КАК ВОЗНИКЛИ И ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ ИНДИЙСКИЕ ОБЩИНЫ В РАЗНЫХ СТРАНАХ МИРА
Нынешний облик индийской диаспоры определили относительно недавние миграционные процессы
«Чтобы изучить дерево баньян, вы должны не только знать все о его стволе, растущем из своей земли, но и проследить, как его величие растет и распространяется на иную землю, ибо только так вы узнаете истинную природу жизненной силы. Цивилизация Индии, подобно баньяну, отбрасывает свою благодетельную тень на земли, далекие от места, где она родилась. Индия может жить и расти, распространяясь через границы, – не Индия политическая, но Индия идей».
Эти слова Рабиндраната Тагора часто цитируют, когда речь заходит об индийцах, живущих за пределами родины. Действительно, великий бенгальский поэт нарисовал впечатляющий образ, хорошо понятный всякому, кто видел баньян (фикус бенгальский) вживую. Это дерево выпускает из горизонтальных ветвей множество воздушных корней. Многие из них засыхают, не достигнув почвы. Те же, которым удается дорасти до земли, укореняются в ней и начинают расти вширь, образуя словно бы новые стволы. В результате дерево, выпустившее тысячи корней-стволов, разрастается порой на несколько гектаров, напоминая скорее рощу, но оставаясь при этом единым организмом, и даже потеря основного ствола не может его убить.
Но насколько этот красивый образ верен, когда речь заходит об индийской диаспоре? Действительно ли она представляет единое целое со стволом-Индией и питает его жизненными соками, добытыми из дальней земли?
От купцов до программистов
Индийская диаспора начала формироваться в незапамятные времена. Обычно первые сообщества за границей основывали купцы. Они отправлялись в дальние страны и оседали там, становясь посредниками между своими соплеменниками, ежегодно привозящими товары из Индии и других стран, и местными покупателями. По понятным причинам эти купцы путешествовали вдоль перспективных маршрутов и оседали там, где они пересекались. Так образовались первые крупные узлы индийской диаспоры – в городах, расположенных на морских побережьях, на перекрестках караванных или речных путей. Индийские купцы жили и вели дела на восточном побережье Африки, в Аравии, Центральной и Юго-Восточной Азии, в Средиземноморье и на Каспии, в Занзибаре, Омане, Бухаре, Астрахани, Малакке. Вторжения чужеземных армий несли смерть и разорение, но они же способствовали расширению индийской диаспоры: любой завоеватель, включавший территории Индостана в состав своей империи, открывал индийским купцам и банкирам доступ в другие ее части – так индийские сообщества появились в Персии и Афганистане. Эти сообщества состояли в основном из представителей торговых каст, многие из которых ради бизнеса меняли религию, переходя в ислам.
Но нынешний облик индийской диаспоры определили относительно недавние миграционные процессы. В середине XIX века Британия превратилась в империю, над которой никогда не заходило солнце, и установила почти полный контроль над целыми регионами, включая регион Индийского океана. Для экономического развития отдельных частей сложного имперского организма требовалась рабочая сила, которой зачастую не хватало в стратегически важных точках, но которой с избытком было в Индии. На протяжении всей второй половины XIX и первого десятилетия XX веков британское правительство проводило масштабную кампанию найма индийских рабочих для других колоний и зависимых территорий. Контракт с ними заключался на срок от трех до десяти лет. Транспортировка на место работы производилась за британский счет. А вот с обратной дорогой возникали сложности: нередко в договоре указывалось, что индийские гастарбайтеры должны оплачивать ее из своего кармана.
Желающих завербоваться хватало: как правило, это были представители низших каст или деревенская молодежь, которой на родине светило полунищенское существование с перспективой умереть во время очередного массового голода, который периодически случался в Британской Индии. Представители высших каст, в первую очередь брахманы, неплохо чувствовали себя и дома, тем более что они гораздо строже относились к кастовым запретам на пересечение «черной воды» (кала пани), то есть морей и океанов. Стремясь снизить издержки и уменьшить число людей, возвращающихся в Индию, британские власти шли на различные ухищрения, чтобы обеспечить долгосрочную эмиграцию, – от предоставления земли тем, кто отработал свой контракт, до завоза женщин из Индии.
К моменту окончания действия этой системы в 1917 году из Индии были вывезены более полутора миллионов рабочих. Причем нанимались они не только в британские колонии: сначала контрабандой, а затем с официального разрешения Лондона был налажен экспорт индийской рабочей силы во французские, голландские и датские владения. Основными пунктами назначения стали Маврикий, Малайя и Южная Африка, но индийские рабочие появились и на Карибах, и на Фиджи в Тихом океане, и в Западной Африке. Параллельно с системой кабальных контрактов существовала и свободная миграция квалифицированной рабочей силы – как правило, не на плантации с плохим климатом, а в более благополучные места типа Австралии. Тут уже власти колоний и доминионов стремились ее ограничить, прямо запрещая иммиграцию из Индии. Власти других колоний, наоборот, ее поощряли, вербуя образованных мигрантов на службу в полицию и в администрацию и создавая из индийцев лояльную прослойку между собой и туземцами.
Распад Британской империи вызвал новые волны миграции. Жители бывших колоний, получившие независимость, зачастую предъявляли претензии не только к белым, но и к их верным слугам – индийцам. Массовые погромы вынудили многих членов диаспоры вновь сняться с места. Кто-то вернулся на историческую родину и с трудом встроился в изменившиеся реалии страны, которую их предки покинули пару поколений назад. Кто-то постарался приспособиться к новым условиям. Но многие переехали в Британию, которая некогда вырвала их предков из привычной среды обитания и отправила за тридевять морей.
Одновременно продолжалась эмиграция из теперь уже независимой Индии. Множество индийцев ехали за длинной рупией туда, где требовалась рабочая сила, – в ту же Британию, в страны Персидского залива, переживавшие нефтяной бум, в Америку. Все новые и новые корни баньяна достигали почвы и превращались в стволы.
Уезжай, если надо
Сейчас индийская диаспора по всему миру насчитывает около 32 млн человек. В это число входят как люди, имеющие индийское гражданство, но живущие за рубежом (Non-Resident Indians, NRI), так и этнические индийцы, не имеющие гражданства Индии (Overseas Citizen of India, OCI). Каждый год из Индии эмигрируют около 2,5 млн человек. Некоторые из них потом возвращаются, но многие остаются за границей. Больше всего индийцев живет в США – почти 4,5 млн, далее следуют Арабские Эмираты – 3,5 млн, Малайзия – 3 млн, Саудовская Аравия – более 2,5 млн, Мьянма – 2 млн, Британия – чуть меньше 2 млн, Канада – 1,7 млн, Шри-Ланка – 1,5 млн, ЮАР – 1,49 млн и Кувейт – чуть больше миллиона.
В самой Индии отношение к миграции неоднозначное. С одной стороны, среди уехавших помимо неквалифицированных рабочих хватает хорошо образованных и талантливых людей. Отправляются они главным образом в Америку и Британию, то есть туда, где можно найти применение своим способностям, заработать много денег и сделать карьеру в бизнесе или науке. Наличие большой диаспоры в этих странах и отсутствие языкового барьера позволяют индийцам существовать там вполне комфортно. На первый взгляд для индийской экономики это проклятие – постоянная утечка мозгов.
С другой стороны, возрастная структура индийского общества такова, что ежегодно на рынок труда выбрасываются десятки миллионов молодых людей. «Переварить» такие объемы индийская экономика не может. А если оставить их безработными, в обществе начнет расти напряжение, чреватое социальным взрывом. В такой ситуации эмиграция выглядит наименьшим злом, тем более что она вполне может принести пользу – как экономическую, так и политическую.
Диаспора как источник денег
В 1990/1991 финансовом году индийцы, живущие за границей, перевели домой $2,1 млрд. В 2020/2021-м – уже $87 млрд, сумму, превышающую объем ВВП соседней Шри-Ланки. Даже с поправкой на долларовую инфляцию рост поступлений колоссальный!
Переводы от индийцев, живущих и работающих за границей, играют важную роль в индийской экономике в целом, не говоря уже о тех штатах, куда идет основной поток средств, – Керале, Тамилнаде, Андхра-Прадеше, Пенджабе и Уттар-Прадеше. Больше всего денег ($13,8 млрд) перечисляют домой мигранты, трудящиеся в ОАЭ, на втором месте – США ($11,7 млрд), на третьем – Саудовская Аравия ($11,2 млрд). Причем по потокам средств из-за границы можно проследить, с какой конкретно страной теснее всего связаны жители того или иного штата: так, Андхра-Прадеш получает большую часть переводов из Америки, Керала – из Эмиратов, Пенджаб – из Канады, где есть крупная сикхская община.
Наиболее диверсифицирован в плане источников заграничных поступлений Тамилнад. Тамильские сообщества издавна существуют в Британии, Австралии, Малайзии и Сингапуре, а сравнительно недавно появились и в США, Франции, Канаде. Поток денег, впрочем, идет в обе стороны: родственники, живущие в Индии, помогают мигрантам обустроиться на новом месте и оплачивают обучение детей в престижных заведениях за границей. Но масштабы встречных денежных потоков, разумеется, несопоставимы.
Простыми переводами на родину экономическая роль индийских общин не исчерпывается. Части диаспоры формируют собственные финансовые и торговые сети, часто неофициальные, связанные с экономикой Индии, а разбогатевшие мигранты охотно инвестируют в индийский бизнес. Типичным примером такого рода деятельности служит Маврикий: благодаря трудовой миграции в XIX веке доля индийской диаспоры в населении острова составляет 68%. Неслучайно после реформ Нарасимхи Рао, либерализовавших в начале 1990-х индийскую экономику, Маврикий превратился в крупнейший офшор, через который перекачиваются средства в индийскую экономику.
Слишком мягкая сила
С политикой дела обстоят сложнее. В 1990-х среди индийских и западных, а затем и российских исследователей бытовало представление о том, что диаспора существенно увеличивает потенциал «мягкой силы» государства. Дескать, чем больше индийцев живут и ведут бизнес в том или ином государстве, тем сильнее их влияние. Рано или поздно представители общины начнут играть все большую роль в политике страны проживания, а заняв высокие посты, постараются улучшить ее отношения с Индией.
Однако, как оказалось, на практике все выходит совершенно иначе. Можно привести два показательных примера.
Первый – уже упоминавшийся Маврикий. В 2015 году Индия и Маврикий подписали двустороннее соглашение, в котором, в частности, говорилось о расширении взаимодействия в сфере морской безопасности. Спустя несколько лет в маврикийскую прессу просочились слухи о том, что Индия намерена построить на небольшом островке Агалега, принадлежащем Маврикию, военно-морскую базу, и общество встало на дыбы. Те же самые люди, которые охотно торговали с Индией, инвестировали в нее и поддерживали связи с индийскими родственниками, вышли на улицы с требованием не допустить создания индийской базы, чтобы Маврикий не оказался втянут в конфликт Нью-Дели и Пекина. Страсти улеглись, только когда власти объявили: база строится не для индийских ВМС, а для маврикийской береговой охраны.
Второй пример – история с покупкой Индией российских С-400. Чтобы повлиять на позицию США по этому вопросу и вывести Индию из-под угрозы вторичных санкций, Нью-Дели пустил в ход все средства – от публикаций в американской прессе до апелляций к американским политикам индийского происхождения. Всё оказалось тщетно. Заветный временный вывод из-под санкций Индия в итоге получила не благодаря своей мягкой силе, а из-за прагматичной позиции Пентагона и Госдепа, убедивших конгрессменов и сенаторов не портить отношения с Нью-Дели – ценным союзником в Южной Азии.
История попыток использовать индийскую диаспору в США для решения политических задач высвечивает все связанные с этим проблемы. Политики индийского происхождения публично напоминают о своих корнях во время избирательных кампаний, чтобы заручиться голосами соплеменников. Но когда дело доходит до реальных решений, эти же политики становятся чуть ли не главными патриотами Америки. Ничего удивительного в этом нет: чтобы удержаться во власти, выходцу из диаспоры необходимо выглядеть стопроцентным американцем, демонстрировать полную лояльность США и избегать любых действий, из-за которых его могли бы заподозрить в подыгрывании другой державе.
Диаспоральные проблемы
Наконец, любая диаспора порождает определенные обязательства и проблемы, порой превращаясь в головную боль для Индии. Декларируемая тесная связь с индийской общиной за рубежом вынуждает Нью-Дели заступаться за индийцев и помогать им – часто себе во вред. Так, в свое время индийская община на Фиджи разрослась настолько, что по численности превысила коренное население острова. Между коренными фиджийцами и индофиджийцами регулярно возникали трения. Ко всему прочему, индофиджийцы активно участвовали в политике и на выборах 1987 года обеспечили победу своему кандидату на пост премьер-министра. Это вызвало беспокойство среди коренных фиджийцев, обернувшееся военным переворотом, в результате которого сначала был свергнут премьер, а затем Фиджи вышел из-под власти британской короны и провозгласил себя республикой. Против индофиджийцев были введены дискриминационные законы. Вся эта история надолго испортила отношения между островом и Индией.
Можно вспомнить и другие примеры – в частности, дорогостоящие эвакуации индийцев из Кувейта во время войны в Персидском заливе или недавнюю эвакуацию индийцев с Украины после начала конфликта. Все эти операции, как правило, сопряжены со значительными расходами и большой головной болью. Но страна должна защищать своих граждан и членов диаспоры. Это индийские политики знают твердо.
