ЧТО ОБЪЕДИНЯЕТ И ЧТО РАЗДЕЛЯЕТ РОССИЮ И МИРОВОЕ БОЛЬШИНСТВО
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
По следам конференции клуба «Валдай»
Страны мирового большинства смотрят на Россию как на страну, которая может проявить больше сдержанности, даже поступиться своими интересами ради остального человечества. Более широкое понимание, что это невозможно, является важной задачей нашей совместной работы на различных экспертных площадках, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор клуба «Валдай».
Есть основания думать, что лучший способ не рассматривать исторический процесс с точки зрения наших несбывшихся ожиданий – это стремление к сравнительно объективной оценке того, на основе каких представлений эти ожидания формируются. Сейчас внешняя политика России, особенно на глобальном уровне, справедливо исходит из того, что история на нашей стороне, а собственные российские устремления не противоречат стратегическим намерениям большинства участников мирового сообщества. Верность такого взгляда подтверждается событиями, сопровождающими достаточно ожесточённое военно-политическое противостояние России и Запада, в рамках которого наши противники не скрывают, что идеальным исходом стало бы прекращение – в той или иной форме – российской государственности. Эти намерения, однако, не только сталкиваются с уверенным сопротивлением самой России, но вступают в конфликт с интересами и стратегическими чаяниями множества стран мира, получивших в российской дискуссии определение «мировое большинство». Именно их представители составили большую часть внешних участников ежегодной конференции клуба «Валдай», состоявшейся в первых числах ноября этого года.
И со стратегической точки зрения главным достоинством происходивших там дискуссий было лучшее понимание нами того, что объединяет и что разделяет Россию и близкие к ней страны. Мы не можем, само собой, думать, что успех России в её противостоянии с Западом может фундаментально зависеть от развития партнёрств с третьими державами, как бы велики и значимы они ни были. Однако нельзя не учитывать, что строительство международного порядка, где вероятность повторения текущих европейских событий будет намного меньше, зависит от того, как будут поступать страны мирового большинства. А это значит, что их вероятные действия могут приниматься в расчёт при определении того, сколько ресурсов Россия в будущем должна будет тратить на обеспечение своих базовых внешнеполитических интересов. То, что в некоторых нюансах подходы российского экспертного сообщества и коллег из стран мирового большинства не являются идентичными, не проблема, а возможность для улучшения взаимного понимания и совершенствования национальных стратегий. В первую очередь потому, что в долгосрочной перспективе наши интересы одинаковы. Это более справедливый и единый международный порядок, в котором не будет места для силового доминирования узкой группы держав.
Россия и страны мирового большинства на уровне экспертной дискуссии по-разному смотрят на вероятный масштаб будущих изменений. Это во многом объясняется отличиями в категориях, которыми мы пользуемся. Российское экспертное сообщество традиционно находится в пространстве европейской традиции рассуждений о международной политике – со свойственной ей категоричностью суждений, поиском конфликта как важнейшего двигателя изменений в мировой экономике и политике. Такой подход является естественным для нас, но страны мирового большинства стараются ему не следовать. Во-первых, потому что он представляет западный способ мышления, вызывающий ассоциации с непростым колониальным периодом их развития. За небольшими исключениями страны мирового большинства в недавней исторической перспективе были колониями или зависимыми территориями европейских империй. И их нарастающая эмансипация от такого положения требует также выработки самостоятельного, основанного на национальных традициях взгляда на мир, на то, какие категории мы используем для происходящих в нём процессов и явлений. Во-вторых, страны мирового большинства представляют самостоятельные и географически локализованные цивилизации – арабскую, индийскую, азиатскую и африканскую. Все они имеют богатую собственную историю отношений между общественными организмами, именуемыми государствами. И эта история никогда не осмысливалась в присущих европейской науке понятиях конкуренции, жёсткой борьбы и анархии, противовесом которой может быть только силовое преобладание отдельных государств или союзов. Иной, нежели европейский, способ мышления о международных отношениях намного более гибок, он отражает географическую среду, где не может быть постоянных союзнических отношений и не может быть конфликтов высокой идеологической заряженности.
Однако есть отличия и более сущностного характера. Необходимо учитывать, что абсолютное большинство стран, которые сейчас дружественно относятся к России, – это государства среднего масштаба, не обладающие ресурсами для самостоятельного выживания. Тем более что очень многие из них находятся в военно-политической или экономической зависимости от Запада, которую они стремятся разрушить, но не создавая рискованных ситуаций для продолжения своей государственности. За прошедшие тридцать лет США и Евросоюз несколько раз убедительно доказали, что прямой конфликт с ними, если ты не Россия, может принести весьма драматические последствия даже с учётом того, что сейчас возможности Запада и его способность к односторонним вторжениям и разрушению суверенных государств сократились. Уроки, преподанные в период полного доминирования США и Европы, остаются в памяти стран мира.
Нравится нам или нет, но масштабы участия большинства стран мира в системе торгово-экономических связей и обеспечивающих эти связи институтах настолько велики, что потенциальная «цена выхода» может оказаться слишком высокой для развивающихся экономик и уязвимых к информационному воздействию общественных систем. То, что включение государства в международные институты приносит выгоды, но ограничивает свободу действий, является аксиомой науки о мировой политике. Однако такой же аксиомой является то, что создающие и контролирующие институты державы получают большинство выгод. И могут использовать своё уникальное положение для давления на своих партнёров, повышая для тех цену потенциальной самостоятельности. Даже Россия остаётся ограниченной в своих действиях участием в ООН или некоторых экономических агентствах глобализации. Что уж говорить о странах, для которых это было на протяжении долгого времени основным способом достижения национальных целей развития. Разрушение таких институтов, даже ради благих целей более справедливых международных порядков, может нанести ущерб, сравнимый с самым серьёзным «санкционным цунами».
Поэтому страны мирового большинство очень сдержанно реагируют на то, что воспринимают как призывы к радикальной ревизии всего мирового устройства.
Не случайно, что в своём выступлении перед участниками конференции клуба «Валдай» президент России Владимир Путин подчеркнул отсутствие у нашей страны каких-либо революционных намерений. Проблема только в том, что сами США и Европа, стремясь защитить свои позиции, выступают сейчас в качестве разрушителей глобализации.
Также важно видеть нюансы экспертных оценок в России, Китае и странах мирового большинства в том, что касается текущих конфликтов и перспектив их урегулирования. Для большинства дружественных России стран очевидно, что военно-политическое противостояние в Европе – это результат политики Запада. И в такой же степени для них очевидно то, что субстантивно это европейский конфликт, связанный с безопасностью определённого региона, но грозящий в случае эскалации со стороны Запада самыми трагическими последствиями для всего мира. В странах мирового большинства также понимают, что именно США и Европа готовы к развязыванию ещё большего количества конфликтов. С учётом разницы силового потенциала в мире хотели бы урегулировать уже идущие противоборства и максимально не допустить возникновения новых.
В этом смысле там смотрят на Россию как на страну, которая может проявить больше сдержанности, даже поступиться своими интересами ради остального человечества. Более широкое понимание в странах мирового большинства, что это невозможно, является важной задачей нашей совместной работы на различных экспертных площадках. Тем более что в стратегическом отношении интересы России и дружественных ей стран совершенно идентичны – могут отличаться только способы их достижения и особенно риторика, сопровождающая дипломатические и военные усилия.
