ТЕРПИМОСТЬ В ЗЕРКАЛЬНОМ ОТРАЖЕНИИ
Эпидемия сжигания Корана довела Данию и Швецию до острых внутренних и внешних конфликтов
Северная Европа превратилась в очаг политической напряженности. Премьер-министр Швеции Ульф Кристерссон на этой неделе назвал положение в области безопасности самым угрожающим со времени Второй мировой войны. Дело не в военно-политическом кризисе вокруг Украины и даже не в затянувшемся процессе вступления страны в НАТО. Причина — свобода самовыражения, краеугольное демократическое право, ставшее источником острого конфликта в Швеции и соседней Дании. Конфликта и международного, и внутреннего.
Обе страны охвачены эпидемией сжигания Корана. Тон задали несколько месяцев назад датчане. Основатель небольшой крайне правой партии «Жесткий курс» Расмус Палудан, известный борец с иммигрантами, сжег священную книгу мусульман перед зданием турецкого посольства в Стокгольме. Пример оказался заразительным — и в Дании, и в Швеции заявки на подобные перформансы начали подавать разные группы. В Швеции авангардом антиисламского экстремизма стали два выходца из Ирака — Салван Момика и Салван Наджем, которые требуют запрета Корана. Это спровоцировало дипломатический кризис с понижением уровня диппредставительства и массовые атаки на посольство Швеции в Багдаде. Ситуация в Дании и Швеции вызвала отклик по всем мусульманским странам.
В понедельник прошла экстренная встреча Организации исламского сотрудничества, которая потребовала прекратить произвол. Министры иностранных дел Швеции и Дании упирают, что действует незначительная кучка экстремистов, не отражающая точку зрения ни правительств, ни обществ.
Предметом конфликта является, впрочем, поведение не радикалов, а как раз властей в Скандинавии. Осуждая демарши, они раз за разом выдают разрешение на их проведение. Со стороны выглядит довольно непостижимо. Акциям, которые наносят явный и неоспоримый вред международным позициям и внутренней стабильности (среди шведских мусульман появился страх за свое будущее), если и не потворствуют, то точно не препятствуют. Полиция, которая выносит вердикт, разрешить или нет, ссылается на отсутствие законодательных оснований для запрета. Эксперты в сфере права объясняют, что ничего сделать невозможно — такова суть демократии, дать каждому выразить отношение. Агрессия в адрес конкретных людей уголовно наказуема, а агрессия против религии в целом — законное право на мнение. Правительство Дании предлагает законодательные изменения, но в парламенте настроены скорее негативно — негоже ограничивать свободы, разберитесь как-то иначе. Волну мощных протестов 2005-2006 годов в связи с публикацией в датской газете «Юлландспостен» карикатур на пророка погасили без юридических инициатив, тогда правительство стояло насмерть за свободу прессы делать что угодно.
Насчет иного решения — постановка вопроса обоснованная. В других странах, не менее гордящихся своими свободами, как США или Франция, подобные эксцессы имели место, но потом власти положили им конец. Во всяком случае, о псевдопасторе Терри Джонсе, который сжигал Коран в начале 2010-х, давно ничего не слышно. В Скандинавии так не получается, хотя опыт противодействия экстремистскому (ультраправому) подполью довольно обширный. Соответственно в мусульманских странах складывается впечатление, что власти и не стремятся справиться с проблемой.
Коллизия оставалась бы в рамках взаимоотношений стран, если бы не ее символизм. По сути дела, налицо религиозный конфликт. И трудно сказать, какая из сторон более непримирима в отстаивании своей веры. Жители мусульманских стран ведут себя, конечно, более зрелищно — сказываются темперамент и местные особенности. И тамошние правительства до определенных пределов не возражают. Но в остальном руководители государств Организации исламского сотрудничества скорее увещевают и предупреждают, демонстрируя готовность к договоренностям, чем идут на откровенное противостояние. А вот приверженцы свобод в Швеции и Дании куда большие ригористы. Право не уважать святыни считается священным.
В контексте международных изменений это важное обстоятельство. На предыдущем этапе мирового развития идейная универсальность в западном духе считалась само собой разумеющейся, она скрепляла политико-экономическое доминирование США и Европы. Далеко не все разделяли соответствующие ценности, однако по умолчанию принимали право Запада их продвигать. Сейчас идейная неоднородность и стремление к самобытности становятся общей тенденцией. И что наиболее примечательно, это относится и к Западу, которому по разным причинам (от политико-экономических вызовов до миграционного размывания обществ) важно консолидироваться внутри себя. И в этом смысле североевропейские страны, всегда настаивавшие на правильности максимально либерального устройства, идут в авангарде.
Парадоксальным образом терпимость смыкается с собственной противоположностью, подчеркивая не универсальность западных подходов, а их исключительность. Дополнительный импульс получает курс на фрагментацию прежней глобализированной системы, из нее обособляется именно то сообщество, которое изначально служит источником самих идей общего глобального развития. Это не означает, что мировая система распадается на изолированные составные части. Их взаимосвязь сохранится, но строиться будет совсем на других принципах.
