КУРС НА РОССИЙСКО-КИТАЙСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НЕ ИЗМЕНИТСЯ
Надо учесть терминологическую разницу между российским и китайским употреблением понятия «глобализация»
В Москве прошли консультации представителей МИД России и Китая, посвящённые теме противоракетной обороны. В Пекине только что был заместитель главы российского внешнеполитического ведомства Андрей Руденко. Там же идёт российско-китайская конференция, которую ежегодно проводит Российский совет по международным делам, а в Москве – насыщенный двусторонний семинар в Высшей школе экономики. Это лишь некоторые события последних двух-трёх дней.
Российско-китайское взаимодействие чрезвычайно интенсивно. События последних полутора лет придали ему импульс, практическая важность Китая для России, без сомнения, возросла. Мироощущение КНР тоже меняется. Надежды, что с уходом Трампа Пекин и Вашингтон вернутся к взаимной выгоде, не оправдались. Даже наоборот, уже Трампа вспоминают с лёгкой ностальгией – деловой, понятно, чего хотел. А администрация Байдена, от которой ждали нормализации в отношениях, оказалась очень идеологизированной и концептуально антикитайской.
Китай извлёк из периода либеральной глобализации 1980-2010-х гг. даже больше, чем собственно архитекторы этой самой глобализации. Сейчас многие в Соединённых Штатах задаются вопросом: что мы наделали, своими руками взрастили опаснейшего конкурента.
Радикально настроенные комментаторы обрушиваются на инициаторов прежней политики, скромно умалчивая, какое несметное количество денег заработали на ней за несколько десятилетий сами США.
И насколько эффективным был для американцев экономический симбиоз с Китаем с политической точки зрения.
Но та страница перевёрнута. Вашингтон взял курс на консолидацию Запада против Москвы (в данный момент), но в первую очередь против Пекина (на следующий период). Повышенная военно-дипломатическая активность Соединённых Штатов в Тихом и Индийском океанах носит системный характер. Помимо хорошо известных форматов AUKUS (Австралия, Великобритания, США) и «четвёрка» (США, Япония, Индия, Австралия) создан новый – США, Япония, Филиппины. Обхаживанию Индии придаётся особое значение – визит индийского премьера Моди в Вашингтон на прошлой неделе обставили по самому высшему разряду. Относительно новый элемент: НАТО формализует присутствие в регионе. Пока на уровне открытия представительств, но не прекращаются разговоры, что европейским союзникам надо найти «место в строю» грядущей стратегической переориентации на Азию.
Никто не скрывает, что всё это для сдерживания Китая. В КНР настроены относительно философски. Во-первых, факт такого рода изменений признан, шансы на разворот не рассматриваются. Во-вторых, очевидна задача отсрочить момент серьёзного противостояния/столкновения с Америкой и её союзниками настолько, насколько это возможно. Здесь задор Пекина намного более сдержан, чем Москвы. В-третьих, сохраняется уверенность в том, что взаимосвязанность мира никуда не денется, глобализация – естественный и необратимый процесс.
Надо учесть терминологическую разницу между российским и китайским употреблением понятия «глобализация». В нашем случае оно имеет более конкретное институциональное значение – международная экономико-политическая система, построенная под руководством и по лекалам Запада/США. В ней Россия для себя достойного места не нашла, так что её упадок, приметы которого видны, нас скорее ободряет. Для Китая «глобализация» не нечто, привязанное исключительно к «вашингтонскому консенсусу», а собирательное название мира, в котором постоянно ширится и нарастает торгово-экономическое взаимодействие.
Пекин уверен, что возьмёт своё при любых правилах в рамках такой системы. Так что главное – сохранить сам принцип, а кто верховодит, не так важно. Если для сохранения принципа понадобится лидирующая роль КНР, возможно и такое.
Китай находится в пространстве между двумя ограничителями. С одной стороны, необходимость сохранить как можно дольше такие отношения с США, которые не оказывают пагубного влияния на экономические связи. Отсюда политические манёвры по снижению напряжённости, наподобие недавних переговоров в Пекине госсекретаря Энтони Блинкена. С другой стороны, Китай должен показать, что не поддаётся на американский нажим. Иногда кажется, что американцы откровенно глумятся над китайскими собеседниками. На деле это не столько издевательство, сколько характеристика нынешней американской политики – идеологизация важнее здравого смысла. Китайцев это раздражает, но они исходят из вышеописанных задач.
Что всё это означает для отношений Пекина и Москвы? Они будут развиваться, поскольку нужны обеим сторонам. Если у России нет никаких ограничителей, кроме тех, которые она сама себе установит, то Китай учитывает осложнения, связанные с возможными мерами США, и старается их избегать, то есть не подставляться. Мы к этому должны относиться с пониманием. Но поскольку иллюзий относительно характера будущих отношений Пекина и Вашингтона ни у кого нет, то и курс на российско-китайское взаимодействие не изменится.
