ПОСМЕРТНЫЙ КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ: ЮБИЛЕЙ АВРААМА ЛИНКОЛЬНА
Что и почему нам следует знать и понимать о 16-м президенте США
В 1864 году — в разгар Гражданской войны — в США проводились президентские выборы. По свидетельству историков, действующий президент-республиканец Авраам Линкольн всерьез опасался проиграть, но в итоге одержал в ноябре убедительную победу с опорой на партию национального единства (National Union Party), специально созданную к выборам для привлечения провоенно настроенных демократов.
9 апреля 1865 года армия конфедератов-южан капитулировала, и Гражданская война завершилась победой сил Севера во главе с Линкольном. Но пять дней спустя сторонник побежденных популярный актер Джон Уилкс Бут смертельно ранил главу государства, когда тот смотрел вместе с женой спектакль в столичном театре Форда. На следующий день 56-летний Линкольн скончался и, можно сказать, сразу шагнул в бессмертие. По словам тех же историков, его с первых дней стали уподоблять христианским мученикам, а то и самому Спасителю (к тому же само покушение было совершено в Cтрастную пятницу).
В граните, мраморе и слове
На сегодняшний день 16-й президент США, возглавлявший свою страну с 4 марта 1861 по 15 апреля 1865 года, обычно признается величайшим из всех американских лидеров. По совокупности критериев, учитываемых специалистами, он опережает даже первого президента Джорджа Вашингтона (1789–1797) и Франклина Делано Рузвельта — единственного, кто проработал в Белом доме более двух сроков (1933–1945).
К историческим заслугам Линкольна относят не только сбережение страны от распада, но и отмену рабства: 1 января 1863 года, во время Гражданской войны, он выпустил прокламацию и исполнительный указ об освобождении рабов (The Emancipation Proclamation), а позже добивался принятия 13-й поправки к Конституции США. Эта норма права вступила в силу в декабре 1865 года и запретила рабство и принудительный труд, кроме как в виде наказания за преступление.
Эксперты подчеркивают, что первенство Авраама Линкольна в президентском пантеоне США признается в ходе опросов не только историками и политологами, но и простыми людьми. Скульптурный портрет его высечен в граните горы Рашмор (штат Южная Дакота) вместе с изображениями президентов Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона (1801–1809) и Теодора Рузвельта (1901–1909) — проект был приурочен к 150-летию страны.
Вашингтонский мемориал «сидячего» Линкольна, отметивший в позапрошлом году свое столетие, — одна из «визитных карточек» столицы США. Со ступеней этого комплекса в стиле античного храма чернокожий проповедник и правозащитник Мартин Лютер Кинг (MLK) произнес в 1963 году свою знаменитую речь «У меня есть мечта»… Ступеней, кстати, 87 (four score and seven), и это отсылка к заходу величайшей речи самого Линкольна — предельно краткого (двухминутного) вступительного слова на церемонии открытия осенью 1863 года солдатского кладбища в Геттисберге (штат Пенсильвания), где предыдущим летом была одержана одна из решающих побед над конфедератами. Открывалось это «Геттисбергское обращение» (The Gettysburg Address) напоминанием о том, как 87 годами ранее, в 1776 году, отцы-основатели США декларировали независимость новой страны на принципах свободы («conceived in liberty») и равенства всех людей («all men are created equal»). А оканчивалось призывом «исполниться решимости, что павшие погибли не напрасно», что страна «испытает новое рождение свободы» и что «правительство народа, от народа и для народа («of the people, by the people, for the people») не исчезнет с лица земли».
Текст, насчитывающий менее 300 слов, существует в нескольких авторских вариантах; последняя по времени копия, подписанная и датированная Линкольном, хранится в его именной комнате в Белом доме. Специалисты считают — и я с ними согласен, — что исторически речь эта оказалась важнее самой победы при Геттисберге, а слова — долговечнее гранита и мрамора, в которых их с тех пор высекают.
Сын плотника
Формальным поводом для всех этих воспоминаний служит юбилейная дата: сегодня, 12 февраля, исполняется 215 лет со дня рождения великого сына Америки. На родине обычно сразу уточняют, что появился на свет он в бревенчатой избе (log cabin) в захолустном уголке штата Кентукки, рос в более чем скромных условиях. Назвали его в честь деда по отцу, также Авраама Линкольна, служившего в армии колонистов и погибшего при одном из индейских набегов. Отец будущего президента Томас Линкольн был фермером и плотником, потомком переселенцев-пуритан из Англии; о матери, Нэнси Хэнкс, сведений мало. Родители, насколько известно, были неграмотны, но сын у них уродился книгочеем. И в первой своей юридической профессии, и затем в политике 16-й президент США был самоучкой.
Впрочем, при взгляде на его жизнь и судьбу с позиций сегодняшнего дня меня лично больше всего привлекает историческая сюжетная перекличка. Начать с того, что в этом году и в США, и в России — президентские выборы; более того: намечались они и на Украине, но там их вроде бы отменили — под предлогом военного положения. Во всяком случае, повсюду вновь на слуху темы патриотизма, национального единства, защиты суверенитета и основополагающих ценностей.
Но вот по поводу этих самых ценностей. Согласно геттисбергскому канону, для американцев это прежде всего вольность (liberty), равенство и народовластие. Однако всего этого за океаном точно не было при Линкольне (во всяком случае, для всего населения страны), а многие специалисты считают, что нет и теперь.
«Три пятых человека»
Начнем со свободы и равенства. Одной из предпосылок к американской Гражданской войне историки считают одиозное решение Верховного суда США, принятое в 1857 году по делу Дреда Скотта. Суть его сводилась к тому, что афроамериканцы не могли считаться полноценными гражданами, даже живя в номинально «свободных» штатах (Скотт тогда как раз бежал из Миссури в Иллинойс и пытался через суд получить гражданские права для себя и своей семьи). Не тут-то было: на чернокожих «не распространяется и никогда не предполагалось к распространению слово «граждане» в нашей конституции», указывал в обоснование вердикта председатель ВС Роджер Тейни (Taney).
«К сожалению, Тейни был прав, — пишет в наши дни в комментарии об угрозе «конституционного кризиса» в США британская The Financial Times. — Отцы-основатели подчеркнуто (expressly) отказывали рабам в гражданстве. С единственной целью умиротворения слабонаселенных рабовладельческих штатов невольник приравнивался в конституции к трем пятым человека (three-fifths of a human being), благодаря чему южане получали большее представительство в Конгрессе, чем имели бы на основании численности их белых граждан мужского пола. Отсюда и известная острота Стоукли Кармайкла, черного радикала 1960-х: мол, у Америки [имеется не нормальная конституция, а] лишь «конститу», т.е. три пятых данного слова».
Поясню, что норма, согласно которой при оценке численности населения штатов для нужд политического представительства и налогообложения наряду со свободными гражданами учитывались трое из пяти рабов, изначально была закреплена в самой первой, основополагающей статье конституции США. Эта уступка рабовладельцам была отменена лишь после смерти Линкольна — в 1868 году, с принятием 14-й конституционной поправки. Но и позже расизм за океаном никуда не девался — ни во времена MLK, также сраженного пулей убийцы, ни в наши дни. Иначе откуда бы взяться нынешнему движению BLM — «Жизнь черных имеет значение»?
Кстати, если говорить об исторических параллелях, «президента-эмансипатора» Линкольна принято сравнивать с «царем-освободителем» Александром II, подписавшим в 1861 году манифест об отмене крепостного права. Известно, что Линкольн интересовался российским опытом, предлагал шире его распространять в США и сам посещал лекции на эту тему. Оно и понятно: в империи смена векового уклада прошла тогда все-таки несравненно более гладко, чем в республике.
Наконец, дотягиваются параллели и до наших дней. У меня, например, глаз сразу зацепился за разъяснение статуса неграждан в номинально свободных «states» — хоть штатах, хоть странах. Ничего не напоминает?
«Америка — не демократия»
С народовластием тоже не все гладко. Ни в Декларации независимости, ни в конституции США нет слова «демократия». По форме правления эта страна — конституционная республика. Но когда сенатор-республиканец Майк Ли публично напомнил об этом перед выборами 2020 года, в стане демократов и близких к ним СМИ поднялся жуткий возмущенный гвалт (сейчас имя Ли опять на слуху из-за субботней четырехчасовой речи против помощи Украине). Специалист вроде Джона Ю (John Yoo), в прошлом соратника вице-президента США Дика Чейни, а ныне профессора права в Калифорнийском университете, в The Financial Times напоминал, что «Америка создавалась как республика, а не как демократия. Перемены специально затруднены. Основатели намеренно встроили [в политическую систему] меры защиты от тирании большинства».
Добавлю, что теперь в тот же контекст вписывают и спикера нижней палаты Конгресса Майкла Джонсона. Вот, к примеру, недавний комментарий CNN «Почему спикер Джонсон говорит, что Америка — не демократия». Согласно публикации, набожный законодатель выступает за соблюдение библейских заветов, а демократию уподобляет «обсуждению двумя волками и овцой, что на ужин».
Показное возмущение вашингтонской партии власти и близких к ней СМИ можно понять. В конце концов, ее лидер президент Джо Байден определяет суть текущего исторического момента как схватку демократии и авторитаризма. Но в ответ ему не раз предлагали не путать демократию с властью демократов.
Хорошо ли не менять конституцию?
Во внешнем мире тезис Байдена нацелен против России и Китая, в собственной стране — против республиканца Дональда Трампа. Чтобы помешать тому вернуться в Белый дом, демократы развязали против него «юридическую войну» (lawfare) под лозунгом «никто не выше закона». Допустим. Но разве это не означает, что в таком случае надо неукоснительно соблюдать прежде всего верховный закон страны? А ведь как раз этого и требуют строгие конституционалисты-республиканцы. Либералы же, как водится, за что боролись, на то и напоролись; впрочем, им не привыкать.
Конечно, все это ставит под вопрос и такой фетиш американской пропаганды, как незыблемость, граничащая с неприкосновенностью, «самой старой конституции в мире». Отсчет ведется с 1787 года, так что гордиться есть чем; но вот The Financial Times указывает, что компромиссы прошлой исторической эпохи, если их вовремя не корректировать, могут создавать предпосылки для кризисов — вплоть до гражданских войн. И напоминает, что «как раз в предвкушении (anticipation) непредсказуемого самый поэтичный из основателей Америки Томас Джефферсон рекомендовал США менять свою конституцию с каждым [новым] поколением».
Советы одной из главных газет королевства, вообще не имеющего писаной конституции, в адрес его бывших колоний могут выглядеть неуместными, но по части изменения основного закона опыт в мире действительно разный. А по поводу «конституционного кризиса», который FT в 2020 году предрекала США, можно констатировать, что тот с тех пор и развивается; а как далеко и в какую сторону зайдет, будет во многом зависеть от исхода ноябрьских выборов президента Соединенных Штатов.
«Можно ли терять страну, но сохранять конституцию»?
Впрочем, вернемся к нашему юбиляру. Для него, по свидетельству специалистов, конституция тоже была не догмой, а руководством к действию. Вот что пишет, например, один из главных «линкольноведов» в США историк Майкл Бурлингейм: «Как самый инициативный (activist) президент в истории, Линкольн трансформировал роль президента как главнокомандующего и главы исполнительной власти, выведя ее на новый уровень влияния и обеспечив президенту верховенство как над Конгрессом, так и над судами. Активничать он стал почти сразу… — когда мобилизовал милиции штатов, расширил армию и флот, потратил $2 млн без утверждения Конгрессом, блокировал южные порты, закрыл почту для предательской переписки, приостановил в нескольких местах нормы неприкосновенности личности без решения суда (writ of habeas corpus), велел взять под арест и военную стражу лиц, подозреваемых в измене, и выпустил прокламацию об отмене рабства».
«Для всего этого Линкольн нарушал самые разные законы и игнорировал одну конституционную норму за другой, — продолжает эксперт. — Он вел войну, не объявляя войны и даже не созывая Конгресс на специальную сессию. Он давал отпор оппозиции Верховного суда, утверждая свою собственную версию судебного контроля (judicial review), при которой окончательное толкование конституции оставалось за президентом. Для Линкольна не имело смысла «терять страну, но сохранять конституцию».
«Проводя стратегию «односторонних действий», Линкольн оправдывал свою власть как чрезвычайные полномочия, врученные ему народом, — указывает Бурлингейм. — Как он говорил своим критикам, его избрали, чтобы решать, когда возникает чрезвычайное положение, и принимать все необходимые ответные меры… В военное время это в буквальном смысле возлагает на президента ответственность за благосостояние и выживание (survival) страны».
Признаюсь, для меня почти все это было внове, и я даже перепроверил на всякий случай слова именитого эксперта. Но тот, как и следовало ожидать, ничего не исказил. Вот цитата из письма Линкольна Альберту Ходжесу, главному редактору газеты The Frankfort Commonwealth: «Я сознавал, однако, что моя клятва всеми силами беречь конституцию налагала на меня обязанность всемерно сохранять то правительство, ту страну, для которых данная конституция была органичным законом. Можно ли было терять страну, но сохранять конституцию? По общему праву надо сохранять и жизнь, и части тела; но зачастую для спасения жизни требуется отсечь часть; а вот жертвовать жизнью ради части неразумно. Я полагал, что меры, в ином случае (otherwise) неконституционные, могут стать законными как необходимые для сохранения конституции через сохранение страны. Правильно ли, нет ли, но я занял эту позицию (this ground) и теперь ее держусь».
Что ж, все предельно ясно. Мне лично дилемма между утратой страны и нарушением конституции напоминает известный риторический вопрос другого президента-юриста — Владимира Путина: «А зачем нам такой мир, если там не будет России?»
Анекдот от Линкольна
В целом, вникая в рассказы историков и воспоминания современников о Линкольне, я убедился, что не вполне верно представлял себе 16-го президента США. Собственно, я и знал-то о нем не так много — помимо основных фактов биографии и посмертной славы, включая почетное прозвище «честный Эйб». Известны назидательные рассказы о том, как юный Авраам, работая в лавке, носил рассеянным покупателям ненароком недополученный товар или сдачу, как он два дня отрабатывал стоимость случайно испорченной чужой книжки и т.д. и т.п.
Теперь мне ясно, что я зря воображал себе Линкольна сначала книжным червем и чуть ли не рохлей, а потом этаким рафинированным джентльменом в высоком цилиндре. Хотя цилиндры он и правда любил: они подчеркивали его собственный рост (193 см, самый высокий среди американских лидеров) и позволяли носить за подкладкой нужные бумаги.
Но, по сути, рафинированного в Линкольне было мало. Сам он был о своей внешности невысокого мнения и публично над ней подтрунивал. С детства был приучен к тяжелому физическому труду на ферме; в юности увлекался вольной борьбой (catch-as-catch-can wrestling), включенной позже в программу Олимпийских игр 1904 года в Сент-Луисе; был чемпионом округа. Политические и спортивные фанаты Линкольна в США утверждают, что он участвовал в борцовских поединках более 12 лет, одержал около 300 побед и потерпел лишь одно поражение.
Любил соленое словцо. По свидетельству канала History Extra, современники называли его «ходячим анекдотом» («a joke incarnated»); грубоватый юмор нередко «навлекал на него нападки политических противников».
Я опять-таки проверил. Маленький мальчик опрометью догоняет отлучившегося из дому отца и кричит: «Папа, папа, там сестрица с работником забрались на сеновал; он спускает штаны, она задирает юбки. Беги скорей, а то обмочат нам все сено!» Отец в ответ: «По фактам верно, выводы никудышные!» Линкольн, как утверждается, привел этот анекдот на слушаниях в суде, съязвил, что у его оппонента-адвоката так же плохо с выводами, как у того мальчишки, и выиграл дело.
«Все просто так, кроме денег»
Напоследок еще один исторический факт с отголосками. Финансовая система США в годы Гражданской войны пребывала в плачевном состоянии. Разные штаты печатали и чеканили свою валюту, плохо защищенную от подделок. Более трети денежных знаков в обороте были фальшивыми. Для наведения порядка и защиты американской валюты президент Линкольн 14 апреля 1865 года распорядился создать в составе Минфина Секретную службу США.
Вечером того же дня его застрелили. А с 1901 года — после того как еще двое президентов США (Джеймс Гарфилд (1881–1881) и Уильям Маккинли (1897–1901) пали от рук убийц, — Конгресс поручил Секретной службе охрану высшего руководства страны. Спохватились, что называется. Хотя с виду логично: у Белого дома и Минфина смежная территория, вот и охрана общая для самого святого.
Известно же, что в Америке «вообще все просто так, кроме денег». Как Путин только что сказал журналисту Такеру Карлсону, «доллар — это основа основ могущества США». И если дядя Сэм сам рушит это могущество, то это его «глупость и огромная ошибка», но не наша забота. Пусть учит уроки истории.
