ЯПОНИЯ И НОВАЯ БИПОЛЯРНОСТЬ
Российский Совет по международным делам
Революция в японской политике безопасности
Одним из примечательных событий международной жизни начала года стало международное турне премьер-министра Японии Фумио Кисиды, посетившего столицы пяти стран — членов «Группы семи». Поездка, включившая в себя сразу два континента, была официально представлена как часть работы по подготовке к очередному саммиту G7, который должен состояться через полгода в Хиросиме. Дипломатический марафон Кисиды по Европе и Северной Америке также стал хорошей возможностью представить ключевым японским партнерам, союзникам и, возможно, даже противникам Страны восходящего солнца последние изменения в японской внешней и оборонной политике.
Поездка премьер-министра состоялась вскоре после того, как Япония внесла существенные изменения в свою Стратегию национальной безопасности 2013 года и в сопутствующие Стратегии нормативные документы. Изменения, надо сказать, более чем существенные. В ближайшие пять лет расходы Токио на оборону должны удвоиться, что сделает оборонный бюджет Японии третьим по величине в мире — после США и Китая. Важно отметить, что внесенные изменения подразумевают переход от традиционного укрепления собственно оборонного потенциала страны (неслучайно, вооруженные силы Японии после второй мировой войны именуются Силами самообороны) к наращиванию наступательных возможностей, включая производство и приобретение стратегических баллистических и крылатых ракетных систем. Россия, наряду с Северной Кореей, упоминается в новых документах как прямая «угроза безопасности» Японии, в то время как Китай позиционируется как наиболее значимый «вызов безопасности».
Пересмотр японских установок в сфере безопасности вряд ли стал неожиданностью для Москвы. После неудачи очередной попытки добиться прогресса в разрешении территориального спора между двумя странами и подписать, наконец, российско-японский мирный договор, в Кремле должны были быть готовыми к гораздо более жесткому японскому курсу на российском направлении по сравнению с подходом времен покойного премьер-министра Синдзо Абэ. В той или иной форме откат Токио от диалога с Москвой был политической неизбежностью задолго до начала специальной военной операции на территории Украины. Всем также понятно, что нынешняя негативная глобальная геополитическая динамика, включая российско-украинский конфликт и американо-китайскую напряженность вокруг Тайваня, так или иначе вынуждает Японию уделять больше внимания приоритетам безопасности. А это, в свою очередь, по определению или, скорее, по традиции предполагает укрепление военных связей Японии с Соединенными Штатами, поскольку именно США уже очень долгое время остаются единственным поставщиком безопасности для Токио.
Наметившиеся уже ранней весной прошлого года принципиальные сдвиги во внешней и оборонной политике Японии стали вполне очевидными в июне, когда Фумио Кисида приехал в Мадрид, оказавшись первым премьер-министром Японии, участвовавшим в саммите Североатлантического альянса. В обмен на решительную поддержку НАТО в начавшемся противостоянии блока с Россией японский лидер получил заверения в том, что альянс будет последовательно содействовать продвижению стратегических интересов Токио в Индо-Тихоокеанском регионе. Встречи, которые Кисида провел в Вашингтоне на прошлой неделе, подтверждают общую тенденцию прошлого года или даже последних двух-трех лет: Япония все больше сближается с Соединенными Штатами и с НАТО, все дальше отдаляясь от России и от Китая.
Нет сомнений в том, что в администрации Дж. Байдена должны радоваться этой эволюции японской политики. Как и ожидалось, в ходе встреч в Вашингтоне Фумио Кисиде дали соответствующие подтверждения из Белого дома о том, что обязательства США перед Японией в области безопасности остаются неизменными, а в случае необходимости — будут усилены. Взамен американские оборонные подрядчики теперь могут рассчитывать на новые многомиллиардные контракты от Японии (например, на поставки «Томагавков»). Две стороны, по-видимому, также договорились о координации дальнейшего санкционного давления на Москву и о планах ограничения доступа Пекина к чувствительным западным технологиям.
Еще предстоит увидеть, как именно правительство Кисиды собирается финансировать свою новую, беспрецедентно амбициозную оборонную позицию. Военные расходы в размере 41 триллиона иен (313 миллиардов долларов) на ближайшие пять лет — это не карманная мелочь, особенно для страны, которая уже накопила государственный долг в размере 250% своего ВНП и которая имеет много хронических проблем в своей экономике. Если предполагается собрать дополнительные средства за счет увеличения налогов, пусть даже и косвенных, то такой подход не прибавит политического капитала и так не слишком популярному премьер-министру, а также его Либерально-демократической партии.
Однако будем исходить из того, что японское руководство знает, что оно делает. Предположим, что объявленная Кисидой революция в японской политике безопасности пройдет успешно, не спровоцировав очередного внутриполитического кризиса и падения очередного кабинета. Тем не менее безоговорочная и безальтернативная ставка Токио на японо-американское партнерство в сфере безопасности создает известные риски и порождает некоторые вопросы.
Во-первых, существует некоторая неопределенность в отношении устойчивости «железных» обязательств Соединенных Штатов своим союзникам в области безопасности. Администрация Дж. Байдена, скорее всего, останется полностью приверженной японской безопасности, рассчитывая на взаимность Токио в предстоящем противостоянии Вашингтона и Пекина. Но никто не знает наверняка, что может произойти в США после президентских выборов в следующем году. Что если в Белом доме появится новый (или даже старый) Дональд Трамп, который начнет считать помощь США в области безопасности своим партнерам и союзникам своего рода коммерческой услугой с американской стороны? Удастся ли в этом случае договориться с Вашингтоном о продолжении сотрудничества на приемлемых для Токио условиях? Или же пришедшие к власти трамписты начнут выкручивать руки японским партнерам, пытаясь навязать им новые, кабальные условия продолжения сотрудничества? Реальность состоит в том, что американское общество остается глубоко разделенным, а от разделенного общества трудно ожидать долгосрочной последовательной внешней политики.
Во-вторых, насколько формирующаяся на наших глазах жесткая биполярность в мировой политике отвечает долгосрочным интересам Японии? И стоит ли Токио содействовать переходу к биполярному миру? Многие другие крупные державы — Индия, Бразилия, Турция, Индонезия, Саудовская Аравия, Египет — ведут себя в сходных условиях принципиально по-другому: они пытаются использовать нынешний поворотный момент в международных событиях, чтобы закрепить свою независимость или, по крайней мере, свою высокую степень автономии в мировых делах. То есть, большинство держав, играющих в одной весовой категории с Японией, активно противостоят наметившейся тенденции к биполярности, а не движутся в ее русле.
У каждой из этих стран могут быть нерешенные вопросы с Пекином, у каждой из них могут быть возражения по поводу действий России на Украине, но они не готовы принять как неизбежность контрастную черно-белую картину мира. Эти страны в гораздо большей степени, чем нынешнее японское руководство, фиксируют свое внимание на оттенках и полутонах. Что, кстати, является старой японской традицией, как убедительно доказывает нам японский писатель Дзюнъитиро Танидзаки в своем замечательном эссе «Похвала тени». Складывается впечатление, что это эссе сегодня чаще читают в Анкаре и в Дели, чем в Токио.
Будущее Японии не может зависеть только от ее партнерства с Соединенными Штатами и НАТО, при всей важности этого партнерства для Токио в нынешних условиях. В не меньшей степени будущее Японии зависит от ее отношений с евразийскими соседями. Не лишним будет напомнить, что не так давно Япония присоединилась к Региональному всеобъемлющему экономическому партнерству (РВЭП), образовав вместе с Китаем и тринадцатью другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона крупнейшее экономическое объединение на планете. Новый экономический блок включает в себя широкий набор участников всех цветов и оттенков политического спектра: демократий и автократий, капиталистических и социалистических систем, республиканских и монархических режимов. Хотя степень либерализации торговли в рамках РВЭП может показаться скромной на данный момент, ожидается, что она даст Японии экономические выгоды на уровне не менее 1% от ВВП страны.
Возможно, подобные инициативы заслуживают большего внимания со стороны японского внешнеполитического истеблишмента. Возможно, Япония сама могла бы выступить в роли одного из лидеров интеграционных процессов в Евразии. Кстати, определенный опыт у Токио в этом деле имеется — шесть лет назад, после того как США отказались о участия в Транстихоокеанском партнерстве, именно Синдзо Абэ взял на себя инициативу довести проект до завершения без американской стороны, что и позволило одиннадцати странам тихоокеанского региона подписать соответствующее соглашение в марте 2018 г. в чилийском Сантьяго. В долгосрочной перспективе более диверсифицированный японский международный портфель был бы предпочтительным как для самой Японии, так и для ее соседей.
