ВРЕМЯ ФРАГМЕНТАЦИИ
Мировая экономика разрушается, а не деглобализируется
Дестабилизация энергетических и продовольственных рынков, высокая глобальная инфляция и начавшееся ужесточение денежно-кредитной политики — это риски, которые создавали угрозу перспективам мировой экономики в прошлом году, а сейчас переходят в разряд хронических.
«Мировая экономика разрушается, а не деглобализируется. Геополитика создает более неопределенные экономические условия, поскольку мировая экономика раскалывается на конкурирующие блоки»,— написал в феврале 2023 года в своем исследовании Chatham House — британский Королевский институт международных отношений (имеет статус нежелательной организации в России).
Декаплинг, или разделение (от англ. decoupling) — явление в экономике, характеризуемое тем, что в развивающихся странах (BRICS) экономический рост превышает рост в развитых экономиках (G7).
Фрагментация мировой экономики обсуждалась на Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе 2023 года, где была представлена публикация директора-распорядителя МВФ Кристалины Георгиевой, посвященная борьбе с такой фрагментацией, и было отмечено, что «мы сталкиваемся с призраком новой холодной войны, которая может привести к распаду мира на соперничающие экономические блоки»; и также что «риск заключается в том, что политические вмешательства, предпринятые во имя экономической или национальной безопасности, могут иметь непредвиденные последствия или могут быть преднамеренно использованы для получения экономической выгоды за счет других».
Сейчас на первое место выходит риск геоэкономической фрагментации. Напряженность в отношениях между США и Китаем, действия Евросоюза, Соединенных Штатов, Японии и Южной Кореи по разрыву торгово-экономических связей с Россией, сбои в цепочках поставок, сокращение потоков капитала и резкий спад международного сотрудничества и многое другое ведут к фрагментации мировой экономики. Долгосрочные издержки одной лишь фрагментации торговли, по мнению главы МВФ, могут достичь 7% мирового ВВП, что примерно эквивалентно совокупному годовому объему производства Германии и Японии. Если к этому добавить технологическое разделение, некоторые страны могут столкнуться с потерями до 12% ВВП.
Разногласия проявляются не только между условно «демократическими» и условно «авторитарными» государствами, но и внутри западного блока, где, например, американские льготы по экологическим налогам угрожают вытянуть из ЕС инвестиционные капиталы и рабочие места, а императивное требование отказаться от российских энергоносителей делает стоимость энергии в Европе в пять раз выше, чем в США, и заметно тормозит экономическую активность в Старом Свете.
Технологические барьеры и сокращение трансграничных потоков капитала негативно сказываются как на объемах инвестиций, так и на возможностях производства и доступности товаров, что окажется наиболее болезненным для развивающихся экономик и для государств, прежде всего азиатских, зависящих от свободы торговли и от доступа к потребительским рынкам развитых стран.
Впрочем, у целого ряда развивающихся стран, прежде всего стран БРИКС, есть гигантский потенциал внутреннего потребительского рынка, есть ресурсы — природные и человеческие, а также промышленность, переведенная туда в свое время из Европы и США, накопленные компетенции в сфере производства и торговли. Но эти преимущества во многом нивелируются периферийным положением в мировой экономике, зависимостью от американских и европейских технологий, от интеллектуальной собственности и протекционизма развитых стран, от международных стандартов и пр., а также ввиду дефицита стабильных источников инвестиционного капитала.
Мировая экономика двух скоростей
30 января 2023 года МВФ опубликовал отчет под заголовком «Мировая экономика продолжит замедляться на фоне признаков устойчивости и возобновления активности в Китае», в котором неожиданно улучшил свой предыдущий прогноз мирового экономического роста на период 2023–2024 годов, связав это улучшение с возобновлением взаимодействия Китая с миром, что создает условия для более быстрого восстановления экономической активности, c экономическим ростом в Индии, а также с некоторым смягчением ситуации в мировых финансах после первых шоков повышения ставок.
МВФ сейчас дает намного более объективную оценку перспективам российской экономики, чем в прошлогодних публикациях.
Несмотря на санкционное давление, объем инвестиций в России не снизился, а напротив, вырос, как и капитальные расходы, поскольку и государство, и компании увеличивают капиталовложения, чтобы приспособиться к санкциям, а рекордный профицит внешней торговли из-за высоких цен на сырьевые товары сформировал в 2022 году ресурсы для дальнейшей перестройки российской экономики.
В обновленном прогнозе МВФ показывает, как энергокризис, глобальная инфляция и рост процентных ставок по-разному влияют на экономические перспективы развитых и развивающихся стран. Крайне низкие возможные темпы роста экономики Европы, рецессия в Британии и слабый подъем ВВП США контрастируют с прогнозами для развивающихся стран.
Локомотивами роста глобальной экономики по-прежнему остаются Индия и Китай, на которые в этом году будет приходиться половина мирового роста, а также Ближний Восток как регион, получающий максимальные выгоды от высоких цен на углеводороды и становящийся привлекательным потребительским рынком для производителей товаров со всего мира. В то же время на США, зону евро и Японию вместе взятых придется лишь десятая часть в совокупном приросте глобального ВВП.
Таким образом, планета разделяется не только на конкурирующие блоки, о которых пишут мировые аналитические центры, но и на два широтных пояса разных скоростей — тормозящееся пространство развитых экономик Северного полушария и ускоряющиеся страны «глобального Юга». Именно рост развивающихся экономик способен предотвратить мировую рецессию в ближайшие два года, а их «горизонтальное взаимодействие», то есть расширение торговли между странами Южной и Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки, поддержит позитивные тренды для их экономик.
Главная уязвимость «глобального Юга», препятствующая достижению самодостаточности,— это зависимость, зачастую кабальная, от доллароцентричной финансовой системы и хронический дефицит инвестиций и финансовых ресурсов. Долларовые долги развивающихся стран, которые мгновенно перетекают в активы глобальных банков и корпораций, и долларовые расчеты во взаимной торговле вызывают социально-экономические проблемы и дисбалансы, умножают неравенство и формируют неоколониальную модель отношений с Западом.
Старая и новая архитектура финансов
Международный валютный фонд отмечает в прогнозном докладе, что финансовая ситуация остается неустойчивой, особенно в связи с тем, что «центральные банки вступают на неизведанный путь к сокращению своих балансов». Выводы МВФ поддерживает и Генеральная ассамблея ООН.
Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш в ходе февральского брифинга, посвященного приоритетам на 2023 год, заявил, что пропасть между имущими и неимущими разделяет общества, страны и весь наш мир и что глобальная финансовая архитектура лежит в основе проблемы роста бедности и голода по всему миру, в ситуации когда развивающиеся страны вынуждены платить по займам в пять раз больше, чем страны с развитой экономикой… когда самый богатый один процент завладел почти половиной всего нового богатства за последнее десятилетие.
С трибуны ООН заявлено, что «глобальная финансовая архитектура нуждается не в простой эволюции; она нуждается в радикальном преобразовании. Настало время для нового Бреттон-Вудского соглашения», что «без фундаментальных реформ самые богатые страны и отдельные лица будут продолжать накапливать богатство, оставляя крохи сообществам и странам «глобального Юга»».
В старой Бреттон-Вудской системе 1944–1971 годов доллар США, обеспеченный золотом по фиксированному курсу 35 долларов за тройскую унцию, был базовой системной валютой, валютой международных расчетов и резервов центральных банков. Для функционирования системы были созданы международные институты, такие как МВФ и Международный банк реконструкции и развития, вошедший в группу Всемирного банка вместе с Международной ассоциацией развития, Международной финансовой корпорацией и Многосторонним агентством по гарантированию инвестиций, был задействован Банк международных расчетов в Базеле. Доллары США стали «мировыми деньгами», посредством которых все страны должны были между собой регулировать все финансовые и торговые дисбалансы.
И пусть золото уже не является обеспечением доллара, Бреттон-Вудскую систему сменила Ямайская система 1976 года, но основные глобальные финансовые институты Бреттон-Вудской системы остались. Были введены синтетические «мировые деньги» — так называемые СДР (специальные права заимствования) — искусственное платежное средство для регулирования сальдо платежных балансов, для покрытия дефицитов и пополнения резервов. Эмитентом СДР стал Международный валютный фонд.
МВФ и Всемирный банк разработали специальную макроэкономическую политику— так называемый Вашингтонский консенсус, предписывающий еще большую либерализацию финансовых рынков и дерегулирование экономики и снижение роли государства. Страны, которые согласились на условия Вашингтонского консенсуса, обрекли экономики на длительную стагнацию. А те государства, которые отказались «играть по правилам», не стали следовать рекомендациям МВФ и Всемирного банка и выбрали глобальную экономическую интеграцию при возможно более полном сохранении суверенитета, сейчас являются лидерами по темпам экономического роста.
Ситуация, когда распределение денежных средств и потоков капитала в мире всецело зависит от основной резервной и расчетной валюты — доллара, а эмиссия, по сути, мировой валюты используется для решения внутренних проблем США и создания гигантских долгов и при этом Соединенные Штаты используют доллар в качестве санкционного оружия для наказания противников или в качестве инструмента принуждения в отношении союзников, как раз и является одной из причин дестабилизации мировых финансов и раскола некогда глобальной экономики на конкурирующие блоки.
Выводов из вышеизложенного можно сделать минимум три:
— необеспеченная эмиссия долларов для затыкания дыр в американской экономике и последующее изъятие долларов из глобальной финансовой системы как попытка обуздать инфляцию усугубляют масштабы проблем и создают негативные эффекты для всей мировой экономики;
— старая доллароцентичная финансовая система не соответствует реалиям времени и интересам подавляющего большинства развивающихся стран;
— во «фрагментированной» экономике преимущество получают те государства, которые перестают играть по старым правилам и последовательно отстаивают собственные национальные интересы.
Очевидно, что при создании новой архитектуры финансов необходимо учитывать, что деньги — это не только средство расчетов, накоплений и платежей, но и социальный институт, имеющий общественный характер.
Именно поэтому в основу новой финансовой системы необходимо поместить новые международные финансовые институты, по аналогии с бреттон-вудскими институтами — МВФ и Группой Всемирного банка. Такие институты в виде банков развития и специальных валютных фондов могут создаваться объединениями государств, заинтересованных в экономическом сотрудничестве, в расширении взаимной торговли. Это БРИКС+, МЕРКОСУР, ШОС и пр.
Расчетными деньгами новой системы могут быть национальные валюты крупных стран, которые обеспечены либо реальной товарной массой, как китайский юань, либо реальными сырьевыми товарами, как валюты России, ряда государств Ближнего Востока, Латинской Америки и ЮАР. Такие валюты постепенно начинают конкурировать с долларом в межнациональных расчетах. В дополнение к триллионам символических фиатных денег, обеспеченных исключительно военно-политической силой стран G7 и емкостью их потребительских рынков, в мировой финансовой системе начинают появляться блоки, основанные на расчетах в обеспеченных товарных валютах развивающихся стран, чья привлекательность будет расти по мере совершенствования системы расчетов и системы регулирования платежных и торговых балансов.
Если государства начинают использовать для взаимной торговли национальные валюты, то для коррекции торгового баланса можно использовать не доллар, а синтетическую валюту, созданную по модели СДР на основе корзины национальных валют или специального обеспечения, например, золота и стратегических товаров. Резервы в синтетической валюте, в золоте или в реальных товарах можно использовать для балансировки при возникновении дефицита платежного баланса и для проведения интервенций на валютном рынке, чтобы скорректировать сальдо торгового баланса конкретной страны. Именно поэтому центральные банки разных стран накапливают резервы именно в тех валютах, в которых компании этих стран осуществляют международную торговлю и в которых производятся заимствования на внешних рынках капитала.
И еще два очень важных момента. Во-первых, для успешного функционирования новых блоков мировой финансовой системы необходимо создание множественных альтернативных информационно-финансовых сетей, через которые осуществляются платежи и взаимодействия между банками и фондами.
Ограничения, создаваемые США и их союзниками в текущей глобальной финансовой инфраструктуре, такие как отключение от SWIFT, блокировка корсчетов банков и заморозка активов, только стимулируют создание альтернатив. И эти альтернативные информационно-финансовые системы становятся необходимыми условиями для выживания экономик стран, попавших под действие незаконных санкций, и для выживания многих бизнесов. Это стимулирует применение цифровых технологий в финансовой сфере и развитие электронной торговли, в том числе трансграничной. Технологии, финтех, цифровые валюты развивающихся стран, новые контуры денежного обращения и различные инновации в сфере становятся необходимыми для экономик значительного числа государств, для их сотрудничества и взаимной торговли. И от того, насколько эффективными окажутся новые информационно-финансовые сети, будет зависеть долгосрочная жизнеспособность новой финансовой системы.
Во-вторых, что даже отметил в своей речи генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, необходима новая архитектура долгового рынка, новая система долга, которая включала бы в себя списание и реструктуризацию долга уязвимых и нуждающихся стран со средним уровнем дохода.
S&P Global Ratings в выпущенном в начале 2023 года отчете предупреждает, что мир находится под угрозой кризиса, поскольку правительства, домохозяйства и финансовые учреждения погрязли в долгах. Общий долг превысил $305 трлн в прошлом году и в обозримом будущем может достигнуть уровня в 366% мирового ВВП. Рост процентных ставок ФРС США и ведущих центральных банков, эмитентов валют, в которых номинировано большинство долговых обязательств, серьезно усугубил долговое бремя. Учитывая, что примерно 35% мирового долга имеет плавающую ставку, зависящую от денежно-кредитной политики США, прошлогодний цикл повышения ставок увеличил мировые расходы на обслуживание долга еще на $3 трлн.
Накопленный мировой долг, зависимость развивающихся стран от иностранных капиталов и уязвимость рынков на фоне фрагментации мировой экономики и растущих геополитических рисков создает необходимость срочно начинать поиск решения глобальной долговой проблемы. Возможно, придется сделать взаимозачеты значительного количества трансграничных требований и масштабную реструктуризацию накопленных долгов, а также перевод этих долгов из долларов в национальные валюты, чтобы снять часть финансовых и валютных рисков.
Глобальный финансовый разлом грозит мировой катастрофой. Появление доступных альтернатив доллару в качестве резервных активов и платежных средств, подкрепленных новыми стабильными эффективными международными учреждениями, информационно-финансовыми сетями и платежными системами, позволит минимизировать последствия неизбежных кризисов, вызываемых деглобализацией. Чем больше экономического потенциала и ресурсов будет накапливаться в развивающихся экономиках, чем стабильнее будут себя чувствовать региональные экономические блоки, тем выше шанс на сохранение устойчивости и на высокие темпы роста мировой экономики в будущем.
