АМЕРИКА ВСТУПАЕТ В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
Два месяца до прихода администрации Трампа могут дорого обойтись внешней политике США
Проигравшая выборы администрация Байдена остается у власти еще на два с половиной месяца. Таким образом, конституционная система США фактически создает условия для мини-гражданской войны против приходящей администрации Трампа с далеко идущими последствиями для внешней политики страны. Речь прежде всего об Украинском кризисе как ключевом элементе внешнеполитической стратегии администрации Байдена, явно стремящейся исключить саму возможность переговорного урегулирования этого конфликта.
В политике Трампа преобладают внутренние задачи. Прежде всего демонтаж «административного государства» с существенным сокращением госаппарата, а также разрушения идейного наследия демократов в виде «воук-культуры» и ставки на маргинальные слои населения. Последние, кстати, будут главными пострадавшими от заявленных Илоном Маском планов сокращения федерального бюджета на $2 трлн. До следующих выборов в Конгресс остается менее двух лет, и именно в этот период надо заложить основы необратимой трансформации страны в русле ее исторической идентичности, на которую покусились либеральные элиты.
Администрация демократов в свое время сделала ставку на войну, причем тотальную. Однако в результате Украина выступает как полигон для демонстрации российского оружия на новых физических принципах. Это позволяет Москве вести дела с позиции силы как на Украине, так и вообще в отношениях с Западом.
Судя по тому, что президент Владимир Путин приоткрыл на саммите ОДКБ в Астане, система «Орешник» представляет собой фактически искусственный метеоритный дождь, когда работает чистая кинетика — боевые части системы обретают свой разрушительной потенциал, когда проходят через плотные слои атмосферы на огромной скорости. И тут чудом технологии является их нацеливание с огромной высоты и на огромной скорости из космоса.
Фактически мы имеем оружие, сопоставимое по разрушительной мощи с ядерным, но экологически чистое (то есть вполне в духе времени: можно сказать «зеленое») и потому применимое. Можно заявлять об ударах публично и наносить их средь бела дня, чтобы исключить человеческие жертвы. Своей гуманностью оно обретает информационное измерение: любые попытки властей воспрепятствовать эвакуации людей из заявленных объектов удара будут восприниматься как попытки использовать «живой щит» из собственных граждан. При этом ответственность за жертвы ложится на власти страны, подвергшейся таким ударам.
«Орешник» с его способностью создания элементов лунного ландшафта становится идеальным средством поражения любых стационарных объектов, прежде всего инфраструктурных, включая склады тяжелого вооружения и предприятия ВПК. Создается асимметрия, делающая практически невозможным возвращение к прежнему контролю над вооружениями. Как минимум, придется дожидаться, пока Китай не догонит США по уровню традиционного потенциала сдерживания: тогда можно будет выйти на трехстороннее уравнение стратегической стабильности. Угроза ядерного конфликта на фоне догоняющего Китая будет смотреться как малоубедительный абсурд. В дополнение ко всему, сам характер боевых действий на Украине задает стандарты ведения современной войны, которые выступают как убедительное средство стратегического сдерживания.
Неудивительно, что позиция будущей администрации Трампа на этом фоне претерпела стремительную эволюцию — от слухов о замораживании украинского конфликта по корейскому варианту до высказывания экс-генерала Кита Келлога о «мире с позиции силы». Ясно, что сила тут будет на стороне России, а не Киева. Уже налицо стремление Трампа возложить ответственность за феноменальный провал на Украине на украинское лобби в Америке с четкой коррупционной составляющей. Чего стоит одно заявление Илона Маска о госизмене бывшего сотрудника СНБ Александра Виндмана, получавшего деньги от украинского олигарха.
Таким образом, внутриамериканский конфликт сейчас разыгрывается на внешнеполитическом поле. Скорейшее урегулирование на Украине становится геополитическим императивом в контексте видения Трампом мира как «мира сильных суверенных государств, конкурирующих между собой». Украина в эту формулу великодержавной политики уже не вписывается. Прошло время циничных «больших сделок» и самой секретной дипломатии. Это диктует и консенсус элит относительно приоритетности китайского направления, уже не говоря о Ближнем Востоке (тут явно без Москвы не обойтись). Во многом именно это обеспечило практически абсолютную сплоченность республиканцев вокруг Трампа — на контрасте с выборами 2020 года. «Проект 2025» Фонда «Наследие» прямо призывает руководствоваться национальными интересами (надо полагать, в противовес идеологическим) в отношениях с Россией.
Наконец, реиндустриализация Америки означает жесткий протекционизм — этого Трамп не скрывает. Еще Дж.М. Кейнс указывал, что свободная торговля хороша тогда, когда вместо уходящих отраслей создаются новые, восполняющие потерю рабочих мест, а иначе нет альтернативы протекционизму. В нынешнюю глобализацию в условиях неолиберальной экономической политики этого не происходило. Пришло время это поправить , понятно, что за счет всех торгово-экономических партнеров Америки, включая «друзей и союзников». Особая статья — Китай, с которым возможна военно-политическая разрядка, сопровождающая экономическую дестабилизацию.
Картину дорисовывает императив внутреннего сосредоточения Америки по аналогии с Россией после Крымской войны. Не менее важен фактор самой консервативной революции Трампа, выводящей Америку на одну волну с Россией, уже не одно десятилетие развивающейся в парадигме традиционных ценностей, укорененных в христианстве. В этой связи очевидна суровая перспектива экономического, военно-политического, идейного и геополитического «провисания» Евросоюза — между Атлантикой и Евразией, угроза, о чем все чаще начинают говорить независимые наблюдатели в самой Европе.
