НУЖНО ЛИ ОПАСАТЬСЯ СМЕНЫ ЭЛИТ В ЕВРОПЕ
Даже постепенное вытеснение традиционных элит новыми силами не сможет привести к радикальным изменениям во внешней политике немедленно
Победа правой коалиции на выборах в Италии может стать не началом, но первым сигналом более длительного процесса смены политических элит в Европе.
Мы не должны рассчитывать, что новое итальянское правительство окажется способным остановить сползание Евросоюза в губительную для него воронку конфликта с Россией. Для этого еще не наступило время. Да и в любом случае самой важной задачей любой оппозиции является смена внутреннего, а не внешнего курса. Прошлый «поход» во власть европейские оппозиционеры безнадежно проиграли – в ходе борьбы с коронавирусом партии истеблишмента смогли вернуть себе монополию на власть. Теперь новым политическим силам в Европе предоставляется второй шанс, однако его реализация окажется достаточно затянутой по времени.
Одним из важнейших факторов, сделавших неизбежным военно-политический кризис в Европе, стала эволюция европейских политических элит после завершения холодной войны. Правильнее было бы, конечно, назвать этот процесс деградацией, что и делают часто отечественные и европейские наблюдатели. Сейчас правящие круги ведущих стран Евросоюза не видят способов решения накопленных социально-экономических проблем и пытаются только отвлечь внимание населения внешними вызовами – пандемией коронавируса или «российской угрозой». Выглядят эти попытки недостаточно убедительно.
Нельзя забывать, что современное состояние правящих элит не только ведущих, а всех государств Старого Света – это объективное следствие исторического процесса, повлиять на который никто не в состоянии. И сейчас мы, весьма вероятно, присутствуем при начале масштабных перемен и движения вверх нового поколения политиков. Вопрос состоит в том, нужно ли России испытывать по этому поводу опасения?
Опыт отношений с Европой говорит о том, что революция к западу от российских границ – всегда опасное для нас явление. Дважды за последние 200 лет радикальные изменения в европейских политических системах приводили к вторжениям на территорию России, вызывая почти катастрофические опустошения. Французская революция, порождением которой был Наполеон, буквально уничтожила старый порядок. Революция нацистов в Германии также смела прежние элиты и пыталась создать новое государство. Оба раза – в 1812-1814 годах и 1941-1945 годах – России приходилось с опорой только на свои ресурсы изгонять захватчиков, преследовать их в собственном логове и в конечном итоге восстанавливать в Европе старые порядки.
Именно так, потому что победа России над нацистской Германией привела к возвращению на лидирующие позиции именно тех европейцев, которые, собственно говоря, и довели дело до Второй мировой войны – британцев и французов. Да и за 150 лет до этого появление русской армии в Париже вернуло к жизни европейский баланс сил, участники которого не испытывали по отношению к России никакой симпатии. Кроме того, общая борьба с нацизмом и его поражение привели в Европу американцев, что лишило самих европейцев способности к самостоятельному определению своей политики. Таким образом, Россия в своей истории никогда не видела ничего хорошего как от радикальных изменений в Европе, так и от их закономерных поражений. С этим для многих связаны опасения сейчас – в вероятном приходе к власти европейских правых мы можем увидеть признаки повторения опасных для России событий.
Таким образом, гипотетически Россия, если исходить из предыдущего опыта, может в среднесрочной перспективе вновь столкнуться с альтернативой между враждебной стагнацией, с одной стороны, и даже более враждебными революционными движениями, с другой. В случае самого радикального развития событий уже через 10-15 лет в крупных европейских государствах нельзя исключать установление политических режимов, которые будут радикально отличаться от того, к чему мы привыкли за последние 80 лет. И вопрос здесь не во враждебности как таковой: в силу своей ресурсной недостаточности европейские соседи в любом случае будут смотреть на Россию как на конкурента и потенциальный объект для поглощения. Наиболее любопытной представляется оценка перспективы того, насколько быстро смена элит в Европе поставит эти державы перед необходимостью столкновения с Россией, а также – в каких формах будет развиваться такая конкуренция.
Пока можно предположить, что стратегически для России было бы гораздо безопаснее сохранение у власти тех, кто завел Европу в ее нынешнее тупиковое состояние. Эти элиты возникли после Второй мировой войны и сохраняли власть именно в рамках лишения европейцев самостоятельности. Присутствие у руля власти таких политиков, как Шольц или Макрон, является самой лучшей гарантией того, что все предложения вооружить Европу или сделать ее крупным игроком в сфере безопасности так и останутся на бумаге. Достаточно очевидно, что заявленные в этом году планы о перевооружении Германии, ведущей европейской державы, пока не выглядят сколько-нибудь настораживающими. Те расходы на оборону, которые пока были заявлены – это около 100 млрд евро, ни в коем случае не могут рассматриваться как достаточные для изменения всей парадигмы развития этой страны в военной сфере.
Тем более, что управлять этими решениями в любом случае должны политические элиты, столь же тесно связанные с США, сколь лишенные способности изменить траекторию развития, сформированную на руинах Европы после Второй мировой войны. Мы уже отмечали, что их важнейшей функцией было сохранение Германии и Европы, которую Берлин все больше контролирует, под американским управлением. Сами США также не собираются давать Европе самостоятельность даже под флагом борьбы с Россией или Китаем. Во-первых, это может создать у европейцев иллюзию о том, что они могут восстановить отношения с Россией на основе опыта сложного, но дипломатического взаимодействия на протяжении нескольких веков. Во-вторых, когда это касается Китая, то самостоятельная роль Европы вообще избыточна – в конфликте с Пекином европейцы могут исполнять только четко определенные вспомогательные задачи.
Поэтому единственной возможностью для ведущих европейских государств избавиться от американской опеки и создать собственную военно-политическую идентичность являются масштабные внутриполитические изменения в Старом Свете. Это должна стать революция, которая действительно сметет старые элиты и будет направлена на выживание европейских государств в новых турбулентных условиях. Мы видим, что пока резервы для такой революции ограничены.
Несмотря на движение общественного мнения вправо, а это неизбежный процесс в условиях стресса экономического кризиса и наплыва мигрантов, альтернативные движения и партии в Германии и Франции еще не набрали достаточные силы. Пример Италии здесь может быть интересным, поскольку в данном случае новое правительство уже будет выстроено на основе коалиции правых и части традиционной элиты, представленной Сильвио Берлускони. Однако ничего похожего в самых могущественных с точки зрения экономики и количества населения странах ЕС пока не просматривается.
Кроме того, даже постепенное вытеснение традиционных элит новыми силами не сможет привести к радикальным изменениям во внешней политике немедленно. Накопленный масштаб экономических и управленческих проблем таков, что любое новое правительство будет вынуждено заниматься их решением, особенно в сложной международной обстановке и под давлением извне.
Нельзя недооценивать и масштабы разгрома, которому Европа подверглась в середине ХХ века – его результаты могли оставить в памяти европейцев настолько глубокие следы, что радикально изменить их поведение окажется невозможно. Приход к власти в Германии нацистов после Первой мировой войны состоялся практически немедленно вслед за унизительным поражением, основу этого движения составляли люди, прошедшие войну и уверенные в том, что стали жертвой внутреннего предательства. Сейчас мы будем иметь дело с европейцами, за плечами которых 80 лет сравнительно спокойного существования. Другими словами, если обновленная в ходе новой, стремительной или ползучей, революции Европа и будет представлять для России опасность, то это может произойти только через весьма и весьма продолжительный период времени.
