Александр Крамаренко

Международная жизнь

Ожесточенность нашей конфронтации с Западом будет только нарастать

---

На протяжении последних полутора лет часть российского академического сообщества, особенно занимающегося изучением западных стран и нашими отношениями с ними, вдруг занялась политикой, причем крайне одностороннего толка. Начисто игнорируя контекст принимаемых руководством страны решений, включая решение о проведении СВО на Украине, Кремль призывают к переговорам, которые трижды срывал Киев с подачи Вашингтона (поэтому после апреля 2022 года происходящее на Украине можно назвать войной Зеленского), просто к прекращению огня и к тому, чтобы договариваться с Западом. Верхом такого рода политической активности стала статья В.Н.Гарбузова, которая, критикуя «российскую пропаганду», целиком состоит из пропагандистских штампов Вашингтона. Получился своего рода манифест американизма. Причем там нет никакой науки, попытки, хотя бы в слабой форме возложить на Запад часть ответственности за нынешнее обострение кризиса в отношениях между Россией и Западом. Последнее делают многие американские исследователи, как, например, М.Э.Саротт в книге «Ни на один дюйм» (2021 год) или хорошо известный всем американистам Том Грэм в недавней статье в журнале «Нэйшн», где он, как и многие критики американского истеблишмента, но с позиций своей работы в администрации Дж.Буша-мл. подтверждает, что всегда имелись умеренные альтернативы проводившейся различными администрациями российской политике. Всегда, однако, принимались радикальные решения, направленные на то, чтобы окончательно «отжать» Россию, отказывающуюся признать на свой счет «поражение СССР в Холодной войне». В этом же ряду Р.Хаас и целый ряд других авторитетных политологов, имевших опыт работы в Белом доме (СНБ) и Госдепартаменте.

Особо хотел бы выделить позднего Зб.Бжезинского, который предвидел проблемы Америки и предлагал расширить Запад за счет России и Турции, дабы обеспечить его «жизнеспособность». На него, в отличие от наших критиков собственного руководства, сильное впечатление произвело саморазрушительное для Америки президентство Дж.Буша-мл. Именно тогда в обиход у американцев пошли термины «саморазрушение» и «самопоражение». Кто мешал Вашингтону кооптировать в свою систему Россию и позднее Китай? Ведь известно, что никто иной как Джордж Кеннан предсказал нынешний кризис, когда назвал решение о расширении НАТО «наиболее роковым» за весь период после окончания Холодной войны. Как Ф.Тютчев предсказал все катастрофы европейской и мировой политики в случае объединения Германии в качестве Прусской империи (Второго рейха) еще за 20 лет до того, как оно состоялось.

Вообще почему-то нет ни глубины, ни широты в инвективах по адресу Кремля. Тот же Бжезинский обращается к О.Шпенглеру, А.Тойнби и С.Хантингтону. А тут все плоско, без малейшей попытки вести аргументированные дебаты. Нас пытаются убедить, что Америка вновь адаптируется к новой реальности. И слава Богу, но кто ей мешал это сделать 30 лет назад, когда умные люди, тот же И.Кристол, призывали страну заняться своими делами (этим хотел заняться Трамп, но ему не дали). А что происходит в Америке сейчас, когда коренная Америка и ее средний класс борются за свое выживание, а либеральная идея переживает тоталитарную мутацию? Борются за остатки человечности, за родительские права. Не хотят поклониться Зверю, а почему это должны сделать мы?! Небезызвестный Стив Сестанович еще в 1993 году признавал (это есть у Саротт), что США будут испытывать бессилие, если «демократия потерпит поражение в России». В нынешней администрации решили иначе и пошли на форсаж на Украине, которая превратилась в первую линию «обороны на передовых рубежах». Вторая — американские союзники в Европе? Вот они реальные проблемы и о них надо говорить и писать.

Если посмотреть в историю, то там мы тоже видим, что без России там все было бы иначе — жили бы под Наполеоном или Гитлером и не особенно переживали бы, поскольку не все ли равно, у какого оруэлловского корыта толпиться? Обходятся стороной фундаментальные пороки Западной цивилизации, ее склонность к насилию (что англичане признают за собой), уже не говоря о нацизме, о немецкой социал-демократии, разрушении традиционного общества, которому положила начало Французская революция, отчасти вызванная вмешательством Парижа в Войну за независимость в Америке. Если говорить об истоках в форме протестантского фанатизма, то можно почитать «Пуритан» Вальтера Скотта (чистый ленинизм в действии, что говорит о европейском происхождении Русской революции, в лице которой Реформация докатилась до наших берегов). Достаточно и Токвиля, которого не могли не читать в Институте США и Канады РАН: половина его «Демократии в Америке» — это суровая, с трезвых аристократических позиций критика Америки и пророчества, которые сбылись или сбываются сейчас (об этом писал и наш К.Леонтьев). Чего стоит одно его наблюдение, что там не было (и нет) подлинной свободы мнений!

Черчилль заметил, что американцы всегда примут правильное решение, но прежде испробуют все остальное. Так было в Афганистане, теперь будет на Украине? Западная цивилизация трансформировалась через войны и потрясения. Ее последняя трансформация потребовала двух мировых войн и Русской революции — социальное государство создавалось «в ответ на вызов Советского Союза». Чего же нам ждать сейчас, когда на очереди новая трансформация? Найдется ли новый Джон Кейнс, или она поставит мир на грань катастрофы — иначе их ломает и все хотят умереть в сознании «американского превосходства»: после них хоть потоп? А нам-то и остальному человечеству как быть?!

Проблема угрозы ядерной эскалации и Третьей мировой, естественно, выходит на первый план, и на этом имеет смысл остановиться особо.

В мае этого года в преддверии саммита «семерки» в Хиросиме Европейская сеть лидеров (ЕСЛ) инициировала обращение отставных политиков и экспертов ряда стран к ядерным державам, но прежде всего к США и России возобновить процесс контроля над стратегическими вооружениями, не дать ему окончательно затухнуть в случае истечения срока действия в феврале 2026 года Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-3) 2010 года. Это подается как «глобальный императив». Применительно к Москве и Вашингтону, которых ставят на одну доску, содержится призыв вывести данную проблематику за рамки «обострившейся великодержавной конкуренции», то есть за рамки контекста их отношений, который, как признаётся в экспертной среде, определяет все. Этот контекст не раскрывается, и понятно почему.

Во-первых, отнюдь не Москва встала на путь демонтажа всей системы контроля над вооружениями. Все началось с одностороннего выхода США в 2002 году из Договора по противоракетной обороне (ДПРО) 1972 года, в результате чего была разорвана связь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями. Дальше больше, США встали на путь создания глобальной ПРО с позиционным районом в Европе. Свой вклад внесла и администрация Трампа, выйдя из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) 1987 года. Останься Трамп на второй срок, не был бы продлен и ДСНВ-3. Так что мы остались бы на абсолютном нуле в сфере контроля над вооружениями, и никто тогда особенно не бил тревогу, поскольку пришлось бы осуждать поведение только одной державы — США.

Тем временем, судя по мнению американских экспертов, американская сторона приблизилась к тому, что очень похоже на потенциал первого обезоруживающего удара. России в отсутствие внимания американцев к нашим озабоченностям и предупреждениям пришлось принимать односторонние шаги для поддержания баланса сил, который и гарантирует поддержание международного мира и безопасности. Об этих мерах было открыто заявлено президентом В.Путиным в Послании Федеральному Собранию 1 марта 2018 года. Тогда гонка вооружений нисколько не заботила ЕСЛ и тех, кто подписывал нынешнее обращение, включая российских экспертов, специализирующихся на данной проблематике и, надо полагать, рассматривающих то, чего уже почти не существует, причем не по вине Москвы, как свое профессиональное наследие.

Во-вторых, если брать вопрос о том, кто и что нарушает. Что значит американская концепция «глобального молниеносного удара» с дестабилизирующим применением стратегических носителей? А как быть с другим оружием массового уничтожения, включая химическое (Вашингтон долго оттягивал уничтожение своих арсеналов под смехотворным предлогом отсутствия на то средств) и биологическое? В последнем случае США и их западные союзники упорно отказываются начать работу над верификационным протоколом к Биоконвенции, а сеть американских биолабораторий по всему миру, включая выявленные в ходе СВО на Украине, заставляет думать о гарантиях его неприменения с американской стороны.

В-третьих, насколько убедительны отговорки Лондона и Парижа о неучастии в контроле над вооружениями? Они считают себя цивилизованными странами и, тем более, являются союзниками США по военно-политическому блоку НАТО. Обладание ядерным оружием (ЯО) — это вопрос национальной идентичности, как ее понимают правящие элиты Великобритании и Франции? Тогда неплохо было бы об этом сказать. Мадлен Олбрайт в свое время начала напоминать, что НАТО — это «ядерный альянс». Да, там в нарушение Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) 1968 года (об обязательствах по нему также говорится в обращении) действуют «совместные ядерные миссии», обеспечивающие доступ к ЯО странам, которые не являются ядерными державами по данному договору. Среди них ФРГ. На территории шести стран альянса находится американское ЯО. Россия только в контексте СВО вынуждена была поступить аналогичным образом и разместить свое ЯО на территории Белоруссии, с которой находится в Союзном государстве. Почему бы не обратиться к Берлину и другим европейским столицам с призывом вернуться в рамки своих обязательств по ДНЯО? Что касается Австралии, то почему бы не осудить с этих позиций решение Канберры приобрести американские атомные подводные лодки (АПЛ) в рамках создания трехстороннего трансконтинентального англосаксонского военного блока АУКУС, который отсылает нас к начальному периоду Холодной войны?

В-четвертых, что касается Китая. Почему бы не предложить США согласиться на равенство ракетно-ядерных потенциалов всей геополитической «тройки», включая Китай, что, возможно, стало бы стимулом для Пекина подумать о присоединении к многостороннему процессу контроля над вооружениям? Ведь буквально на днях председатель Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) США генерал Милли вещал о «трёх современных сверхдержавах» в составе США, России и КНР. Почему надо ждать неизбежного? И разве американская политика сдерживания не побуждает все страны, которые становятся ее объектом, к обретению ЯО как средству защиты от угрозы давления и дестабилизации?

В-пятых, в обращении поминаются недавние декларации «пятерки» и «двадцатки» о неприменении ядерного оружия и неведении ядерной войны (вещи отнюдь не тождественные). Почему бы не пойти дальше и не призвать ядерную «пятерку» присоединиться к Договору о запрещении ядерного оружия 2017 года, который уже вступил в силу? Зачем тогда ЯО, раз применять его никто не собирается? Молчанием обходится и вопрос о том, что Вашингтон до сих пор не присоединился к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) 1996 года, хотя сам этот договор упоминается. Фигура умолчания свойственна и упоминанию бомбардировки Хиросимы: не сказано, кто применил ЯО против двух японских городов, не имевших никакого военного значения, и в каких целях. А цель явно состояла в том, чтобы «послать сигнал» Москве, да еще накануне ее вступления в войну против Японии в соответствии с обещанием Сталина Трумэну, данным на Потсдамской конференции.

Поэтому, и это в-шестых, встаёт вопрос в целом о внешнеполитической культуре американских элит и ее нравственных основаниях. Зачем все эти стратегии в логике Ловушки Фукидида, сдерживание всех и вся, причем сдерживание развития других стран, таких как Китай и Россия, как угрозы глобальному доминированию США, давно превратившемуся в способ существования? Что же нам не развиваться и на все испрашивать разрешение Вашингтона? Не в этом ли смысл «порядка, основанного на правилах», отрицающего послевоенный международный правопорядок с центральной ролью ООН и призванного подвести псевдоправовое основание под пресловутый «однополярный момент»?

Вопрос о политической культуре отнюдь не праздный и применительно к ядерному сдерживанию. В своей «Дипломатии» Киссинджер, который недавно посетил Пекин в то время как «администрация Байдена не вызывает там доверия», писал, что на агрессию объединенную Германию обрекло отсутствие у ее элиты политической культуры умеренности. О какой умеренности можно говорить в отношении всей внешней политики Вашингтона в период после окончания Холодной войны! Полное нежелание договариваться с кем бы то ни было, кроме тех, кто «признает американское лидерство» (в политологическом обиходе — «превосходство»/primacy)! О каком тогда балансе сил можно говорить, а это — излюбленная категория Киссинджера. В свое время увлечение Восточным вопросом и стратегированием довело до Крымской войны, теперь — до гибридной войны Запада против России посредством классической косвенной агрессии с использованием Украины, переформатированной для этих целей, как это произошло и с нацистской Германией.

В декабре 2021 года США отказались вести разговор с нами о гарантиях нашей безопасности в контексте расширения НАТО и приближения инфраструктуры альянса к нашим границам. Что плохого в военно-политической нейтрализации Украины? Более того, нам говорили, что при нашем ядерном потенциале сдерживания нам не нужны никакие гарантии. Словом, нам указывают на ЯО как средство защиты наших интересов безопасности и в то же время говорят о «ядерном табу». Но это не предотвратило развязывания у наших границ аналога Карибского кризиса (кстати, как пишут Б.Шварц и К.Лейн в недавнем номере журнале «Харперс», именно США пошли на завышение ставок в этой ситуации под влиянием соображений внутриполитического характера и никакой экзистенциальной угрозы США российские ракеты на Кубе не представляли), а также выхолащивания самого статуса членства в НАТО в случае с Украиной, территория которой полным ходом осваивалась блоком, несмотря на тогда еще нейтральный статус Киева.

Все это время Россия поддерживала стратегический диалог с США, но это не имело никаких последствий в плане обеспечения нашей безопасности. Этот диалог, как выясняется, США не в состоянии поддерживать и с Китаем. Так, кто же виноват? Доверие между нами было подорвано давно. Достаточно назвать агрессию Запада против Ливии, когда мы пропустили вроде как гуманитарную резолюцию в СБ ООН. Потом последовала обструкция выполнения Минских соглашений 2015 года по урегулированию внутреннего гражданского конфликта на Украине, одобренных Советом Безопасности, которые, как было прямо заявлено впоследствии, были призваны выиграть время для перевооружения этой соседней страны для нанесения России военного или «стратегического» поражения. О каком доверии тут можно говорить? Какой тут принцип pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться»)? И в чем тогда смысл контактов, когда все происходит несмотря и вопреки контактам? Получается, что Вашингтон попросту недоговороспособен, и это не только наше мнение. На недавнем Аспенском форуме помощник президента США по национальной безопасности Дж.Салливан говорил о готовности США и их союзников «идти на риск» со своими поставками вооружений Киеву и при этом «учитывать мнение России». Вот уж иезуитская формулировка, за которой скрывается готовность идти на риск ядерной эскалации. И реальная проблема — и риск — состоят в том, что для России в данном случае не сработало ядерное сдерживание. Значит, надо думать о том, как восстановить доверие к нему. Об этом почему бы не подумать уважаемым подписантам указанного обращения?

Что до российской ядерной доктрины, она куда более четко сформулирована, чем американская. США разыгрывают неопределенность в данном вопросе и в то же время хотят плотно контролировать других посредством регулярных контактов, поскольку, действительно, теряются, когда ощущают, что теряют рычаги такого контроля на партнером. Разве не это получается у них и с Пекином? И почему мы должны заботиться о психологической устойчивости тех, кто принимает политические решения в Америке? Проблема явно носит системный характер и требует соответствующего к себе отношения. Помнится, что в связи с разоблачениями Викиликс в Конгрессе США утверждалось, что лидеров стран-союзниц надо прослушивать, так как они могут вести себя «лицемерно», то есть быть не вполне откровенными с американцами.

В-седьмых, почему бы ЕСЛ не взяться за выдвижение требований к США — в конце концов, речь идет о будущем Европы и поведение Вашингтона должно вносить вклад в стабилизацию нашего континента, а не в его дестабилизацию. Время думать и о том, каким должно быть урегулирование в Европе после завершения СВО, поскольку в основе нынешней ситуации лежит натоцентричность всей архитектуры евробезопасности — в этом ее коренной порок. И если это не работает и ведёт к напряженности и войне, то почему бы не задуматься о создании полноценной общерегиональной системы коллективной безопасности на основе той же Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), у которой до сих пор нет даже Устава, поскольку это не совместимо с Вашингтонским договором, подрывающим сам принцип неделимости безопасности, равной безопасности для всех? Что плохого и «подрывного» в инклюзивной коллективной системе безопасности? Почему бы деятелям и экспертам ЕСЛ, которые не связаны со своими правительствами и действуют независимо, не взяться за экспертную проработку этого вопроса, который рано или поздно придется решать? Более того, убедительные варианты его решения могли бы способствовать урегулированию и на Украине.

Наконец, кажется странным, что целый ряд российских экспертов, которые долго, если не всю жизнь, занимаются Америкой и разоруженческой проблематикой и прекрасно знают все изложенное выше, весь этот контекст, определяемый как попытка Запада раз и навсегда решить Русский вопрос, считают для себя возможным занять одностороннюю позицию, смысл которой — желание американцев вести с Москвой дела по-старому (пресловутый business as usual, в чем нам отказывают в других сферах, скажем, в экономике, даже в ущерб себе) в сфере контроля над ядерными вооружениями, как если бы в наших отношениях ничего не происходило, а Украинский кризис — не более, чем «кабинетная война» образца XVIII века. Так не бывает. Не Россия «балансирует на грани войны» — это типичная американская стратегия, и не мы повышаем ставки. Не мы ведем тотальную экономическую войну против Запада — ее ведут против нас. Наоборот, мы предлагали американцам переговоры прежде, готовы к переговорам по украинскому урегулированию и сейчас — только Киев их отвергает, занимая экстремистскую позицию со своими запросными требованиями, что является издевательством над дипломатией как таковой.

Надо ли сожалеть о разрушенном американцами контроле над вооружениями? Наверное, грядет новый процесс, уже на основе реалий многополярного мира, как он сложится по завершении нынешнего геополитического перелома. Уже сейчас ясно, что он будет многосторонним, как минимум, с участием Китая, который к тому времени догонит США и Россию по числу развернутых на стратегических носителях боеголовок. Сами американские эксперты признают, что это случится к 2030 году, когда Китай уже нельзя будет сдержать.

Имеет отношение к данному вопросу и то, что Украинский кризис в американской стратегии был призван посредством блицкрига «разобраться» с Россией, чтобы сосредоточиться на Китае и, тем самым, избежать «войны на два фронта», которую США, как это было им очевидно до 24 февраля 2022 года и тем более очевидно сейчас, вести не в состоянии. Спрашивается, почему надо было «вляпаться» в то, что дважды случилось с Германией, и на какой анализ это решение опиралось. Зачем было так рисковать, не будучи готовыми к прямому конфликту с Россией, о чем говорится с американской стороны буквально на каждом углу? Именно этот вопрос и представляется ключевым, и нынешняя администрация США должна дать на него ответ собственным гражданам и международной общественности, а не безответственно импровизировать, дабы — вот уж свидетельство ориентализации американской политической культуры! — не «потерять лицо».

И если сохраняются контакты с западными коллегами, то почему бы не работать только на прием, а доносить до них абсолютную бесперспективность расчетов на нанесение России «стратегического поражения». Уже не говоря о том, что СВО выполняет для страны преобразовательную миссию, способствуя тому, что вызревало давно — культурно-цивилизационному самоопределению России. Если и есть за что нас критиковать, то как раз за то, что мы с этим затянули, за нашу наивность, за то, что мы полагались на добрую волю Запада и с трудом отказывались от иллюзии, что мы можем быть такими, как они, и они примут нас как своих. Ведь это значило бы «прислониться» к «золотому миллиарду» и участвовать в неоколониальном ограблении всего незападного мира! Как бы это сочеталось с нашей историей и миссией в этом мире! Это, надо признать, вводило их в заблуждение, дезориентировало многих и в нашей стране. Об этом говорил и в высшей степени негативный опыт нашего участия в «восьмерке». Теперь же ясность в данном вопросе облегчит американское стратегирование, которое до сих пор было заряжено на то, чтобы отрицать действительность вместо того, чтобы ее принимать, другими словами, to live in denial.

И те россияне, которые подписали указанное обращение (правда, не все из тех, кто ассоциирует себя с ЕСЛ), оказали бы западным коллегам огромную услугу, если бы разъясняли им происходящее в нашей стране, российскую позицию, твердость которой не вызывает сомнений и которая вполне отражена в новой Внешнеполитической концепции России.

Удивляет то, что критики Кремля из нашего академического сообщества прекрасно понимают, что раз война нам навязана, ее надо выиграть, как мы это делали не раз в истории (кстати, в Америке, когда страна воюет, все сплачиваются — мы-то чем должны быть хуже!). Она была навязана нам и раньше, но мы пошли на то, чтобы попробовать все урегулировать по-европейски. И что получили?! Налицо также когнитивная зашоренность и ограниченность советского периода, когда не читали Шпенглера и постмодернистов, только возведенные в квадрат — с освоением языка западной политологии, несущего свои смыслы и посылы. Как и в советское время, никакой самостоятельной теории международных отношений, никаких самостоятельных стратегий — лишь заимствование всего этого оттуда. Исключение можно сделать для идеи мирного сосуществования, стратегии «спина к спине» с Китаем и выигрыша Карибского кризиса при Хрущеве. Будучи главой аналитической службы МИДа, я вполне столкнулся с убогостью и несостоятельностью всей нашей политологии на западном направлении — в отличие от востоковедения, включая китаистику и арабистику (эффект существования на западные гранты?).

Затем последовали контроль над вооружениями, разрядка и Хельсинкский процесс — все это на западных условиях. Почему было не настаивать на полноценном мирном урегулировании по итогам Второй мировой, пусть и отложенном во времени (с решением Германского вопроса): сейчас же нам приходится иметь дело на Украине с отложенной во времени гражданской войной и не завершенной борьбой с нацизмом. Урегулировании, которого Европа не знала после Венского конгресса 1815 года, и отнюдь не по нашей вине? А валютная ущербность СССР, которая обрекала его на крах?

Получается, все оставить на усмотрение Запада, как у Чехова: «Слушай Александра!» (который интеллектуальный и нравственный банкрот, но женат на красавице!) и нам, как дяде Ване, «жить по-старому» и содержать этого урода! Нет, спасибо! И если там все кончается, то не пора ли нам начать у себя, благо многие, включая Бердяева, считают, что у нас-то всегда было и есть будущее, поскольку мы так и не реализовали полностью свой творческий потенциал, хотя были яркие прозрения и вспышки, включая Русскую литературу XIX века? И почему, нам, наконец, верить в Америку, а не в себя?

И если говорить об СВО, то спасибо им за это, а то своей «лаской»/разрядкой добили бы нас окончательно и еще лет через 10 некому было бы воевать (поскольку были бы взращены как потребители, а не творцы ценностей) за будущее своей страны. Тютчев говорил, что злейшие враги России в наибольшей мере способствовали ее величию: без Наполеона мы не вошли бы в Париж, а без Гитлера — в Берлин. Куда нас приглашают сейчас? Нам в Вашингтон не надо, а вот свобода от Запада и его идейного и прочего гнета нужна, и речь об этом. И должно быть понятно, как это понятно многим в незападным мире, что без нас эту свободу не обретут и другие. И если это не было понятно западным элитам до 24 февраля 2022 года, то, судя по всему, уже понятно сейчас.

Поэтому ожесточенность нашей конфронтации с Западом, который, не зная брода, в нее ввязался, будет только нарастать. Тем более, что отчаянность своего положения американцы не особенно скрывают и ставки будут повышать. А американисты и европеисты могли бы подсказать, с какой Америкой и какой Европой мы будем иметь дело лет через 5, 10, 15. И не заниматься их апологетикой, а почитывать тех на Западе, кто реально болеет за будущее своих стран и, возможно, готовит наше общее, а не раздельное будущее, каковым оно было в последние восемь веков. Чем не благородная цель, в том числе для тех, кто получает деньги из госбюджета?

Метки: Запад, контроль над вооружениями, СВО, США, Украинский кризис