КНР ПЕРВОЙ НАЧАЛА ИСПОЛЬЗОВАТЬ BIG DATA ДЛЯ ОПТИМИЗАЦИИ ГОСУПРАВЛЕНИЯ
Если эти планы удастся осуществить, то китайская система станет реальной альтернативой наиболее успешным моделям прошлого
Уходящий 2023-й задал китаистам больше вопросов, чем предоставил ответов. Что нанесло Китаю больший вред – политика «нулевой терпимости» к коронавирусу, применявшаяся на протяжении большей части 2022–2023 годов, или же ее резкая отмена и последовавший всплеск заболеваемости? Что на самом деле стоит за скандальными отставками глав Минобороны и МИД, и как мощная система контроля и борьбы с коррупцией допустила появление таких дискредитирующих Китай ситуаций? Почему оказался отложен запланированный на осень очередной пленум Центрального комитета Компартии (КПК), и сможет ли ее руководство наконец предложить новую модель экономического развития?
Имея в распоряжении лишь открытые источники, ответить на все эти вопросы сложно. Но и уходить в конспирологию, которая из-за усиливающейся информационной изоляции Китая расцветает все более буйным цветом, было бы безответственно. В сложившихся условиях едва ли не главным процессом в КНР, к которому еще можно применить классический экспертный инструментарий, является запущенная Си Цзиньпином в марте масштабная реформа партийных и государственных органов. О ней можно достоверно судить по опубликованным документам и кадровым назначениям.
Например, уже очевидно: не оправдались прогнозы, предрекавшие, что по мере развития экономических реформ Компартия станет терять власть. Получилось ровно наоборот. При Си Цзиньпине КПК не только усиливает свое влияние во всех сферах жизни общества, включая частный бизнес, но и на ключевых направлениях развития страны фактически заменяет собой административный аппарат. Одновременно создаются ведомства, отвечающие за новые прорывные направления управления.
Пожалуй, наиболее интересной китайской новацией в этом плане стало создание Государственного управления данных КНР – первого в мире специализированного ведомства, отвечающего за системную обработку и применение так называемых «больших данных» (big data, совокупность информации о поведении людей и природных явлениях, производимой любыми устройствами – прежде всего в интернете).
Об учреждении инновационного госуправления было объявлено 16 марта, а спустя семь месяцев, 25 октября, в Пекине торжественно открыли вывеску на здании нового ведомства. Возможно, именно это событие историками будущего будет признано одной из главных вех в развитии Китая 2020-х, поскольку последствия у решения управлять «большими данными» на правительственном уровне будут по-настоящему глобальными, а не только касающимися самой КНР.
Цифровой «большой скачок»
Цифровой модернизации в Китае посвящен вышедший в начале декабря доклад «Китайская стратегия «больших данных»: реформа управления, инновации и глобальная конкуренция», подготовленный Институтом международных исследований МГИМО. Автор доклада Игорь Денисов утверждает: Китай первым в мире оценил значимость анализа данных для решения задач государственного масштаба, на доктринальном уровне прописал, что «большие данные» – это пятый фактор производства (наравне с традиционными: землей, рабочей силой, капиталом, технологиями), и сделал ставку на развитие анализа «больших данных» как на свое конкурентное преимущество в противостоянии с США.
Во многом это объясняется тем, что из трех главных составляющих цифровой модернизации – данных, алгоритмов и вычислительных мощностей – у Китая лучше всего обстоят дела именно с данными. Это логично, учитывая объем населения, а также то, что власти и связанные с ними компании не слишком щепетильны в вопросах сбора информации. Сегодня практически любые сведения, обрабатывающиеся на китайских интернет-площадках, становятся достоянием официальных структур КНР. А наличие значительного ресурса рабочей силы, способной за небольшие деньги заниматься скучной монотонной работой – маркировать для искусственного интеллекта (ИИ) образцы информации, – позволяет произвести их первичную обработку.
И хотя цифровую модернизацию КНР следует рассматривать в комплексе, важным теоретическим прорывом от китайских визионеров стало придание фактору данных самостоятельной ценности. В 2023 году в КНР даже вышла «Белая книга о факторе данных» – концептуальный документ о важности управления big data для экономики нового типа, «цифровой экономики».
В программных документах КНР цифровая экономика выделяется как новый экономический уклад, исторически следующий за аграрным и индустриальным. Ее ключевым фактором называются ресурсы данных, а основным носителем – современные информационные сети. В этом смысле «большие данные» превращаются в аналог нефти или стали для промышленных модернизаций прошлого. А меры, предпринимаемые китайским руководством, можно сравнить со знаменитым «большим скачком» 1950-х. Только на этот раз «большой скачок» является цифровым, хотя задача, стоящая перед Китаем, все та же – догнать развитые страны, обеспечить конкурентоспособность перед лицом острых геополитических вызовов.
Неслучайно путь от концептуального обоснования значимости цифровой экономики и фактора данных до конкретных управленческих решений был пройден Китаем буквально за несколько лет. В условиях, когда Америка стремится ограничить и затормозить технологическое развитие КНР, китайцы вынуждены «прыгать выше головы». И если отставание в таких сферах цифровой модернизации, как, например, производство полупроводников, пока очевидно, то в области управления «большими данными» опыт КНР, напротив, можно считать передовым.
Дивный новый мир
Между тем в перспективе политика Пекина в этой области может иметь последствия, гораздо более значительные, чем обеспечение паритета в соперничестве с США. Как представляется, конечная цель Китая – не просто повысить конкурентоспособность на мировой арене, а перестроить сам подход к государственному управлению. Как во внешней политике Пекин противопоставляет международным отношениям прошлого с присущими им агрессией и милитаризмом идеалистичную концепцию «сообщества единой судьбы человечества», так и в области социально-политического развития нынешнее руководство КНР, судя по программным документам, стремится к созданию новой модели, гораздо более справедливой, основанной не на эксплуатации и стремлении к наживе, а на гармоничном распределении благ и обязанностей.
В этом проявляется традиционный для Китая патерналистский подход. Согласно ему, государство должно заботиться о благе общества так же, как отец семейства заботится о домочадцах. Применение цифровых инноваций рассматривается как способ сделать эту заботу максимально эффективной. Иначе говоря, воплотить ту утопическую идею об идеальном обществе и государстве, которая ранее была характерна для философов-легистов. Только на новом технологическом уровне – с применением анализа «больших данных» и искусственного интеллекта.
Легисты считали, что можно построить идеальную политическую систему на основе предельной регламентации всех сторон жизни. Но загвоздкой было то, что, во-первых, эти регламенты составляли люди, а людям свойственно ошибаться; а во-вторых, регламенты должны были претворять в жизнь опять же люди, а они склонны нарушать предписания, при этом действенных средств контроля и наказания за нарушения не было. Сейчас же наука идет в направлении создания механизмов, которые, во-первых, позволят вырабатывать «безошибочные» регламенты, а во-вторых, смогут обеспечить их выполнение. По поводу второго уже накоплен значительный опыт в период пандемии коронавируса. С первым же все намного сложнее.
Так, пока не продвинулась дальше экспериментов практика внедрения системы «социального кредита», известия о которой несколько лет назад перепугали мировую общественность. Некоторые наработки по использованию рейтингов для оценки поведения граждан применяются, но лишь в рамках отдельных учреждений. Например, в поликлиниках «наказывают» за опоздания на прием. В целом же для тотальной социальной инженерии еще не созданы соответствующие условия. Прежде всего в плане использования тех зеттабайт данных, которые продуцирует, но пока не обрабатывает должным образом китайская цифровая экономика.
Ситуация изменится по мере развития искусственного интеллекта. Более того, можно предположить, что со временем государство сможет управлять обществом на основе рекомендаций ИИ, которые, как считается, будут исключительно точны, поскольку будут основаны не на субъективных ощущениях, а на беспристрастном анализе данных. Соответственно, будет учитываться такой объем вводных, который нигде и никогда не учитывался в госуправлении. И это действительно «дивный новый мир», не снившийся ни Цинь Шихуану, ни Мао Цзэдуну.
Китайская (анти)утопия
При этом, учитывая нынешние тенденции в развитии политической системы, мы должны понимать, что эта цифровая надсистема будет находиться в руках партии, и новая модель государственного устройства предполагает, что все рутинные, технические вопросы станет по большей части решать ИИ, а люди будут заниматься политическими, идеологическими вопросами – и это как раз в основном прерогатива партии, а не управленцев-технократов.
Если эти планы удастся осуществить, то китайская система станет реальной альтернативой наиболее успешным моделям прошлого. В том числе и американской неолиберальной модели 1990-х, основанной на конкуренции двух партий, демократических процедурах и лоббизме крупного бизнеса. Даже нынешняя китайская политическая система (при всех ее слабостях и непопулярности за рубежом) на многие современные вызовы отвечает не хуже американской, а внедрение в нее ИИ и анализа «больших данных» способно и вовсе совершить настоящую революцию в социальной и политической инженерии.
Например, как считают китайские идеологи, соперничество партий лишь дестабилизирует ситуацию, поэтому нужно думать не о нем, а о том, чтобы правящая партия была репрезентативной и способной отвечать на запросы общества; интересы крупного бизнеса зачастую противоречат интересам общества, поэтому и он должен быть под жестким контролем государства-партии. Наконец, демократические процедуры в западном стиле рождают популизм и опять же дестабилизируют общество, так что их влияние на политический процесс нужно снижать. Со временем же внедрение искусственного интеллекта и вовсе избавит от необходимости избирать управленцев.
Пока же, конечно, до полноценного внедрения новой цифровой модели политической системы еще далеко. Как было сказано выше, недавние политические события в КНР свидетельствуют скорее о противоречивости и непродуманности управленческих решений, чем об их упорядоченности и последовательности. Однако в перспективе все может измениться. И если кто и продвинулся по пути применения цифровых средств для социальной и политической инженерии, так это Китай.
