28 декабря 2023 г. в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского состоялся городской завтрак РСМД «Внешнеполитические итоги 2023 года». Эксперты обсудили ключевые особенности уходящего года, их влияние на формирование нового международного порядка, а также некоторые особенности региональных процессов и двусторонних отношений ведущих держав.
Конфликт России и Запада к завершению 2023 г. переходит в острую фазу. Международные отношения можно представить в виде нелинейной функции, что объясняет, почему выводы и прогнозы не всегда точны.
Ранее многие ошибочно полагали, что текущий кризис — краткосрочный, что международная система обладает достаточной устойчивостью, чтобы абсорбировать такие кризисы, как это происходило с потрясениями последних 20–30 лет (распад СССР, подъем международного терроризма, экономический кризис 2007–2008 гг., арабская весна, приход Д. Трампа к власти в США, Брекзит, пандемия коронавируса). Тогда говорили, что мир никогда не будет прежним, но система демонстрировала резистентность, неизменность: сохранялись принципы, институты, режимы, созданные после Второй Мировой войны. Поэтому были надежды, что и сейчас, после начала СВО и режима санкций, система устоит. Но сейчас, спустя 2 года, уверенности в сохранности прежней системы почти нет.
То, что происходит сегодня, отличается от катаклизмов последних 30 лет: острая фаза этих кризисов длилась 2–3 года. Раньше происходили потрясения, связанные с одним регионом мира или с отдельным измерением мировой политики и экономики. Сейчас кризис носит комплексный характер.
Сегодня речь идет не только о противостоянии России и Запада, начался фундаментальный кризис, сопровождающийся региональной нестабильностью (Ближний Восток, Южный Кавказ), началом распада глобальной торговой и инвестиционной системы — с июля 2023 г. произошел резкий спад американо-китайской торговли, осенью — ЕС и КНР, началом настоящей технологической войны между Вашингтоном и Пекином, распадом системы контроля над вооружениями. К началу 2026 г. закончится действие СНВ-3, осталось два года до перезаключения, однако и сейчас его действие приостановлено. Существуют серьезные проблемы с нераспространением ядерного оружия в Восточной Азии, нет никаких надежд на возобновление ДРСМД. Основным изменением стало то, что кризис охватил все договоры.
Главное отличие нынешней ситуации в том, что раньше речь шла только о некоторых параметрах мировой политики и экономики, сейчас — обо всех. Прошлые кризисы были связаны с внешними факторами, предполагали возможность совместных действий великих держав по предотвращению. Эти усилия предпринимались. Нынешний кризис такой возможности не дает, его корни — в противостоянии великих держав, рассчитывать на то, что будут достигнуты договоренности в ближайшем будущем, нельзя.
Как кризис может разрешиться? Системные кризисы в истории решались через вооруженные конфликты, в результате чего новый баланс выстраивался в интересах более сильных игроков. Сейчас такая возможность закрыта, выявить новое соотношение сил нереально: великие державы не могут себе позволить роскоши прямого военного столкновения, могут вести только прокси-войны. Никакой большой сделки не будет.
В мире наблюдается усталость от институтов, поэтому не будет институционализации, никто не будет инвестировать в новые институты и коалиции. Еще одной характерной чертой является добавление субъектности НПО. Решение кризиса возможно только через подключение негосударственных игроков мировой политики и через хаос, через обломки старого миропорядка будут прорастать ростки нового.
В 2021 г. наблюдалось сгущение туч, ощущение, что что-то произойдет. Этот сдвиг с точки зрения той реальности нерационален, тектонические сдвиги казались невозможными, так как все основывались на опыте предыдущих 30 лет. Было сложно на той научной базе предсказать следующие события.
В 2022 г. — динамический хаос, состояние катастрофы, идеальный шторм; не было никакого понимания, что будет дальше. Тогда прошли опасную развилку. Было сложно прогнозировать, но это длилось на протяжении короткого периода. 2023 г. ознаменовал выход из динамического хаоса на плато.
Что стало понятно в 2023 г.? Конфронтация России и Запада долгосрочна — она затянется на годы или даже десятилетия. У нее могут быть разные параметры — предсказуемость, управляемость, кризисы. Логика конфронтации никуда не исчезнет. Конец СВО не закончит противостояние, а будет лишь завершением одного из эпизодов.
Санкции — производная политики; для прогнозирования мы должны понимать, что за ними стоит. Связь между санкциями и состоянием конфликта тоже нелинейна. Соглашения между сторонами (даже оформленные в виде резолюций СБ ООН) не всегда вели к завершению конфронтации: вспомним, например, Минск-2 или СВПД.
Ведутся дискуссии о том, как долго мы будем жить на плато. Ответа пока нет. Можно почитать мемуары эмигрантов после революции: сквозила мысль о том, что советское государство долго не просуществует. Тем не менее оно функционировало более 70 лет. Изменения могут быть сильно отсрочены или произойти мгновенно. Но мне кажется, что пока мы находимся на зарождающейся стадии плато, нам нужно принять его правила и научиться с ним жить.
Что означает конфронтация России и Запада для мирового порядка? Один из ответов: система находится в стадии коллапса, эта конфронтация — маркер распада системы, сложившейся после окончания холодной войны. Если США оказались неспособны включить Россию в свои институты, то с этими институтами что-то не так. Для США ситуация была практически идеальной, и Вашингтон потерпел крупное дипломатическое поражение: Россия из страны, которая была практически союзником, превратилась в одного из главных противников.
Что придет на смену текущей системе? Многополярность тоже может быть конфронтационной, в ней могут конкурировать все большее количество держав. Как к ней выйти: через большую войну или через череду локальных кризисов? Есть и другая точка зрения: есть бунтующая Россия, которая бросила вызов Западу, но Запад более сплочен и более консолидирован, чтобы противостоять любому вызову; есть Китай, который и сам заинтересован в глобализации, в то время как США более заинтересованы в деглобализации.
