КИССИНДЖЕР И БОРЬБА ЗА РОССИЮ
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
Наиболее важным результатом нарастающего конфликта на Украине и вокруг неё станет фундаментальное размежевание между Россией и Европой
Если нарастающий конфликт на Украине и вокруг неё не приведёт нас в ближайшем будущем к непоправимым последствиям глобального масштаба, его наиболее важным результатом станет фундаментальное размежевание между Россией и Европой, которое сделает невозможным сохранение даже незначительных нейтральных пространств и потребует значительного сокращения наших торгово-экономических связей, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.
Восстановление контроля над территорией Украины, что, скорее всего, и должно стать долгосрочной целью российской внешней политики здесь, решит основную проблему региональной безопасности – наличие «серой зоны», управление которой неизбежно становится предметом опасного с точки зрения эскалации противоборства. В этом смысле мы можем в долгосрочной перспективе рассчитывать на определённую стабилизацию, хотя в её основе и не будет лежать сотрудничество между основными региональными державами. Однако уже сейчас очевидно, что путь к миру окажется достаточно продолжительным и будет сопряжён с возникновением исключительно опасных ситуаций.
В своём выступлении перед участниками Давосского форума патриарх международной политики Генри Киссинджер указал на такую перспективу как на наименее желательную с его точки зрения, поскольку Россия тогда «полностью отделит себя от Европы и будет искать постоянный союз за её пределами», что приведёт к возникновению дипломатической дистанции масштабов холодной войны. Предотвратить это, на его взгляд, могли бы скорейшие, в течение двух ближайших месяцев, мирные переговоры между сторонами, результат которых учитывал бы российские интересы.
Для Киссинджера та или иная форма участия России в европейском концерте является, таким образом, безусловной ценностью, утрату которой необходимо предотвратить пока для этого есть шансы.
Однако при всей высочайшей оценке заслуг и мудрости этого государственного деятеля и учёного, безукоризненная логика Генри Киссинджера сталкивается только с одним препятствием – она работает тогда, когда определена расстановка сил и отношения между государствами уже прошли стадию военного конфликта. В этом смысле он, безусловно, следует по стопам своих великих предшественников – канцлера Австрийской империи Клеменса Меттерниха и министра иностранных дел Великобритании виконта Роберта Каслри, дипломатическим достижениям которых была посвящена в 1956 году его докторская диссертация. Оба они вошли в историю именно в качестве творцов нового европейского порядка, созданного после завершения наполеоновской эпохи во Франции и просуществовавшего, с незначительными коррективами, почти на протяжении последующих ста лет истории международной политики.
Как и его великие предшественники, Киссинджер появляется на мировой авансцене в эпоху, когда соотношение сил между наиболее важными державами уже определено «железом и кровью». Время его наибольших достижений – первая половина 1970-х годов – представляет собой период относительной стабильности, Однако нельзя игнорировать тот факт, что способность государств к такому поведению была обусловлена не их мудростью или ответственностью перед будущими поколениями, а гораздо более приземлёнными факторами. В первую очередь завершением «усадки» того порядка, приблизительные черты которого возникли в результате Второй мировой войны. За последовавшие 25 лет (1945–1970) этот порядок «дорабатывался» в ходе войны в Корее, интервенций США во Вьетнаме, силовых акций СССР в Венгрии и Чехословакии, нескольких опосредованных войн между СССР и США на Ближнем Востоке, завершения процесса распада европейских колониальных империй, а также значительного количества менее масштабных, но также драматических событий. И поэтому сейчас было бы трудно ожидать того, что дипломатия сможет выйти в мировых делах на первое место уже на начальном этапе процесса, который обещает быть весьма длительным и, скорее всего, достаточно кровопролитным.
Материальной основой того порядка, окончательный лоск которому придала дипломатия Киссинджера, политика разрядки с СССР и примирение 1972 года с Китаем, стало стратегическое поражение Европы в результате двух мировых войн первой половины XX века. Крушение европейских колониальных империй и историческое поражение Германии в её попытке занять центральное место в мировых делах выдвинули на передовые позиции США, что позволило сделать политику действительно глобальной. То, что в результате саморазрушения СССР этот порядок оказался недолговечным, стало, как мы видим сейчас, наибольшей трагедией, поскольку привело к исчезновению баланса сил в пользу доминирования только одной державы.
Мы можем предполагать, что центральное значение имеет масштабная эмансипация человечества от контроля со стороны стран Запада, наиболее важным фактором которой является рост экономического и политического могущества Китая. И если сам Китай, а также Индия и другие крупные государства за пределами Запада справятся с возложенной историей на них задачей, в предстоящие десятилетия международная система приобретёт черты, которые ей ранее были совершенно не свойственны.
С объективным процессом роста значения Китая и вслед за ним других крупных стран Азии, связано большинство важных событий, которые происходят сейчас как на глобальном, так и на региональном уровнях. Сама по себе решимость России, проявляемая в последние годы и особенно месяцы, тоже связана с глобальными изменениями. То, что Москва настолько целеустремленно встала на защиту своих интересов и ценностей, было обусловлено не только внутрироссийскими причинами, хотя и они имеют большое значение. И уж тем более не ожиданиями прямой материальной помощи со стороны Китая, которая могла бы компенсировать потери в ходе острой фазы конфликта с Западом.
Главный внешний источник российской уверенности в себе – это объективная оценка состояния международной политической и экономической среды, в которой даже полный разрыв с Западом не станет для России смертельно опасным с точки зрения решения её основных задач развития.
Более того, именно необходимость активного сближения с другими партнёрами, которую Россия до последнего времени не испытывала, может оказаться гораздо более надёжным способом выживания в меняющихся условиях.
Именно это понимают в США и Европе, что и вызывает там наибольшую тревогу. Если Россия за годы размежевания с Европой создаст сопоставимую систему торгово-экономических, политических, культурных и человеческих связей на Юге и Востоке, возвращение этой страны в западный ареал станет технически сложным. Пока этому препятствует колоссальное количество факторов, среди которых на первом месте находится накопленная за последние триста лет инерция тесного взаимодействия с Европой и активного взаимного присутствия. Более того, именно Европа была единственным постоянным партнёром России после её появления на арене международного взаимодействия.
Однако если острая фаза конфликта окажется продолжительной, к чему, судя по всему, и идёт дело, то элементарные потребности выживания заставят Россию избавиться от того, что связывает её с Европой. Именно к этому призывают, на самом деле, те российские учёные и общественные деятели, которые подчёркивают экзистенциальный характер противостояния, происходящего на наших западных рубежах.
Именно понимание США и союзниками того, что движение в сторону нового мирового порядка имеет под собой объективные основания, является наиболее важной причиной их борьбы с Россией. Неизбежное перераспределение ресурсов и власти в глобальном масштабе не может произойти полностью мирным образом, хотя нерациональность наступательной войны между великими державами в условиях ядерного сдерживания и даёт нам некоторую надежду на сохранение человечества. И в набирающей обороты борьбе Россия, несмотря на её военные возможности, как и Европа, – участник, уступающий по силам главным противоборствующим сторонам – Китаю и США. Поэтому за неё идёт борьба, о сокращающейся для Запада возможности выиграть которую и пытается сказать сейчас Генри Киссинджер.
