ПРИОРИТЕТЫ РОССИЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В БЛИЖНЕЙ ЕВРАЗИИ
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
Та Россия, которая сможет выстоять под давлением Запада и нанести ему военное поражение на Украине, сумеет решить все остальные проблемы, которые могут чисто теоретически возникнуть на её периферии
Сложно найти наблюдателя, который не согласился бы с тем, что наиболее актуальной внешнеполитической задачей России является совершенствование собственной государственности и устойчивости экономики в условиях глобальной нестабильности, которая сохранится на неопределённое время. Однако в том случае, если мы действительно так думаем, большинство вызывающих экспертное оживление внешнеполитических сюжетов заслуживают намного меньше внимания, чем это хотелось бы средствам массовой информации. Одна из аксиом науки о международных отношениях гласит, что единственный по-настоящему грозный противник великой державы – это она сама и ни один внешний враг не может представлять угрозы для её существования. Это подтверждается историческим опытом поражения, которое СССР потерпел в холодной войне 1949–1991 годов в результате именно внутреннего ослабления, а не происков или наступления внешних противников.
Военно-политический конфликт между Россией и Западом представляет собой попытку окончательного территориального размежевания в Европе и – одновременно – новый этап в оформлении границ российского государства. Потому этот конфликт и стал для основных участников глобальной политики важнейшим и определяющим очертания европейского международного порядка. Он очень важен и для самой России, поскольку здесь она сталкивается с консолидированным противником, намерения которого очевидно враждебны. Внешнеполитическая стратегия европейских государств направлена на борьбу с Россией и снижение её международного влияния. Для реализации этой задачи они располагают возможностями своего военно-политического блока и полной заинтересованностью США, использующих страны Восточной Европы в качестве территориальной базы своего влияния.
Нас не должно смущать то, что противоборство имеет ограниченный характер, а его участники не готовы сделать данный конфликт объектом приложения максимальных усилий. Сейчас социально-экономическое положение ведущих держав вообще не предполагает вероятности такого подъёма широких масс, какие были свойственны предыдущим мировым войнам. Практически нигде в мире на национальном уровне нет условий для того, чтобы давление снизу стало настолько мощным и всеохватным, чтобы подвигнуть правителей на революционное отношение к международному порядку. И гибридная форма столкновения между Россией и Западом не делает его менее серьёзным. Тем более что целью усилий США и Европы в экономической области действительно является поражение России и её максимальное ослабление.
На этом фоне мы должны спокойнее смотреть на озабоченности, возникающие в связи с развитием событий на других сопредельных России пространствах. В каждом отдельном случае они могут, конечно, быть достаточно драматичными для малых и средних соседей России, в ряде случаев даже создавать для них существенные угрозы. Но вряд ли какое-либо развитие событий на российском периметре способно создать для неё проблемы, имеющие значение для реализации основных национальных целей развития или обеспечения собственной безопасности.
Это создаёт основания сразу для нескольких предположений. Во-первых, в случае с современной российской политикой может действовать правило, согласно которому великие державы достаточно равнодушно относятся к изменению баланса сил между своими малыми соседями. Поскольку никто из соседей непосредственно угрожать России не может, то и масштабы их силовых возможностей не представляют для неё существенного значения. Во-вторых, способность российского государства развиваться в условиях такого экономического давления со стороны Запада, как мы наблюдаем сейчас, уже является гарантией того, что тактические проблемы на периферии не станут для него угрожающими.
В конечном итоге способность влиять на поведение соседей определяется собственной экономической привлекательностью и авторитетом в мировых делах.
Та Россия, которая сможет выстоять под давлением Запада и нанести ему военное поражение на Украине, сумеет решить все остальные проблемы, которые могут чисто теоретически возникнуть на её периферии.
В этом смысле Россию, конечно, может интересовать стабильность её соседей, но это не является основанием для того, чтобы пытаться определять их развитие или диктовать им внешнеполитические решения. Сильное и стабильное государство, основанное на таких колоссальных ресурсах, как у России, вполне может обойтись без того, чтобы контролировать своих миролюбивых соседей. А потенциально недружественное поведение с их стороны должно купироваться не «привязыванием» к себе, а неотвратимым возмездием.
Нигде, за исключением Европы, Россия не сталкивается с феноменом антироссийской консолидации в качестве исторически важнейшего фактора внутренней и внешней политики. Это означает, что на Южном Кавказе и в Центральной Азии озабоченность для Москвы могут и в будущем представлять только внутренние проблемы соседей, но не их агрессивное по отношению к России поведение. То, как развивается между ними взаимодействие сейчас, пока Россия действительно решает важные для себя вопросы в Европе, вряд ли создаст для неё проблемы фундаментального характера. И тем более – к этому не приведёт сотрудничество стран-соседей с дружественными России крупными державами.
Долгожданное продвижение диалога Китая и стран Центральной Азии в сфере экономики является для Москвы хорошей новостью. Трудности и ошибки в процессе развития стран-соседей на юге не создадут угрозы выживанию России, даже если окажутся драматическими для них самих. Именно этим, скорее всего, и объясняется спокойное, в действительности, отношение российского правительства к событиям и процессам, которые для страны меньшего масштаба были бы чрезвычайно важными. Мы не знаем пока, насколько успешными окажутся усилия участников данного диалога в деле дополнительной стабилизации региона и развития его государств. Однако в силу того, что Китай и его региональные партнёры не могут даже теоретически считаться потенциально враждебными России, их сближение может либо принести ей пользу, либо сохранить уже существующие проблемы в случае своего сравнительно небольшого успеха. Но никак не создать для России новые трудности, сравнимые с теми, что мы сейчас видим на западном направлении.
То же касается региона Южного Кавказа, который стоит, весьма вероятно, на пороге серьёзных изменений, касающихся застарелого конфликта между Арменией и Азербайджаном. Данный регион, в силу своего геополитического положения, а также этнической композиции, не может стать консолидированной территориальной базой для политики сил, непосредственно угрожающих безопасности и выживанию российского государства. Даже сравнительное усиление там Турции не приведёт к драматическим последствиям. Хотя эта страна и является участницей враждебного России военно-политического блока, в региональных делах она выступает полностью самостоятельно. Это означает, что степень потенциальной угрозы от её влияния будет зависеть только от самой Турции, внутриполитическое и экономическое будущее которой не является полностью определённым. В то время как угроза со стороны восточноевропейских союзников США представляет собой продукт не их собственных возможностей, а использования данных территорий в качестве базы для американской политики в Евразии.
Подводя итог, можно сказать, что если в случае с Украиной, возможно даже Прибалтикой, Россия имеет дело с консолидированным противником, намерения которого в отношении нас определены стратегическими обстоятельствами, то на всей остальной периферии ситуация кардинально иная. Нигде в сопредельной Евразии мы не рискуем столкнуться в будущем с вызовами, похожими на исходящие от Восточной Европы. И это очевидно даже без учёта фактора максимально дружественных отношений между Россией и Китаем, а также поддерживаемых обеими державами региональных организаций, среди которых центральное место занимает Шанхайская организация сотрудничества.
