ТРИ ПОДХОДА АМЕРИКАНСКОЙ ЭЛИТЫ К ВЗАИМООТНОШЕНИЯМ С РОССИЕЙ
«Скептики», «алармисты» и «реалисты»
К концу 2000-х годов на обочину общественных и экспертных дискуссий в Америке были вытеснены те, кто с оптимизмом смотрел на Россию и считал, что она в целом принадлежит к западной цивилизации, глобально выступает на ее стороне, а все то, что не нравится мейнстримовским западным политикам, укладывается в категорию «национальных особенностей», на которые Россия имеет право. В рамках такой системы взглядов России не предъявлялось никаких особых претензий и условий. Скорее, формировался запрос к американскому истеблишменту – смотрите на Россию более справедливо и рационально, не отталкивайте ее и не загоняйте в угол, выстраивайте равноправные отношения.
К середине 2010-х неформальный лидер этой системы взглядов был вынужден признать: «Нам надо понять свое бедственное положение. Нас, оппонентов американской политики, которая внесла столь удручающий вклад в нынешний кризис, очень немного. Мы неорганизованны, у нас нет влиятельных сторонников. Я достаточно стар и знаю, что наши позиции существенно отличались в 1970-х и 1980-х, когда мы боролись за разрядку международной напряженности. Мы были в меньшинстве, но – в существенном меньшинстве. У нас были союзники наверху, даже в Конгрессе и Госдепартаменте. О наших взглядах писали ведущие газеты, говорили на радио и телевидении. (…) Сегодня ничего этого нет. У нас нет выхода на администрацию Обамы, практически нет доступа к Конгрессу, который стал двухпартийным оплотом политики холодной войны, и нас очень редко пускают в средства массовой информации основного направления». Автор этих слов – Стивен Коэн, почетный профессор Принстонского университета. И он был, пожалуй, последним, кто мог такое сказать без того, чтобы не прослыть полным маргиналом или «путинским агентом». После кончины Коэна в 2020 году не осталось ни одного авторитетного специалиста, готового положить свое имя и репутацию на сторону таких взглядов.
Три взгляда на Россию
С конца нулевых в США спектр дискуссий по России задают три системы взглядов – «скептики», «алармисты», «реалисты».
Система взглядов «скептиков» сложилась в середине 2000-х. Многие тогда решили, что Россия не стала партнером/другом США потому, что свернула с пути реформ. Из этого делался вывод: нужно оказывать на нее давление извне, а также поощрять оппозицию, которая бы оказывала давление изнутри. Попытка перезагрузить российско-американские отношения при администрациях Дмитрия Медведева и Барака Обамы лишь ненадолго притормозила развитие «скептицизма» в американских интеллектуальных кругах. После провала перезагрузки и нарастания разногласий между Москвой и Вашингтоном эта система взглядов значительно укрепилась. А когда в 2012 году Путин вновь сел в президентское кресло, «скептики» стали все в большей степени персонифицировать «российский вопрос». Проблемы в отношениях Москвы и Вашингтона свелись для них если и не полностью, то в значительной степени к фигуре российского президента. С 2014-го, после введения санкций и на фоне обвала рубля и других проблем российской экономики, «скептики» стали формулировать идеи об «упадке России», который видится им устойчивым трендом.
Активность Москвы на международной арене «скептики» считают не следствием ее силы, а, напротив, слабости – дескать, не справляясь с проблемами внутреннего развития, Россия компенсирует это активными (в их интерпретации – агрессивными) действиями в международных делах. На практическом уровне «скептики» предлагали политику «управления упадком России». Суть ее такова: 1) всячески осложнять жизнь представителям российской элиты и делать это более-менее пропорционально их предполагаемой близости к Путину; 2) наблюдать за «упадком России» и ждать, когда она ослабнет настолько, что будет готова к существенной корректировке своей внутренней и внешней политики, а также по возможности стимулировать приближение этого момента; 3) пока не произойдет то, что описано в предыдущем пункте, необходимо сдерживать внешнеполитические проекты Москвы. Образно говоря, «скептики» считают, что Россия «больна» (неправильное направление внутреннего развития), «болезнь» эта будет обостряться и надо оставить Россию наедине с этим недугом, пока он окончательно не подкосит ее силы, а до тех пор следить, чтобы Россия не «заразила» других. С некоторыми вариациями эта система взглядов присуща значительной части американского экспертного сообщества и госаппарата.
«Алармисты» были в Америке всегда, но они значительно окрепли после Пятидневной войны 2008 года. Их центральный тезис: Россия не «опасно заблуждается» (как считают «скептики»), а является последовательным и расчетливым врагом, который в предыдущее десятилетие усыпил американскую бдительность своими декларациями о приверженности «западному выбору». «Алармисты» били в набат: администрация Обамы недостаточно противодействует Москве! Они полагали, что, несмотря на экономические проблемы, внутренняя система в России достаточно прочна, внешняя политика становится все более дерзкой, а геополитические аппетиты разрастаются. При этом «алармисты» исходили из того, что Россия в экономическом и военном плане слабее, чем был Советский Союз, а США, наоборот, сильнее, чем во времена холодной войны, поэтому главное – действовать максимально решительно, и тогда Москву получится обуздать, то есть заставить ее отказаться от геополитических амбиций. «Алармисты» считали, что надо активно «прессинговать» Россию, расширяя географию и повышая интенсивность соперничества: чем масштабнее будет конфликт (естественно, до ядерной войны доводить нельзя), тем ярче проявлятся преимущества США. «Алармистов» в американском экспертном сообществе много. На такие позиции перешли многие неоконсерваторы, а также русофобы из числа выходцев из Восточной Европы, сюда же в основном сместились старые советологи.
«Реалисты» исходят из того, что надо иметь дело с той Россией, какая она есть сейчас. Тратить время и силы на попытки ее изменить или пассивно ждать таких изменений нецелесообразно. При этом «реалисты» не против внутриполитических изменений в России, они просто не считают, что такие изменения должны быть целью американской внешней политики. «Реалисты» полагают, что надо искать решения на нынешнем уровне баланса сил за счет разменов с учетом интересов России и США, а не пытаться кардинально изменить сложившиеся условия. Они также считают, что в мире есть более важные проблемы, чем Путин лично или Россия в целом. Нужно формировать новые региональные порядки (в том числе сдерживать Китай), нужно думать о том, каким будет мир с учетом развития новых технологий, в общем, нужно строить мир будущего, а не замыкаться на проблемах из прошлого. «Реалисты» уверены, что Россия никуда не денется, но, напротив, будет важной частью быстро меняющегося мира. А коли так, с ней нужно нормально взаимодействовать, а не тратить время и силы на ее внутреннее изменение или геополитический разгром. «Реалисты» видят варианты разменов практически по всем сложным вопросам в российско-американских отношениях (в том числе по «украинскому кризису»). Это не значит, что «реалисты» готовы во всем соглашаться с Москвой, но они готовы говорить и торговаться.
«Реалисты» против «алармистов» и «скептиков» в Вашингтоне
Со времени первой администрации Обамы «скептики» и «алармисты» сформировали что-то вроде интеллектуальной коалиции. Несмотря на важные различия во взглядах, у них есть общая платформа – критическое отношение к России, неприятие современной России. Их подход оказался понятнее «обамовцам», склонным к высокопарности и имевшим обостренное чувство того, что их руками вершится История. На «реалистов» они смотрели свысока, считая, что их взглядам не хватает масштабности. Казалось, что «реалисты» смогут поднять голову при Трампе – мол, при нем-то прагматизм и расчетливость опять будут востребованы. Но «реалисты», карьерные профессионалы, лояльные истеблишменту в широком смысле слова, хотя и не всегда с ним согласные, имели с Трампом, так сказать, непримиримые эстетические разногласия.
Зато на «реалистов» оказался готов опереться Байден. Нынешний американский президент понимает и чувствует ход истории последних десятилетий. Он знает, что и как происходило не благодаря тому, что ему об этом рассказали те или иные эксперты на брифингах, а потому, что сам во всем этом варился. Байден прекрасно понимает, какой «балласт» накопила американская внешняя политика после холодной войны. В отличие от трех предшественников, упорно пытавшихся развивать тупиковые направления внешнеполитического курса США, Байден взялся их закрыть. Он не говорил о том, что если еще вложиться, то можно будет получить дивиденды, а зафиксировал накопившиеся потери. Так, вопреки давлению истеблишмента Байден вывел войска из Афганистана.
Но уж такая в Вашингтоне атмосфера, что именно рациональные решения оказываются наиболее уязвимыми для критики. Российская тема настолько освоена коалицией «скептиков» и «алармистов», что «реалисты» не могут продвинуть свои тезисы. Любое их серьезное высказывание получает мощный ответ от «скептиков» и «алармистов».
«Реалисты» могли бы оказаться очень полезны, если бы Москва и Вашингтон стали договариваться закулисно, оберегая свои договоренности от агрессивной публичной среды. Однако за Байденом в этом плане приглядывают. Но главное, сама Россия не хочет кулуарных сделок. Ее так часто надували, что у нее нет оснований верить западным партнерам вообще, а особенно в формате секретных договоренностей. Из Москвы ситуация выглядит так: если вы заключаете сделку с Америкой, то нет никаких гарантий, что она будет выполняться, а уж если вы заключаете секретную сделку, то считайте, вас уже обманули. И апеллировать будет не к кому. России нужны не просто закрепленные на бумаге юридические и публичные соглашения, а такие, которые бы опирались на общественное мнение, на некий американский общественный консенсус в их пользу. Иначе высок риск того, что даже от юридического документа откажутся, когда в Белом доме сменится жилец.
«Реалисты», вполне способные найти компромиссные развязки в отношениях с Москвой, совершенно не способны их публично защитить в открытом экспертно-медийном пространстве США, сформировать общественную атмосферу, в которой столь радикальные коррективы в американской позиции, которых требует Россия, оказались бы возможны.
Решающей силой становятся «алармисты». Если они пойдут на разрыв с мечтателями-«скептиками» и вступят в интеллектуальный союз с «реалистами», то атмосфера в Вашингтоне может измениться. Но для этого «алармисты» должны признать, что сейчас «загасить» Россию не получится. Все так серьезно, что надо отложить решающую битву на потом, а пока зафиксировать баланс сил и для этого использовать навыки «реалистов».
Создаваемое Россией напряжение может побудить «алармистов» к такой подвижке. Но оно дает много аргументов и «скептикам», указывающим на то, что с «такой» Россией договариваться нельзя, и прочно держащимся за союз с «алармистами». Если «алармисты» не качнутся в сторону «реалистов», то даже при самом серьезном российском давлении американские власти окажутся не способны принять рациональные решения.
