ЛАБОРАТОРИЯ МНОГОПОЛЯРНОСТИ
Из чего будет складываться будущее глобальной международной политики
В Сингапуре прошла ежегодная азиатская конференция по безопасности «Диалог Шангри-Ла», организатором которой уже более двадцати лет выступает Международный институт стратегических исследований со штаб-квартирой в Лондоне. Форум, наверное, самый представительный в регионе, хотя повестку определяют западные страны. Тем не менее это, вероятно, наиболее точный индикатор общей атмосферы. А азиатская атмосфера сейчас — то, что постепенно начинает диктовать и всеобщую.
В этом году была пара знаковых событий. Пожалуй, наиболее интересное — отказ главы минобороны Китая Ли Шанфу встретиться на полях с шефом Пентагона Ллойдом Остином. Демарш вполне однозначный, хотя оба министра в своих выступлениях говорили о недопустимости конфронтации, ибо последствия ее могут быть катастрофическими. Сходясь в оценках возможного будущего, Вашингтон и Пекин противоположным образом видят причины. В США безоговорочно и почти консенсусом полагают, что КНР — соперник, которого надо поставить на место почти любой ценой. Дальше, считают, будет хуже. В Китае возмущены, что Соединенные Штаты сами демонтируют систему отношений, благодаря которой обе стороны несколько десятилетий обогащались к взаимному удовлетворению. С точки зрения Пекина, американцы переходят грани разумного, требуя от азиатских визави подчиняться их интересам или даже прихотям. По мнению Вашингтона, допустить дальнейший подъем Китая — значит уже в скором будущем получить претендента на мировое доминирование, столкновение с которым неизбежно. Так себе диспозиция.
Парадокс заключается в том, что, откровенно готовясь к противостоянию, обе стороны весьма его опасаются. Уверенности в грядущем успехе нет ни у одних, ни у других. По логике, Китай в первую очередь заинтересован, чтобы максимально отодвинуть момент коллизии, если считать, что она неотвратима. Все-таки КНР всегда была догоняющим участником, а по военной части опыта у Пекина сильно меньше, чем у американцев. Последние же, напротив, могут исходить из того, что их шансы на успех тем выше, чем раньше случится выяснение отношений. С другой стороны, США сейчас вовлечены в противостояние с Россией на Украине, и перспектива «второго фронта» в Азии тревожит. «Второй фронт» — совсем необязательно прямое военное столкновение (в краткосрочной перспективе в нее никто не верит), а общее нарастание военно-политической напряженности, сковывающее ресурсы на том направлении.
Опасное сближение военных кораблей на днях в Южно-Китайском море — хорошо знакомый нам по Балтике и Черноморскому бассейну признак нагнетания. В то же время происходят контакты на уровне дипломатов и разведчиков, чтобы «сохранять открытыми линии коммуникации». На самом деле, задача по сравнению с тем, что было совсем недавно, очень редуцированная.
Вся Азия пристально следит за виражами отношений двух крупнейших региональных сил, которые и друг без друга не могут, и вместе уже не уживаются. В идеале большие и амбициозные страны хотели бы избежать выбора, о чем говорили многие участники «Шангри-Ла». Выбор этот, впрочем, асимметричный. Соединенные Штаты ждут от партнеров той или иной степени союзничества, то есть обязывающих отношений в сфере безопасности. Китай такое, как правило, не предлагает (сам не любит брать на себя формальные обязательства и от других не требует), но ждет неучастия соседей в недружественных форматах и их готовности к свободному экономическому взаимодействию. Еще недавно сомнений у стран региона не было — китайская модель отношений оптимальна, потому что предполагает большую гибкость и не требует конфронтации с США. Но сейчас сама гибкость рассматривается американской стороной как нелояльность с соответствующими последствиями.
Есть и другой аспект. В обстановке обостряющейся конкуренции двух крупнейших держав остальные страны ощущают рост собственной значимости. Соревнование идет за них. И если в Европе никакие маятниковые колебания невозможны и не допустимы, то в Азии так не будет. Даже государства, однозначно примкнувшие к американскому блоку — Япония, Южная Корея, не говоря уже об Австралии, не отказываются полностью от «хеджирования». Во-первых, потому что степень экономической взаимосвязи с Китаем всех стран региона огромна. Во-вторых, все понимают: острота противостояния диктуется не просто важностью активов, за которые идет борьба, а выяснением принципиального вопроса — кто будет ведущей силой при определении дальнейших правил игры.
В этом контексте сохранение полного суверенитета, непопадание в геополитическую зависимость от других — самое главное. Крупные и активно развивающиеся страны Азии и Тихоокеанского бассейна используют всякую возможность, чтобы проявить собственную самостоятельность, способность принимать решения на основании исключительно своих интересов. Мирный план Индонезии по украинскому конфликту, едва ли имеющий какие-либо реальные перспективы, одна из иллюстраций. Джакарте, как и целому ряду других столиц, необходимо подчеркнуть, что у них есть оригинальный взгляд на мировые события. Мир завтрашнего дня, каким бы он ни стал, будет представлять собой совокупность таких оригинальных взглядов, гармонизация которых и составит смысл международной политики. Азия тут куда более показательная лаборатория, чем Европа.
