ПРИЗНАТЬ НЕЛЬЗЯ ОСТАВИТЬ
О решающем выборе Москвы в украинском кризисе
Ситуация в зоне конфликта в Донбассе достигла критической точки: Россия и мир замерли в напряженном ожидании, какое решение примет Москва.
Еще неделю назад могло казаться, что самая острая фаза кризиса вокруг Украины уже осталась в прошлом, и ситуация начинает выправляться. Для такого оптимистичного заключения были серьезные основания.
На встрече с президентом Владимиром Путиным 14 февраля министр иностранных дел Сергей Лавров заверил российского президента в том, что возможности дипломатического разрешения кризиса безопасности в Европе пока не исчерпаны, и диалог с Западом нужно продолжать.
Визит канцлера Германии Олафа Шольца в Москву 15 февраля прошел в целом в позитивном ключе, вроде даже наметилась перспектива договориться о каком-то моратории на вступление Украины в НАТО.
Министерство обороны РФ объявило о возвращении подразделений Западного и Южного военных округов в пункты постоянной дислокации после завершения учений у границы с Украиной.
Правда, на всем этом фоне некоторым диссонансом выглядело предложение Госдумы президенту признать независимость ДНР и ЛНР. Однако сам президент ответил на этот запрос весьма уклончиво, сославшись на важность выполнения минских договоренностей.
Многие наблюдатели сделали вывод о том, что Владимир Путин просто хотел иметь в своем рукаве дополнительный козырь, чтобы добиться большей сговорчивости со стороны Киева.
Но все изменилось буквально в течение нескольких последних дней.
Эпицентр кризиса сместился с российско-украинской границы в Донбасс, где уже утром 17 февраля началась стремительная эскалация. Число обстрелов по всей линии соприкосновения противостоящих друг другу сил резко возросло, посыпались взаимные обвинения в нарушениях перемирия, в том числе с использованием тяжелых вооружений. На следующий день главы ДНР и ЛНР Денис Пушилин и Леонид Пасечник объявили о начале всеобщей мобилизации и об эвакуации мирного населения республик в Россию. Москва возложила ответственность за все происходящее на Киев, а Вашингтон — на Москву.
Возникает представление, что, независимо от того, кто виновен в недавнем обострении ситуации, события в Донбассе вполне могут пойти по «грузинскому сценарию» 2008 года. То есть Москва так или иначе пойдет на дипломатическое признание самопровозглашенных республик, за которым последует ввод российских войск на их территорию и замораживание конфликта в Донбассе на годы, если не десятилетия вперед. Альтернативный вариант — тотальная эвакуация населения ДНР и ЛНР в соседние регионы России и возвращение обезлюдевшей территории Донбасса Киеву — выглядит гораздо менее вероятным.
Непосредственное вовлечение России в конфликт на стороне самопровозглашенных республик, по всей видимости, позволит пресечь возможные будущие вооруженные столкновения в Донбассе — дразнить Москву новыми военными провокациями Киев едва ли захочет. Но этим, пожалуй, все плюсы от дипломатического признания для российской стороны и исчерпываются. А вот неизбежные сопутствующие негативные последствия, как представляется, значительно более многочисленны и многообразны.
Прежде всего, сценарий признания будет означать, что Киев окончательно переиграл Москву в сложной дипломатической игре вокруг выполнения Минских соглашений. Именно российская сторона окажется могильщиком нормандского процесса, хотя на протяжении семи лет после подписания Минских соглашений главные претензии относительно их выполнения неизменно адресовались украинскому руководству. Понятно, что после признания ДНР и ЛНР Москвой ни о каком дальнейшем политическом давлении Запада на Киев больше говорить не придется. Более того, даже на политическую поддержку со стороны Китая в данном случае России рассчитывать не стоит: только что из Пекина прозвучало недвусмысленное заявление о необходимости неукоснительного выполнения всеми сторонами Минских соглашений.
Радикальные украинские националисты будут счастливы: окончательное отсечение Донбасса от остальной Украины еще больше сместит внутриукраинский баланс политических сил в их пользу, как в свое время сместило этот баланс присоединение Россией Крыма.
Естественно, сложнейшая и крайне дорогостоящая задача постконфликтного восстановления Донбасса становится постоянной головной болью Москвы, а не Киева и не западных столиц.
Изменение статус-кво в Донбассе, несомненно, станет спусковым крючком для нового залпа западных санкций в отношении России. Наверное, Соединенным Штатам и их союзникам пригодятся многие домашние заготовки, наработанные на случай прямого российского вторжения на территорию Украины. Собственно, в западном нарративе ввод российских войск на территорию ДНР и ЛНР будет рассматриваться именно как форма российского вторжения, пусть и не столь явного, как фронтальное наступление российской армии на Киев или на Харьков.
Главная неясность будет состоять в той цене, которую Москва будет вынуждена заплатить за свое решение о дипломатическом признании. Иными словами, вопрос состоит в том, на какой дисконт Россия сможет рассчитывать по сравнению с масштабной вооруженной интервенцией на территории Украины за пределами Донбасса.
Будет ли приведен в действие максимально жесткий пакет экономических санкций, нацеленный на российский энергетический экспорт и на российский финансовый сектор?
Насколько актуальными останутся западные предложения о мерах доверия в военной сфере, о восстановления линий коммуникаций между Россией и НАТО и о контроле над вооружениями в Европе?
Как изменятся перспективы военно-технической поддержки Украины со стороны НАТО, и будет ли готов Запад обсуждать возможность введения моратория на вступление Украины в Североатлантический альянс?
Будут ли продолжаться встречи на высшем уровне, сохранится ли практика визитов западных министров в Россию?
Как вообще будут строиться отношения между Москвой и западными столицами после того, как ДНР и ЛНР превратятся в аналоги Абхазии и Южной Осетии?
Пока на все эти вопросы нельзя дать однозначных ответов. Дипломатическое признание и даже ввод российских войск на территорию ДНР и ЛНР — это все-таки не одно и то же, что и бомбардировка Киева или захват Харькова с Мариуполем. Тем более что на Западе и так никогда не сомневались в наличии российского военного присутствия на территории Донбасса.
Изменение статус-кво было бы всего лишь еще одним подтверждением устоявшегося западного нарратива о природе и движущих силах украинского конфликта.
В то же время оставить без ответа российские действия Запад тоже не может. Санкционные меры уже отработаны и согласованы, и хотя бы некоторые из них так или иначе будут применены. По всей видимости, между США и Евросоюзом неизбежно возникнут разногласия по экономическим санкциям: Вашингтон будет настаивать на максимально жестком их варианте, в то время как Брюссель займет более умеренные позиции, сопротивляясь попыткам Белого дома перейти от точечных к секторальным санкциям. А вот в военно-стратегической сфере США и НАТО, как всегда, проявят трогательное единство, что поставит под вопрос даже восстановление полноценной работы Совета Россия—НАТО, не говоря уже о принятии каких-то мер доверия в военной области в Европе.
Признание ДНР и ЛНР Москвой едва ли ускорит процесс принятие Украины в НАТО, но, конечно, любые разговоры о моратории на это вступление будут на время прекращены. Военно-техническое сотрудничество Киева с Североатлантическим альянсом получит новый мощный стимул и, вероятно, будет включать поставки более современных и потенциально более дестабилизирующих вооружений, чем это имеет место сегодня.
В политическом диалоге между Россией и Западом зависнет пауза; ставшие в последнее время привычными визиты лидеров западных стран в Москву будут приостановлены. Фактический раздел Украины будет означать окончательное оформление раскола Европы, который может сохраниться еще очень долго. В отношения России и Запада будет внесена ясность, но это будет кристальная ясность холодного январского рассвета, когда обжигающий северный ветер перехватывает дыхание и выжимает невольные слезы из глаз.
