РОССИЯ И ЗЛОПАМЯТНЫЙ ФИНСКИЙ МОЛОЧНИК
Прежние трезвомыслие и прагматизм финской внешней политики словно испарились
Буквально полтора года назад мы все думали, что Финляндия представляет собой исключение в общем ряду бывших наших имперских окраин, и ей не суждено повторить судьбу Прибалтики или Польши. Однако оказалось, что исключений, к сожалению, не бывает.
За считанные несколько месяцев после перехода европейского кризиса в военно-техническое состояние, отношение этой маленькой соседки к России изменилось до неузнаваемости. Мы увидели совершенно иную Финляндию, скорее напоминающую себя саму до того, как в 1944 году карающий меч Красной армии поставил точку в попытках Хельсинки даже думать о том, чтобы враждовать с Россией.
Прежние трезвомыслие и прагматизм финской внешней политики словно испарились. На их место пришло хорошо знакомое по опыту межвоенного периода 1918–1939 годов поведение банального лимитрофа – государства, для которого единственным смыслом независимости является агрессия в отношении бывшей метрополии. И вот уже вроде бы взвешенный и спокойный президент Финляндии Сауле Ниинисте заявляет, что просто вступления в НАТО для безопасности страны недостаточно – требуются и другие меры. Видимо, предполагается не просто милитаризация страны и ее сознания, но полноценное превращение Финляндии в территориальную базу для действий враждебных России государств.
Летом прошлого года командующий Вооруженными силами Финляндии сообщил, что его армия десятилетиями готовилась воевать с Россией. За это ему, конечно, отдельное спасибо, поскольку теперь мы знаем, чем занимались европейские партнеры под щебетание о «стратегическом партнерстве» России и Европейского союза, куда Финляндия вступила почти 30 лет назад.
На днях власти одного из финских городков с типично непроизносимым названием, расположенного в 400 км от российских рубежей, выступили с инициативой разместить там новую базу НАТО. То есть поведение наших недавних добрых соседей ничем не отличается от того, что мы давно привыкли наблюдать в экзальтированно-спекулятивной внешней политике Варшавы, Вильнюса, Риги или Таллина.
Понимание такой трансформации, внезапно случившейся с нашими соседями, позволит лучше подготовиться к будущему, в том числе в рамках потенциальных задач для формируемого Россией Карельского корпуса Вооруженных сил. Но понимание в данном случае не может означать прощения – за глупость и провинциальное поведение каждый платит самостоятельно. Будет ошибочно и несправедливо, если через какое-то количество лет Россия просто забудет о том, что творят финские власти сейчас, и вернется к «бизнесу, как обычно». При всей важности добрых отношений с соседями, некоторые ошибки должны иметь действительно серьезные последствия.
Для меня, как и для большинства уроженцев Ленинграда/Санкт-Петербурга, Финляндия – это прежде всего неплохие продукты сельского хозяйства, среди которых на первом месте были молочные. Еще во времена Российской империи предки нынешних финских руководителей привозили на своих подводах молоко и сыр для продажи моим предкам, которые жили в главном городе великой державы. Наличие такого доступного «импорта» было преимуществом: пока финны делали сыр и сметану, русские люди строили огромные города и заводы, создавали шедевры архитектуры и инженерного дела. Во времена СССР к традиционному сельскому хозяйству прибавился неплохой текстиль и одежда, на производство которых советская власть традиционно не желала размениваться. За что и поплатилась властью.
Над причинами миролюбия наших соседей в СССР на обывательском уровне задумывались мало, а способность финнов оказать Красной армии сопротивление зимой 1939–1940 годов даже вызывала к ним некоторое уважение. Тем более, что после поражения в 1944 году финские власти вели себя очень прилично: настолько, что в западной литературе это от обиды привело к понятию «финляндизация». Последнее обозначало особые отношения с СССР, не предполагающие совершение против него недружелюбных действий. Действительно, аномалия по сравнению с тем, что США и Западная Европа всегда хотели бы видеть в поведении небольших соседей России или Китая.
Такая аномалия возникла, конечно, не на пустом месте. Среди тех финских начальников, кто стоял у истоков политики дружбы и сотрудничества с СССР/Россией, большинство в молодости вовсе не были нашими друзьями. Более того, именно основатели финской республики в буквальном смысле этого слова перебили всех настоящих друзей России в этой стране во время собственной гражданской войны зимой–весной 1918 года. Но в результате поражения во Второй мировой войне у них не было другого выхода, пришлось смириться со своей участью. К 1975 году СССР стал главным торговым партнером Финляндии, принимая 20-25% ее торговых потоков. Экспорт в СССР был прибыльной статьей доходов в финской экономике, а цены для СССР были в среднем почти на 10% выше, чем для других западных стран. То есть весь финский «ширпотреб» для советского рынка мог быть продан на Запад по цене только на 10% ниже.
Не удивительно, что обрушение советской экономики и всей государственности в 1991 году стало для Финляндии серьезным испытанием. В 1991–1993 годах страна пережила самую глубокую рецессию за всю историю. Спад ВВП в те же годы достиг кризисных масштабов в 11%. На этом фоне правительство страны приняло решение о том, чтобы присоединиться к Европейскому союзу – весьма динамичному в те годы объединению, во главе которого стояли Германия и Франция. Финляндию в ЕС приняли довольно быстро и одновременно потребовали, чтобы ее торговля с другими странами Евросоюза увеличивалась, а с внешними партнерами – сокращалась. Французские администраторы европейской интеграции всегда хорошо знали, как надо обходиться с рыночной экономикой – нужно побольше ей командовать. Политически судьба Финляндии была в тот момент решена. Страна уже не могла рассматриваться, как нейтральное государство, поскольку для лидеров ЕС в Берлине и Париже политика всегда была перемешана с экономикой, а сам Евросоюз традиционно представлял собой экономический филиал НАТО, только без прямого американского участия. Поэтому наиболее проницательные наблюдатели еще лет 20-25 назад говорили, что вступление Финляндии (и Швеции) в Североатлантический блок является лишь делом времени.
Одновременно в стране набирали силу политические круги, для которых будущее было далеко за пределами родных берез: в теплых кабинетах европейской бюрократии или советах директоров американских корпораций. Продолжались и экономические трудности: к середине 2000-х годов окончательно пришла в состояние упадка флагманская компания финской промышленности – знаменитая Nokia.
Вступление в Евросоюз вместе с тем не смогло серьезно повлиять на естественное экономическое тяготение финской окраины к огромной России. Уже в середине 2010-х годов мы стали вторым по значимости торговым партнером финнов, пропустив на первое место только их вторую древнюю метрополию – Швецию. Это означало, что через 20 лет после присоединения к Общему рынку ЕС естественное тяготение к России все равно делало свое дело, а даже самый суровый политический менеджмент на смог повернуть вспять силы свободного рынка. Мы вновь возвращались к старой схеме отношений: «сельский молочник – горожанин». Исправить ситуацию смогли только самые решительные действия: отказ США от любых сущностных переговоров с Москвой по поводу европейской безопасности и переход конфликта вокруг Украины в военное русло.
Как и везде в Европе экономические трудности последних полутора десятилетий привели к росту популярности в Финляндии правых партий. Тем более, что он имел под собой серьезную историческую основу. Начало специальной военной операции на Украине стало долгожданным событием для финских властей, поскольку теперь появился повод направить против великого восточного соседа весь негатив, накопленный за годы экономической стагнации и коронавирусных ограничений. За прошедший год немногочисленные голоса разума были быстро задавлены валом националистической риторики, который поднимало правительство Санны Марин. Курсировавший между Санкт-Петербургом и Хельсинки красивый поезд «Аллегро» был отправлен финскими властями на утилизацию, и 4 апреля 2023 года Финляндия стала 31-й по счету страной НАТО. Непродолжительная суверенная история этой страны закончилась.
Куда теперь отправится финская продукция, мы не знаем, хотя по слухам только в 2022 году торговля Финляндии с Киргизией выросла на 200%. Но нам это, собственно говоря, уже и совершенно безразлично.
