НЕДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ МИР
О кризисе управляемости в международной политике в уходящем году
Неизбежная в условиях такого вызова, как пандемия, концентрация государств на положении внутри всё больше заставляет их рассматривать любые международные проблемы в лучшем случае через призму своих дипломатических отношений с другими державами. В этих условиях сложно определить, какие из государств мира окажутся наиболее пострадавшими и вынужденными отвечать на самые сложные вызовы.
В уходящем году международная политика окончательно избавилась от остатков управляемости, понимаемой как способность государств решать наиболее фундаментальные проблемы в рамках формальных или неформальных институтов, и демократичности – как справедливого отношения к интересам стран безотносительно их силовых возможностей. В принципе, глобальные изменения баланса сил, спровоцированные ростом могущества Китая и реакцией на это Запада, изначально не оставляли много возможностей для того, чтобы ведущие державы рассматривали интересы других как часть собственных.
Однако ещё совсем недавно можно было рассчитывать на то, что важнейшим последствием разрушения монополии США и их ближайших союзников на исполнение роли глобального распределителя благ окажется демократизация международной политики – необходимость создания широких коалиций, способных решать важнейшие задачи своих участников на основе сравнительно равной выгоды. Это, в свою очередь, могло повысить управляемость мировыми делами, изрядно пошатнувшуюся за прошедшие после холодной войны десятилетия.
Эти ожидания оказались, как мы видим, недостаточно связанными с реальностью, и сейчас перед государствами стоят задачи не повышения цивилизованности того, как они друг с другом взаимодействуют, а управления всеобщим относительным одичанием.
То, что ещё совсем недавно выглядело в рамках наиболее распространённых представлений опасным отклонением, сейчас стало нормой международного взаимодействия. И степень ответственности за происходящее ведущих стран Запада выше исключительно потому, что именно они обладают пока наибольшими совокупными силовыми возможностями.
Пандемия коронавируса, возникшая в декабре 2019 года в Китае, настолько обострила проблему убеждения государствами собственных граждан в справедливости существующих порядков, что не оставила для них заметной возможности стремиться к справедливости в международных делах. И если 2020 год был скорее временем, когда национальные системы переживали шоковое состояние от внезапно появившейся угрозы, то 2021 год стал периодом адаптации к новым условиям. И здесь изначально присущее государствам эгоистическое поведение стало важнейшим ресурсом для сохранения этих высших форм социальной организации.
Редкие проявления гуманизма, такие как предложение России приостановить действие санкций в отношении Ирана и ряда других государств на время пандемии, стали исключениями, только подтверждающими это правило. Последний, и наиболее яркий, пример – это гуманитарная катастрофа, грозящая Афганистану в условиях заморозки зарубежных активов афганского правительства после прихода к власти в Кабуле движения «Талибан» . Западные страны, Россия, Китай и другие оказывают этой стране гуманитарную помощь, однако говорить о решении системных проблем, стоящих перед Афганистаном даже в краткосрочной перспективе, не приходится. Собственно говоря, у Запада нет совершенно никаких оснований желать стабилизации этой страны, поскольку её превращение в источник нестабильности для соседних держав только на пользу США и их союзникам.
Геополитика и связанные с ней соображения вообще вышли на первый план. Неизбежная в условиях такого вызова, как пандемия, концентрация государств на положении внутри всё больше заставляет их рассматривать любые международные проблемы в лучшем случае через призму своих дипломатических отношений с другими державами. Китай показывает всем миру пример закрытости, хотя два года назад именно он рассматривался, как альтернативный центр притяжения. Россия всё больше концентрируется на собственном внутреннем развитии, хотя и продолжает нести обязательства в отношении своих соседей. Европа в 2021 году исчезла с международной арены как позитивный фактор и сейчас проявляет себя исключительно в качестве источника озабоченностей для развивающихся государств. «Саммит демократий» во главе с США стал не альтернативным Китаю институтом глобальной координации политик и даже не фарсом, а просто формальным мероприятием. Которое к тому же состоялось в режиме видеоконференцсвязи.
В этих условиях сложно определить, какие из государств мира окажутся наиболее пострадавшими и вынужденными отвечать на самые сложные вызовы. Новое положение дел, скорее всего, поставит крест на стремлении отдельных экономик развиваться с опорой на встраивание в производственные или торговые цепочки, во главе которых стоят лидеры глобализации. Глобализация в знакомом нам виде вообще умирает и рассчитывать на её возрождение вряд ли имеет смысл. Это, конечно, является наиболее неприятной новостью для большинства государств, не обладающих накопленными богатствами, как у Запада, или колоссальным внутренним рынком, как у Китая или, потенциально, Индии.
Тем более что течение пандемии указывает на упущенные в силу объективных или субъективных причин Россией и другими «переходными» странами возможности создания устойчивых национальных экономик и социальных систем. В первую очередь – здравоохранения, оказавшегося под наибольшим ударом. Однако среди всех таких государств только Россия обладает впечатляющими масштабами, способностью обеспечить свой суверенитет и природными ресурсами. Для всех остальных, в первую очередь – соседей России на пространстве бывшего СССР, новое качество международной политики и мировой экономики не обещает ничего хорошего.
Уверенность в том, что Запад восстановит свои силы и сможет опять играть роль «доброго гегемона» убывает, но надежд на появление в этом качестве Китая тоже не прибавляется.
Для самих Китая и России состояние, в которое пришли мировые дела также не является сплошной хорошей новостью. Во-первых, Запад оказался гораздо более решительным в разрушении основ ушедшего международного порядка, чем это от него ожидали. Остатки либерального порядка уничтожаются его основателями намного быстрее и энергичнее, чем этого хотели бы в Москве и Пекине. Сама по себе политика односторонних мер экономического давления является убедительным доказательством того, что США и их союзники уже не видят для себя возможностей восстановления глобального управления во главе с собой.
Во-вторых, Китай и Россия никогда не строили планов уничтожения того порядка, который возник после холодной войны и не демонстрировали революционного поведения. Сейчас им приходится «на ходу» перестраиваться под мир, в котором исчезла прежняя система координат. Обе державы отвечают на этот вызов по-разному. Китай замыкается в себе, воспользовавшись универсальным оправданием пандемической угрозы. Россия пытается выстроить более устойчивую систему международного взаимодействия в Европе, сокращает своё присутствие в Азии и проводит более гибкую политику в странах-соседях.
Запад, как наиболее могущественный игрок, сохраняет пока способность к коллективному действию, хотя и она подвергается серьёзным испытаниям. США уже не могут столько давать своим союзникам, и лояльность Европы всё больше основана на понимании того, что поодиночке европейские государства полностью утеряют возможность влиять на своё положение в мире. В 2021 году суверенитет Европейского союза в мире окончательно стал продуктом даже не стратегического интереса, а доброй воли США. Кризис лидерства – естественный результат их удовлетворённости своим положением после холодной войны – поразил страны Запада в наибольшей степени. Пока его компенсируют демократические системы и накопленные за пятьсот лет конкурентные преимущества по сравнению с остальным человечеством. Но нельзя сказать точно, насколько продолжительным окажется эффект этого преимущества. Занятая сейчас Китаем и Россией оборонительная позиция позволяет говорить о том, что эти державы осознают – время работает на них, но вполне здраво оценивают свои собственные ресурсы.
Наступившая в 2021 году новая эпоха международной политики и мировой экономики не нуждается в исторических аналогиях. Хотя бы потому, что количество формально независимых государств ещё никогда не было таким значительным, а их способность к сравнительно моральному поведению никогда не подвергалась таким испытаниям. Уход в прошлое международных институтов – самого важного достижения XX века – оставляет перед державами огромное поле возможностей, и мы не можем сказать сейчас, какие из них окажутся востребованными для того, чтобы избежать всеобщего уничтожения.
