ГАРАНТ КРАСНОГО ПРОЕКТА КИТАЯ
О Си Цзиньпине и многом другом
The Economist выпускает в октябре 2022 г. подкаст из восьми частей под названием «Принц», посвященный восхождению Си Цзиньпина.
Главные посылы подкаста следующие:
Си Цзиньпин провел широкие чистки в партии и силах безопасности, чтобы устранить коррумпированных и политических. Он превратил раздробленную партию, исчезнувшую из жизни многих простых людей, во вездесущую, идеологически перезаряженную, технологичную машину. Он подавил инакомыслие;
Си Цзиньпин превратил песчаные отмели в Южно-Китайском море в крепости, пригрозил Тайваню военными учениями у побережья острова и увеличил развертывание ядерного оружия, чтобы держать Америку в страхе. Он усилил глобальную мощь Китая, используя его экономическую мощь в борьбе за политическое влияние с Западом, над которым он насмехается, считая его хаотичным и находящимся в упадке.
Си Цзиньпин считает сегодняшний мировой порядок навязанным Западом и хочет переписать правила. «Китайский народ никогда не позволит иностранным силам запугивать, угнетать или порабощать нас», — сказал он в 2021 году, отмечая столетие со дня основания партии. «Любому, кто посмеет попытаться сделать это, разобьют головы о Великую стальную стену, выкованную из плоти и крови более 1,4 миллиарда китайцев».
Конкуренция между Китаем и Западом — это, прежде всего, борьба между конкурирующими философиями. Западные правительства считают, что успех приходит, когда люди сами выбирают свою судьбу. Правители Китая считают, что люди должны пожертвовать своими свободами, неприкосновенностью частной жизни и достоинством ради общего блага, как это определено партией. Си Цзиньпин придерживается максималистской версии этого.
16 октября 2022 г. КПК созовет очередной съезд. Он продлится около недели и затронет широкий круг правящей элиты. Затем новая группа соберется, чтобы выбрать основное руководство на следующие пять лет. Почти наверняка Си Цзиньпин будет повторно назначен лидером партии и военным главнокомандующим, а также что он будет вновь утвержден в качестве председателя в начале следующего года. Это будет беспрецедентно в эпоху после Мао.
За последние несколько месяцев аналитики The Economist разговаривали с широким кругом людей, разбирающихся в личности Си Цзиньпина, от бывших чиновников на Западе до китайцев, знакомых с секретным миром элиты своей страны и влиянием, которое, возможно, сформировало политические предпочтения Си Цзиньпина.
Что показали опросы знающих людей
Когда Си пришёл к власти в 2012 году, некоторые американские наблюдатели с осторожным оптимизмом надеялись, что он окажется своего рода реформатором: не очередным Михаилом Горбачевым, а, по крайней мере, кем-то, кто попытается ладить с Соединенными Штатами и Западом в целом. Эти надежды рухнули, когда стало очевидно, что Си Цзиньпин полон решимости накопить огромную власть, безжалостно использовать ее для превращения Китая в глобальную державу, перед которой Запад будет трепетать.
Личные качества, которые поставили Си Цзиньпина на этот путь, будут продолжать вести его по нему. Как и силы вокруг него: национал – патриотическая элита, партия, которая не даст потерять контроль, и общественность, приветствующая сильного человека.
Так почему же многие западные аналитики были так неправы в своих предположениях о том, каким образом Си Цзиньпин станет лидером Китая? Есть две основные причины.
Во-первых, оценка личности Си Цзиньпина в 2012 году в основном основывалась на его семейных связях. Он был сыном Си Чжунсюня, ветерана революции, которая привела партию к власти в 1949 году. Отец Си Цзиньпина, умерший в 2002 году, подвергся чистке Мао и реабилитирован Дэном.
Отец Си Цзиньпина был экономическим реформатором, который под руководством Дэна руководил созданием первой в Китае «особой экономической зоны» — нынешнего динамично развивающегося мегаполиса Шэньчжэнь. Как отец, так и сын — общая черта китайской политической культуры. Многие ожидали, что сын такого пионера-реформатора окажется таким же.
Другая причина заключалась в недостатке информации. Си Цзиньпин был малоизвестным политиком. Он провел 17 лет в одной провинции — Фуцзянь на юго-восточном побережье, — прежде чем в 2002 году получил свою первую работу в качестве партийного руководителя провинции в соседнем Чжэцзяне.
Альфред Ву был журналистом государственных СМИ провинции Фуцзянь, которому было поручено освещать деятельность Си Цзиньпина. «Он был очень тихим и немного робким», — говорит г-н Ву, который сейчас работает в Национальном университете Сингапура. «Люди никогда не предполагали, что он станет национальным лидером».
В 2011 году, за год до того, как Си Цзиньпин пришел к власти, Джо Байден — тогдашний вице-президент Америки при Бараке Обаме — отправился в Китай, чтобы встретиться с Си Цзиньпином, который к тому времени также был вице-президентом своей страны. Байдена сопровождал Эван Медейрос, который был директором Совета национальной безопасности по Китаю. «Мы очень мало знали» о Си Цзиньпине, вспоминает Медейрос. Байден пытался наладить отношения с будущим лидером Китая: они неловко играли вместе в баскетбол во время посещения школы. По словам Медейроса, Си Цзиньпин производил впечатление «очень контролируемого и очень осторожного политика».
С момента своего прихода к власти Си Цзиньпин не давал личных интервью западным журналистам и не проводил никаких пресс-конференций, кроме коротких, вместе с иностранными лидерами во время государственных визитов. Его речи часто не публикуются до тех пор, (например, речь, в которой обсуждался распад Советского Союза и «чрезвычайно большие риски и проблемы», связанные с сохранением Коммунистической партии Китая у власти в отдаленном будущем, была опубликована только 15 сентября 2022 г., более чем через четыре года после того, как он ее произнес).
Расширяя власть Китая по всему миру, Си Цзиньпин держал себя в тайне. Его недавнее исчезновение из поля зрения общественности последовало после поездки в Среднюю Азию на ШОС, которая стала его первой зарубежной поездкой с тех пор, как COVID-19 был объявлен пандемией.
Визит Байдена в Китай в 2011 году действительно дал проблеск понимания. Дэниел Рассел, начальник Медейроса в Белом доме, вспоминает ужин, на котором Си Цзиньпин «достаточно долго говорил» о потрясениях, которые привели к свержению авторитарных лидеров в арабских странах в том году. Си Цзиньпин также размышлял о том, что могло вызвать эти события: он указал на коррупцию, фракционность внутри правящих партий и потерю лидерами связи с простыми гражданами и их потребностями. То же самое могло бы свергнуть Коммунистическую партию, если бы она не смогла действовать сообща, вспоминает Рассел, как он говорил.
Возможно, считают американские аналитики, самая большая ошибка, допущенная ими в то время, заключалась в том, что они недооценили, насколько сильно Си Цзиньпин был движим опасениями перед крахом партии, как далеко он зайдет, чтобы предотвратить это, и насколько широко разделялись его опасения в правящей элите.
Он был прав, почувствовав опасность. За несколько лет до этого Китай сильно изменился. За предыдущее десятилетие или два возник крупный домовладелец среднего класса. С быстрым ростом частного предпринимательства присутствие партии на низовом уровне уменьшилось: к тому времени большинство горожан почти не чувствовали с ней связи. Социальные сети только что появились как инструмент для общения; количество владельцев смартфонов росло. По всему Китаю люди использовали эти технологии, чтобы поделиться обидами. Появлялись небольшие неправительственные организации, отстаивающие права обездоленных.
И в партии назревал раскол. Соперник Си Цзиньпина, Бо Силай, боролся за внимание в юго-западном районе Чунцин, где он был главой партии. Бо Силай, харизматичный и красивый, завоевывал общественную поддержку, демонстративно борясь с коррупцией и взывая к затянувшейся ностальгии по якобы более справедливым временам Мао, когда государство обеспечивало горожан жильем и медицинским обслуживанием.
Бо Силай , член Политбюро, был арестован за коррупцию и злоупотребление властью в начале 2012 года. После того, как Си Цзиньпин пришел к власти, несколько месяцев спустя он предал Бо Силая суду. В 2013 году он был приговорен к пожизненному заключению. Чиновники предположили, что он замышлял государственный переворот. Несколько других, в том числе бывший глава службы безопасности Китая Чжоу Юнкан и два генерала в отставке, были обвинены в сговоре. Активы на сумму более 14 миллиардов долларов были конфискованы у семьи и партнеров Чжоу.
Многие аналитики были удивлены способностью Си Цзиньпина свергать таких влиятельных людей. Чжоу занимал самый высокий пост среди осужденных за коррупцию с 1949 года. Генералы были самыми высокопоставленными офицерами в форме в партийной комиссии, контролирующей вооруженные силы. Суд над Бо Силаем и репрессии к этим людям в первые три года правления Си Цзиньпина были политической драмой, соперничающей с арестом в 1976 году, вскоре после смерти Мао, «Банды четырех» — ультрарадикалов, которые организовали культурную революцию Мао.
Чистка была вызвана двумя важными чертами власти и личности Си Цзиньпина. Во-первых, это поддержка, которой он пользовался в элите. Запад увидел страну, которая пережила шторм мирового финансового кризиса 2007-2009 годов и быстро росла. Однако внутри Китая партийные инсайдеры были менее оптимистичны. Они в частном порядке критиковали предшественника Си Цзиньпина — Ху Цзиньтао за то, что он позволил стране дрейфовать, а партия потеряла свою дисциплину. Они считали, что для того, чтобы партия выжила, необходимо вдохнуть в нее новую целеустремленность и ужесточить над ней контроль. Идеи Си Цзиньпина о «китайской мечте» о «великом обновлении страны» вызвал отклик у многих.
Краснее красного
Другим активом, которым пользовался Си Цзиньпин, была его родословная. В Китае Си известен (шепотом) как тайцзы или «принцы». Это слово чаще всего применяется к потомкам лидеров, особенно к детям основателей коммунистического Китая. Члены этой группы пользуются политическим преимуществом. Среди первых 600 или около того многообещающих молодых чиновников, выявленных Бюро молодых кадров в начале 1980-х годов, около 5% были «принцами». В Постоянном комитете Политбюро, который Си Цзиньпин возглавил в 2012 году, таких было большинство.
Как писал Макиавелли около 500 лет назад, «наследственные государства… поддерживаются с гораздо меньшими трудностями, чем новые государства, поскольку все, что требуется, — это чтобы государь не отступал от обычаев своих предков».
Китайский лидер явно считает, что сохранение традиционной идеологической риторики партии — независимо от того, насколько она не соответствует многим аспектам сегодняшнего государственного капитализма — жизненно важно для того, чтобы ее 97 миллионов членов шли в ногу, а он сам руководил.
В 2009 году американское посольство в Пекине направило в Вашингтон секретную телеграмму (позже опубликованную Wikileaks) с оценкой одного неназванного, но явно пользующегося доверием китайского ученого, который знал Си Цзиньпина в начале карьеры китайского лидера. «Наш контакт убежден, что Си имеет подлинное чувство «права», полагая, что представители его поколения являются «законными наследниками» революционных достижений своих родителей и, следовательно, «заслуживают править Китаем», — говорится в депеше.
Источник, цитируемый в американской дипломатической телеграмме, пишет: Си Цзиньпин выжил, «став краснее, чем красный». Вместо того, чтобы отвергнуть партию после чисток Мао, он посвятил себя ее восстановлению. Партия, по его мнению, была единственным институтом, способным предотвратить повторение такого хаоса.
С точки зрения того, как Си Цзиньпин решил создать свой имидж, контакт оказался более правильным, чем оптимистично настроенные либералы.
«За последние несколько месяцев чиновников по всей стране заставили посмотреть фильм о распаде Советского Союза в 1991 году. Этот документальный фильм преподносит важный урок: нельзя критиковать гигантов коммунизма. Нападки на Сталина, как это сделал советский лидер Никита Хрущев в 1956 году, посеяли семена разрухи».
Си Цзиньпин не маоист. Он хочет подчинить частных предпринимателей, но не уничтожить их, как это сделал Мао, — их вклад в экономику слишком ценен, чтобы без него можно было обойтись. В отличие от Мао, который был рад разрушить партийные структуры в погоне за утопическими целями, Си Цзиньпин хочет укрепить политическую и экономическую структуру страны, сохраняя за партией твёрдый контроль.
Для Си Цзиньпина партия как институт значит больше, чем для Мао. Во время Культурной революции Мао пытался очиститься от своих критиков, развязав руки хунвейбинам. Во многих местах они захватили местную власть, нападая на партийных чиновников и партийные организации за «реакционность» или недостаточную маоистичность. Семья Си Цзиньпина была среди тех, кого преследовали. Его отца пытали. Его сводная сестра покончила с собой, чтобы избежать подобного обращения.
Этот опыт, возможно, укрепил веру Си Цзиньпина в сильную партию. Требовалось усиление, чтобы предотвратить повторение подобного хаоса. Давать волю массам было опасно.
Он использовал партию как свое оружие, внедряя партийные комитеты в частные фирмы и возрождая их по соседству. Партийные ячейки руководили массовой мобилизацией людей для обеспечения карантина, связанного с COVID-19.
В Синьцзяне партийным секретарям было предоставлено последнее слово в отношении того, кто будет отправлен в лагеря для задержанных за «дерадикализацию». Си Цзиньпин создал новые партийные группы, часто возглавляемые им самим, для надзора за работой правительственных министерств. Как он выразился: «Восток, запад, юг, север и центр — партия правит всем».
Аналитики The Economist считают, что Си Цзиньпин, которому 69 лет, скорее всего, будет править, формально или неформально, до тех пор, пока он достаточно в состоянии это делать. Его, по их мнению, практически невозможно свергнуть в созданном им высокотехнологичном государстве наблюдения.
Си Цзиньпин по-прежнему полон решимости свести на нет американскую мощь в окрестностях Китая и за его пределами.
Он видит растущую угрозу со стороны Америки, поскольку она пытается укрепить связи с «демократическими» странами, чтобы противостоять китайскому влиянию и лишить Китай доступа к передовым технологиям.
Он продолжит дипломатическую поддержку России, видя в ней жизненно важного союзника.
Тайвань должен продолжать беспокоиться. Учитывая неоднократные предположения Байдена о том, что Америка будет защищать Тайвань в военном отношении, он не может быть уверен в быстрой победе, если решит попытаться завоевать его (в некотором смысле это более сложная задача, чем подчинение Украины, учитывая ее территорию и удаленность от материка). Но захват Тайваня остается заявленной целью партии. Си Цзиньпин быстро создает необходимое для этого силы и средства.
Западные «оптимисты» могут возлагать надежды на перемены к лучшему в Китае, когда Си Цзиньпин уйдет с политической сцены. Но более широкая политическая элита, которая способствовала возвышению Си Цзиньпина, включая отставных лидеров, генералов и «принцев», может предпочесть, чтобы Китай оставался на том же политическом пути после его ухода.
По словам Си Цзиньпина, Китай переживает «изменения, которых не было за 100 лет» как дома, так и во всем мире. В условиях такой неопределенности большая часть правящей элиты, вероятно, хотела бы иметь твердую руку на румпеле — еще одного «рулевого», так же, как они оценили решение Дэна отправить армию на площадь Тяньаньмэнь.
Несмотря на свою неординарную, властную личность и склонность к изменению правил, Си Цзиньпин олицетворяет преемственность в китайской политике в той же степени, что и перемены.
