О ТОМ, ЧТО ЗНАЧИТ ПРИОСТАНОВКА РОССИЕЙ УЧАСТИЯ В ДСНВ
Срок годности прежней модели отношений, отправной точкой которой стал Карибский кризис, истек
Объявление президента России о приостановке участия в Договоре о СНВ стало новостью номер один ежегодного Послания и ключевым его сообщением по международной части. Оно и понятно, поскольку затрагивает то, что принято называть «стратегической стабильностью», то есть систему отношений по поддержанию мира между ядерными державами.
Но если попытаться суммировать главную мысль всего текста, это, пожалуй, призыв к России заняться собственными делами и саморазвитием. Планы мироустройства в данном выступлении отсутствовали. Да и внешний мир в целом занял весьма скромное место, лишь бы он не вмешивался в российские дела (Запад) и открывал для сотрудничества новые рынки и логистические коридоры (все прочие).
Схема отношений с западным сообществом, как они рисуются в послании, — размежевание по всем линиям: экономическое, политическое, финансовое и этическое. И это норма, а не аномалия. Поскольку в центре размежевания оказался украинский вопрос, а по нему у России и Запада диаметральные и несближаемые представления, оно приняло силовые формы и, вероятно, затянется надолго. Но цель сохраняется. И в этом контексте надо рассматривать решение по ДСНВ, а также намек на то, что возобновление ядерных испытаний — вещь не немыслимая. Оставим профессионалам (а у нас есть блестящие специалисты в этой сфере) военную сторону вопроса, в нем изрядно нюансов. Но данное решение все-таки в первую очередь политическое. С этим попробуем разобраться поподробнее.
Договор о СНВ, только недавно (в 2021 году) продленный на пять лет, — последний в серии соглашений, начало которым было положено во второй половине 1960-х и начале 1970-х годов. Финальный этап холодной войны вообще был периодом максимально регламентированного противостояния, и документы по противоракетной обороне, ограничении, а потом сокращении стратегических вооружений составляли каркас взаимного сдерживания ядерных сверхдержав. Конфронтацию официально провозгласили оконченной на рубеже 1990-х годов, политические, экономические и идеологические отношения Москвы и Вашингтона изменились. Но не стратегические — наличие хоть и сокращенных, но весьма значительных ядерных потенциалов оставалось фундаментом под зданием российско-американских связей. Было очевидно, против кого эти арсеналы, — иных мишеней просто не имелось.
С момента, как в 2002 году США объявили о выходе из Договора по ПРО, курс на демонтаж системы предохранителей времен холодной войны был в целом предопределен. Когда в краткий момент «перезагрузки» был подготовлен договор СНВ, многие комментаторы отмечали, что, вероятнее всего, это последний документ такого типа. Не столько по причине изменения характера контактов между Россией и США, сколько в связи с тем, что модель двусторонних соглашений плохо соотносилась с быстро формировавшейся мировой реальностью.
Как бы то ни было, область стратегической стабильности считалась последней возможностью поддерживать деловые отношения России и Соединенных Штатов как главных ответственных за избежание ядерного Армагеддона. То есть все остальное у нас не ладится, но хотя бы тут мы понимаем друг друга. Понимание, впрочем, с какого-то момента стало довольно иллюзорным. А с началом открытого военного противостояния в 2022 году сохранять прежний подход оказалось окончательно невозможным. Вообще, возникла уникальная и довольно опасная ситуация острой военной конфронтации двух ядерных сверхдержав, в которой одна участвует непосредственно, а вторая опосредованно, но от этого не менее активно.
Что на практике означает приостановка (по практике последних десятилетий — первая ступень выхода)? Естественно, в памяти специалистов немедленно всплывает бессмысленная и чрезвычайно дорогостоящая гонка вооружений семидесятых и восьмидесятых годов. Впрочем, есть надежда, что повторения того опыта не случится. Кстати, в Вашингтоне всегда была относительно влиятельная фракция, которая считала все договоры невыгодными и выступала за максимальную свободу рук. Однако в современной международной системе, которая вся основана на асимметричных отношениях и дисбалансе, прежняя мантра о паритете выглядит несколько устаревшей.
Заявление Владимира Путина — сознательное указание на то, что конфликт на Украине и ядерный фактор расположены в одной плоскости. Упоминание ядерных испытаний должно обозначить возможную траекторию дальнейшей эскалации со стороны России, если продолжится эскалация со стороны НАТО и США, о необходимости которой на днях многократно говорили на Мюнхенской конференции.
Завершение эпохи двусторонних договоров, а, возможно, и других соглашений того периода (многосторонних, но инициированных СССР и США) едва ли дает повод для радости. Любое «окультуривание» международной среды, а договоренности крупных стран по большим вопросам — это и есть укрепление основ политической культуры, лучше, чем необузданное проявление инстинктов. Но никакие соглашения не бывают бессрочными. Срок годности прежней модели отношений, отправной точкой которой стал Карибский кризис, истек. Появится ли новая мы сможем узнать довольно скоро.
