ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ИЗБЫТОЧНОСТЬ И НЕДОСТАТОЧНОСТЬ
Завершение очередной эпохи нездоровой близости России и Европы потребует и соответствующего переформатирования дипломатической активности
Последние несколько дней были отмечены решениями властей целого ряда стран Европейского союза о высылке десятков сотрудников российских дипломатических представительств. Москва, видимо, ответит нашим соседям на Западе чем-то подобным, и это не должно восприниматься, как трагедия.
Учитывая то, что отношения между Россией и странами Запада в настоящее время находятся в состоянии, скорее, войны, чем мира, пусть даже и холодной, наиболее примечательным является не взаимное сокращение масштабов дипломатического представительства, а его сохранение, как таковое. Сейчас России и Европе говорить, за исключением контактов на самом высоком политическом уровне, собственно говоря, не о чем.
Массовое возвращение домой сотрудников российских дипломатических миссий, за которым, скорее всего, последуют аналогичные меры со стороны Москвы, – это приведение формально-бюрократической стороны отношений в соответствие с их реальным состоянием. Количество тех, кто вернется в Москву сейчас и отправится отсюда восвояси в последующие недели, позволяет увидеть диспропорцию масштабов отношений России с Западом и остальным миром. А кроме того, мы можем весьма отчетливо оценить подлинный размах государственного вмешательства в развитие отношений между народами на всех уровнях.
Да, именно так, поскольку количество дипломатов в посольствах – это не только и не столько о переговорах и других вопросах «высокой политики», сколько о необходимости государственного регулирования самых разных проявлений трансграничных отношений. Эти две особенности современных международных отношений и российской внешней политики позволяют дать сравнительно рациональный ответ на вопрос, возникающий у любого наблюдателя при виде того, сколько наших представителей должны будут в самое ближайшее время оставить страны своего постоянного пребывания.
То, что сейчас европейские страны одним решением высылают десятки российских дипломатов, является проявлением их нарастающей беспомощности воздействовать на Россию, не вступая с ней в прямое военное столкновение. Обрушив на нас невероятное количество мер экономической войны в первые десять дней после перехода украинского кризиса в фазу специальной военной операции, европейские страны почти исчерпали резерв способов давления, не наносящих неприемлемый ущерб им самим.
Следующие серьезные действия будут уже по-настоящему угрожать внутренней стабильности самой Европы. Другая альтернатива – это непосредственное включение в боевые действия, к чему европейские государства пока не очень готовы.
Сам факт присутствия таких масштабных дипломатических миссий в странах Запада – прямое следствие всей ориентации российской политики и любых внешних связей в последние десятилетия. Даже ничтожная Словения может позволить себе избавиться разом от 33 сотрудников российского посольства и других учреждений. Германия первоначально заявила о высылке 100 российских дипломатов, хотя в итоге ограничилась пока несколькими десятками. Причина таких масштабов в том, что после завершения холодной войны Европа, как и США, заняла для нас настолько доминирующее положение, что необходимые размеры дипломатического присутствия превысили любые разумные пределы.
Именно с европейскими партнерами работали и частично продолжают работать большинство российских компаний. Количество российских студентов, обучающихся в европейских странах, а также граждан, постоянно там проживающих, превышает, видимо, совокупный показатель всех остальных стран мира. Россия оказалась вовлечена в невероятное количество проектов в сфере науки и гражданского общества, связанных именно с европейскими странами.
Другими словами, за последние 30 лет мы оказались привязаны к Европе более чем к какому-либо другому региону и переплетены с ней невероятным количеством связей.
При этом специфика отношений именно с Западом – это максимальная бюрократическая нагрузка на любой вид трансграничной деятельности. Европейские общества и экономики вообще страдают слишком большим объемом государственного вмешательства в частные или коммерческие дела. А за последние годы, по мере того, как страны ЕС все больше работали «на холостом ходу», бесконечное регулирование стало требоваться даже для таких элементарных вещей, как сотрудничество в сфере образования и культуры.
Административное управление взаимодействием ученых, учителей, художников, поэтов и предпринимателей стало основным наполнением отношений как внутри самого Евросоюза, так и в его связях с внешними партнерами. Не говоря уже о том, что и в глобальном масштабе усиление регулирующей роли государства вообще является одной из самых ярких примет последнего десятилетия. Поддержание этих связей в рабочем состоянии – от туризма до сотрудничества университетов и больниц – требует невероятного количества чиновников, работа которых весьма далека от дипломатической в нашем традиционном понимании.
В первой половине 2000-х годов Россия начала активно развивать сотрудничество с Европейским союзом, как организацией. Тогда каждое российское министерство и федеральное ведомство получило предписание направить в представительство при Евросоюзе своего человека для координации отношений именно в своей конкретной сфере. До сих пор вспоминается ужас, который в то время охватил отдельных руководителей, поскольку отправлять в Брюссель надо было лучших, а такие работники всегда нужнее дома. Поэтому сейчас не только национальные столицы, но и руководители европейской бюрократии имеют возможности выслать «собственных» российских дипломатов.
Отношения России и Европы давно перестали быть дипломатическими в классическом значении этого слова и стали почти интеграционными, управляющими единым и, как мы раньше думали, неразрывным комплексом контактов и постоянной совместной работы. И если перед Первой мировой войной европейские монархии, включая Россию, были родственными в плане отношений наших правящих династий, то сейчас такими стали наши общества. Что, как мы видим, в обоих случаях не стало гарантией от возникновения конфликта.
Стоит ли говорить, что ничего подобного у России не возникло со всеми остальными странами мира, за исключением, наверное, США, которые начали массово сворачивать дипломатические отношения еще раньше европейцев. Российские посольства даже в крупнейших странах Азии – Китае, Индии или Индонезии – с трудом приближаются по численности сотрудников к средним европейским государствам. Хотя количество наших граждан в странах Азии за последние 10–15 лет выросло многократно, как и место этих партнеров в объеме внешнеэкономических связей России.
Мы на протяжении последних десяти лет занимались «поворотом на Восток» с опорой на несоизмеримо меньшее количество сотрудников загранучреждений в Азии, чем это реально требуется или наличествует в даже самых захудалых странах Европы. Не говоря уже о странах бывшего СССР, которые, по идее, вообще являются для России безусловным внешнеполитическим приоритетом. Здесь российские посольства являются весьма немногочисленными коллективами подлинных энтузиастов, решающих постоянно возрастающее количество задач на пределе своих физических возможностей. Те, кто работает где-нибудь в Душанбе, откуда в Россию приезжают сотни тысяч трудовых мигрантов, могут только мечтать о таких штатах, какими мы располагали в той же бессмысленной Словении.
Поэтому будет здорово, если огромная масса весьма образованных и опытных чиновников и дипломатов, возвращающихся сейчас из Европы, сможет пройти переподготовку для работы в тех странах, которые не испытывают в отношении России враждебных намерений. Тем более что российские дипломаты – это, в сущности, универсальные профессионалы, способные решать задачи любой сложности. Известны примеры, когда выдающиеся представители этой славной профессии, годами пытавшиеся донести до европейцев толику здравого смысла где-нибудь в Женеве, теперь блестяще организуют работу на более важных с точки зрения безопасности и развития России направлениях.
Завершение очередной эпохи нездоровой близости России и Европы потребует и соответствующего переформатирования дипломатической активности.
