит наших партнеров на Западе формальной возможности выдавать очередные трескучие заявления и ставить ультиматумы от лица своего союза, не решаясь это делать в личном качестве. Персонализация противника и четкое указание на то, что мы больше не собираемся «ломать дурочку», но готовы говорить с тем, кто принимает решения, пойдет российской внешней политике только на пользу.
