ВОЕННО-КОСМИЧЕСКАЯ ГОНКА: ФАНТАЗИИ, НЕ СТАВШИЕ РЕАЛЬНОСТЬЮ?
Сергей Ознобищев, Василий Климов
Полис. Политические исследования
В условиях современного – крупнейшего после окончания холодной войны – военно-политического кризиса в отношениях России и стран Запада необходимы новые совместные усилия для укрепления коллективной безопасности в космическом пространстве
В начале 2024 г. негативная составляющая современных российско-американских отношений пополнилась обвинениями официального Вашингтона в адрес Москвы, которая, по мнению американской стороны, собирается вывести на околоземную орбиту космический аппарат с ядерным оружием на борту.[1]Эти опасения не раз были повторены высокопоставленными деятелями США.[2]Тема вывода в космос обычного и ядерного оружия не нова и не раз уже возникала в прошлые, в том числе и в достаточно давние по меркам “космической эры” времена.
Многие выдвигавшиеся в то время проекты подрывали саму возможность договориться об исключительно мирной деятельности в космосе. Подобные замыслы по масштабу и содержанию внушали оппоненту страх уязвимости, провоцировали дорогостоящие ответные действия. Эти обстоятельства заставили авторов обратиться к анализу наиболее значимых космических программ военного назначения XX в. и причин их несостоявшейся реализации. Весьма поучительно, что даже в условиях холодный войны и вооруженного противостояния сторонам удавалось с учетом интересов друг друга и соблюдения принципа “неделимости безопасности” достигать согласия по ряду критических аспектов опасной деятельности в космосе. Но сегодня, со вступлением в фазу возрождения военно-политического соперничества и появления новых космических проектов, не удается возобновить конструктивный диалог по вопросам космической безопасности. Поэтому важным атрибутом настоящей статьи стал анализ предпосылок создания нормативно-правовой базы космической деятельности в прошлом и выявление перспектив ее договорно-правовой регламентации в настоящем.
УРОКИ КОСМИЧЕСКОЙ ГОНКИ
С начала космической эры налаживанию международного сотрудничества в этой сфере препятствовала атмосфера холодной войны и вооруженного противостояния СССР и Соединенных Штатов – двух стран, наиболее активно осваивавших космическое пространство и стремившихся получить преимущества в борьбе друг с другом. Нередко эти “космические проекты” были результатом “исключительного творчества” заинтересованных ведомств и военно-промышленного комплекса, а на практике оказывались далекими от реального воплощения.
Начиная с запуска первого в мире советского спутника в 1957 г. Вашингтон проявлял исключительную чувствительность к деятельности СССР в космосе. Как утверждал Г. Хозин, видный специалист по космической проблематике, “главной формой ответных действий на первые успехи Советского Союза в исследовании и использовании космического пространства США избрали форсированные работы по совершенствованию своего военного потенциала, активизацию деятельности по расширению ‘силовых’ инструментов своей политики и дипломатии” [Хозин 2001: 97].
На роль самого масштабного военного проекта в области космоса претендовала программа “Стратегическая оборонная инициатива” (СОИ), цели которой были объявлены в марте 1983 г. Р. Рейганом (подробнее см. ниже).
Одним из самых значимых советских военных проектов был ракетный комплекс P-36oрб (индекс – 8К69; в США серия подобных орбитальных проектов получила название Fractional Orbital Bombardment System – FOBS[3]), работа над которым началась в 1960-х годах. Система задумывалась как стратегический комплекс, оснащенный ракетами, которые выводились на орбиту наподобие космического корабля и могли в любой точке сойти с орбиты и нанести ядерный удар по целям на Земле[4].
Даже такая гипотетическая возможность серьезно встревожила военное и политическое руководство США. Для защиты своей территории, в том числе объектов гражданской инфраструктуры и баз межконтинентальных баллистических ракет (МБР) Вашингтон начал цикл испытаний новых систем оборонительных вооружений. В первую очередь взялись за разработку спутников раннего оповещения о пусках МБР, в том числе – орбитальных систем (Defense Support Program – DSP). В ускоренном темпе к 1970 г. спутник DSP был уже выведен на орбиту. Несмотря на заявленное желание ограничить вместе с СССР системы противоракетной обороны (ПРО), США взяли курс на ускорение их развития. Именно тогда было принято решение развернуть зональную систему ПРО Sentinel, которая включала 17 баз противоракетной обороны вблизи крупных городов с 480 тяжелыми противоракетами Spartan и 220 легкими противоракетами Sprint.
Очевидно, что в то время угроза от так называемых советских орбитальных ракет была явно преувеличена. Лишь позднее военные аналитики в США, опираясь на разведданные, сделали вывод о большом круговом вероятном отклонении[5] “орбитальных ракет” – оно составляло почти 5 км. Исходя из этой информации, они предположили, что их использование, по всей вероятности, может ограничиться лишь поражением командно-управляющих центров в Вашингтоне и что они не будут нацелены на уничтожение укрепленных шахт МБР или других защищенных объектов, уязвимых для прямого и более точного попадания[6]. В любом случае впоследствии орбитальный компонент советской системы Р-36 был снят с боевого дежурства в связи с заключением Договора ОСВ-2 1979 г., который оговаривал запрет на подобные системы[7].
Наиболее масштабным проектом и при этом весьма показательным примером “гиперболизированного восприятия” военного потенциала другой стороны стали уже упомянутые выше планы США создать эшелонированную систему ПРО с элементами космического базирования (СОИ), получившую впоследствии образное название “программа звездных войн”. Полагаясь на заверения маститых физиков – “идеологов”[8] программы, президент США Р. Рейган 23 марта 1983 г. выступил со специальным “Обращением к нации по вопросам обороны и национальной безопасности” c призывом к “национальному научному сообществу” сделать ядерное оружие “бессильным и устаревшим”.
В развитие этой фантастической идеи авторы проекта СОИ планировали разместить на земле и в космосе различные средства поражения, в том числе работающие на новых физических принципах: лазерное и пучковое оружие, а также высокоскоростные электромагнитные пушки. Предполагалось, что они смогут поражать советские баллистические ракеты на всех участках траектории полета. По свидетельству безусловного авторитета, физика с мировым именем Р. Гарвина, не раз принимавшего участие в оценке эффективности СОИ, “планировалось вывести в космос сотни боевых станций, а также разместить сотни и даже тысячи наземных ракет-перехватчиков” [Garwin 2000: 7].
Идея создания системы ПРО с элементами космического базирования вызвала резко негативную реакцию в СССР. В отечественных военных и академических кругах начали прорабатывать возможные ответы на СОИ. По инициативе ряда советских ученых была образована междисциплинарная группа, а затем создан Комитет советских ученых в защиту мира против ядерной угрозы (КСУ), который в разное время возглавляли академики Е.П. Велихов, А.А. Кокошин, Р.З. Сагдеев. В ряде “прорывных” для того времени докладов[9] привлеченные к этой работе эксперты дали объективную (в отличие от не слишком реалистических фантазий авторов идеи “звездных войн”) оценку возможностям противоракетных систем, в том числе, и “основанных на новых физических принципах”.
Ученые пришли к выводу, что планируемая в США система ПРО с элементами космического базирования “явно не способна, как утверждается ее сторонниками, сделать ядерное оружие ‘бессмысленным и устаревшим’, обеспечить надежное прикрытие территории США, а тем более их союзников в Западной Европе или в других районах мира” [Космическое оружие… 1986: 178]. Они также сформулировали предложение об “асимметричном ответе” на действия США, который позволял бы не только не допустить потенциального нарушения стратегического ядерного баланса, но и избежать огромных затрат на создание системы, схожей с предлагавшейся в США масштабной ПРО. В итоге советское руководство официально приняло стратегию “асимметричного ответа”.
Главнокомандующий РВСН Ю. Максимов, высоко оценивая вклад ученых, отметил в своем интервью практическую значимость их разработок в отношении “эффективности контрмер”. Это могла бы быть “тактика осуществления запусков МБР, которая рассчитана на ‘истощение’ космической противоракетной обороны путем ее ранней активизации за счет определенно подобранного порядка ответного удара”, а также – “комбинированные запуски МБР и ‘ложных’ ракет, запуск МБР с широкой вариацией траекторий”[10].
Заметную роль в “развенчании” концепции Стратегической оборонной инициативы сыграло уникальное взаимодействие ведущих отечественных и зарубежных ученых. С критикой “звездных войн” выступили Национальная академия наук США, Федерация американских ученых и другие известные зарубежные объединения и аналитические центры.
Тем не менее, под давлением заинтересованных ведомств и военно-промышленного комплекса советское военное руководство под лозунгом “асимметричного ответа” скрытно стало продвигать и элементы традиционной “ответной модели”. Были начаты масштабные дорогостоящие испытания, направленные на (1) повышение боевой устойчивости советских наступательных средств и их средств преодоления эшелонированной ПРО; (2) разработку ударных космических систем, включая противоспутниковое оружие (для уничтожения орбитальных компонентов СОИ); а также (3) совершенствование отечественных систем ПРО (А-135).
Как и предполагали критики СОИ, уже по прошествии достаточно короткого времени программа столкнулась с труднопреодолимыми технологическими ограничениями. Ширился и масштаб противодействия ее реализации не только со стороны известных экспертов, но и со стороны представителей исполнительной и законодательной власти в самих США[11]. Ставилась под сомнение возможность создания системы ПРО высокой эффективности и перспектива реализации программы без нарушения Договора по ПРО 1972 г. Под давлением аргументов со стороны авторитетных критиков программа СОИ стала терять изначальную поддержку со стороны властных структур, что отразилось и на масштабах ее финансирования. Общие затраты на СОИ с 1984 по 1993 г. составили 30 млрд[12] вместо изначально запланированных 400-800 млрд долл.[13] В итоге программа распалась на ряд самостоятельных проектов, часть из которых была реализована только в следующие десятилетия.
Программа создания американского космического корабля Space Shuttle (“космический челнок”) стала еще одной иллюстрацией фобий во взаимовосприятии военно-космической деятельности. Изначально американский проект вызвал в советском военно-политическом сообществе самые “алармистские” предположения. Однако опасения по поводу создания в США “флота “челноков” для ведения боевых действий в космосе, так и не стали реальностью. В целом за 30-летний период выполнения программы Space Shuttle (1981-2011 гг.) было совершено 135 вылетов, каждый из которых обходился примерно в 450 млн долл.[14] Всего было построено пять челноков, а вся программа Space Shuttle обошлась бюджету США в 200 млрд долл.[15], весьма значительную сумму, особенно, по курсу прошлых десятилетий.
В рамках СОИ были проведены эксперименты, но “космический челнок” так и не стал программой военного назначения: количество челноков на фоне предпринятых усилий и затрат никак не соотносилось с продекларированной рядом экспертов угрозой появления “армии челноков”. По организационным причинам и в немалой степени в связи с высокой стоимостью программы за всю историю полетов даже не было проведено ни одного запуска хотя бы двух челноков одновременно. К тому же повреждение челноком космических аппаратов другой стороны представляло бы опасность для самих США, поскольку могло быть расценено в Москве как подготовка к нанесению ядерного удара первыми.
Тем не менее, реализация программы Space Shuttle сохраняла атмосферу неопределенности в отношении его реальных боевых возможностей. Возникали и откровенно провокационные ситуации, когда, например, космический аппарат внезапно спустился с орбиты на высоту 80 км над Москвой, а затем снова ушел в космос[16]. Как только информация об инциденте, который ряд экспертов расценили как имитацию ядерного удара, дошла до “советских верхов”, состоялась серия экстренных совещаний. На одном из них было решено начать аналогичную программу, поскольку “США, запустив Space Shuttle, смогут получить решающее военное преимущество в плане нанесения упреждающего ракетно-ядерного удара”[17].
В середине 1970-х годов в Советском Союзе началась ускоренная работа по созданию многоцелевого космического аппарата “Буран”. По своему масштабу эта программа стала общенациональным проектом: в работу был вовлечен чуть ли не весь научно-технический потенциал СССР, а именно – 86 министерств и ведомств, а также более 1200 предприятий (по различным подсчетам было задействовано примерно 2,5 млн человек)[18]. В результате этих титанических усилий 15 ноября 1988 г. первый советский орбитальный корабль “Буран” совершил в автоматическом режиме свой единственный полет. Однако на этом сенсации закончились: в 1993 г. на фоне кризисного состояния экономики и огромных затрат на реализацию программы было принято решение об ее закрытии (за все время реализации программы на нее было потрачено по меньшей мере 16 млрд рублей[19]).
В отечественном дискурсе вокруг программы Space Shuttle, равно как и в случае с СОИ, среди отечественных специалистов всегда было немало “алармистов”, нагнетавших панические настроения по поводу подобных высокотехнологичных проектов. Они исходили из порой упрощенных и превратных представлений о процессе принятия решений в США, полагая, что задуманное американской властью – для “упрочения своего доминирования” в мире, да еще и в интересах военно-промышленного комплекса или доказательства “научно-технического превосходства” – будет обязательно исполнено. В итоге эти люди подталкивали руководство страны к “избыточной сверхреакции”, подтачивающей и без того ослабленную экономику.
По упомянутым крупным проектам была и иная, более реалистическая точка зрения, основанная на понимании алгоритма принятия решений в США. Она исходила из признания состязательности американского процесса принятия решений, когда адвокаты предложений любого уровня, какой бы поддержкой они ни пользовались, вместе со своими сторонниками в институтах власти, были обязаны упорно доказывать на разных уровнях власти целесообразность предлагаемых проектов. При этом важным мерилом для доказательной базы был критерий “стоимость – эффективность”.
И, как оказалось, ни проект СОИ, ни “космический челнок” не смогли соответствовать ни этому, ни другим важным критериям. В итоге эти гигантские начинания были приостановлены к огорчению тех, кто в СССР был нацелен на долговременное противодействие им за счет оскудевающих к тому времени финансовых средств, изымаемых из других бюджетных категорий.
Между представителями двух конкурирующих подходов беспрерывно шла острая дискуссия как на экспертных встречах, так и в медийной среде. Поучительный итог острых споров об этих программах и контрмерах, возможно, будет полезен тем, кто способен извлекать уроки из истории.
Как наглядно демонстрирует продолжительный опыт освоения космического пространства, предпринимавшиеся попытки “приспособить” космос для военных действий, что, казалось, могло бы сулить преимущества одной из сторон, на деле оказались нереалистичными. Так, в истории космической эры неоднократно возникали идеи развертывания на космических орбитах ядерного оружия, но от них каждый раз отказывались.
В экспертных кругах США не раз вспыхивали дискуссии по проблеме эффективности ядерного оружия космического базирования. Эти идеи подвергались критическому осмыслению и в отечественной экспертной среде.
В целом эксперты пришли к достаточно однозначным выводам, что в силу технических сложностей и в соответствии с законами физики вероятность гарантированного поражения целей ядерными средствами наземного базирования гораздо выше по сравнению с ударами из космоса. МБР наземного базирования нацелена на заранее выбранный объект и может стартовать в любое время, а в космосе ракетная система будет постоянно перемещаться, и ее будет крайне сложно удержать в состоянии перманентного нацеливания на какой-то один объект, или же придется непрерывно проводить перенацеливание.
Обеспечение точности космических средств, существенно уступающих соответствующим характеристикам МБР, остается проблемой. Как отметил бывший начальник Главного штаба Войск ПВО генерал-полковник авиации Игорь Мальцев, из-за проблемы точности нацеливания из космоса “космический аппарат с экипажем на борту вместо Казахстана сажают иногда в Сибирь”[20]. Решение сложнейшей задачи управляемости подобной динамичной системы приведет к тому, что по стоимости они будут превосходить МБР в “десятки, сотни и даже тысячи раз”[21]. К тому же космические средства нападения по сравнению с ракетой наземного базирования считаются менее защищенной целью, которую будет сложно обезопасить от воздействия средств радиоэлектронной борьбы.
В условиях высокой напряженности международной обстановки, некоторые эксперты, из числа далеких от разработки конкретных планов применения различных видов вооружений, предлагают “простые”, по их мнению, но на деле крайне опасные и провокационные решения. Уже многое сказано об абсолютно безответственных “экспертных” предложениях о применении ядерного оружия.
К ним, в последнее время, добавились призывы к получению “односторонних преимуществ“ путем уничтожения американских спутников в ответ на определенные действия Вашингтона. В качестве позитивного фактора декларируется, что при таком ответе не погибнет ни один человек. Возможно, действительно, сразу этого не произойдет.
Но нельзя забывать, что космические аппараты и США, и России являются составной частью сил ядерного сдерживания сторон. Поэтому, в реальности, в особенности в ситуации крайне напряженных военно-политических отношений, повреждение или уничтожение спутников будет воспринято другой стороной как подготовка к ракетно-ядерному нападению. “Планировщикам” подобных акций следует также иметь в виду, что одновременное уничтожение всех ключевых спутников “стратегического назначения” другой стороны физически невозможно, а, значит, опасное и необратимое обострение ситуации может произойти уже после вывода из строя одного или двух космических аппаратов такого рода.
Дискуссия относительно вероятности и допустимости подобных сценариев ведется не одно десятилетие. Поэтому уместно напомнить о выводах одного из наиболее авторитетных отечественных исследований, предпринятого еще во второй половине 1980-х годов. По результатам проведенного углубленного анализа группа известных экспертов пришла к заключению, что результатом применения противоспутникового оружия будет неизбежная “потеря устойчивости равновесия в макросистеме стратегического взаимодействия, поскольку оно во многом зависит от степени уверенности сторон в надежности и безопасности своих систем наблюдения и предупреждения о ракетном нападении с использованием искусственных спутников Земли различных типов”. Сам факт перехвата спутника в космосе может вызвать “быстрый скачок эскалации конфликта от противостояния к прямому вооруженному столкновению, с регионального на глобальный и с обычного на ядерный уровень”. Не может быть сомнения и в том, что “противоспутниковые акции неминуемо затронули бы космические подсистемы управления и связи со стратегическими силами. А это верный путь к тому, чтобы спустить курок обмена ядерными ударами” [там же: 129-130].
Полагаем, что подобная экспертиза, представленная в выводах работы специалистов высочайшей квалификации, сегодня, как и вчера, способна охладить пыл новоиспеченных сторонников боевых действий в космосе. Следует еще раз напомнить, что СОИ или программа “звездных войн” так и не была реализована – по причинам, некоторые из которых представлены в данной статье, а в более подробном виде проанализированы в указанном выше коллективном труде маститых отечественных экспертов.
Приведенная логика, аргументы и технические сложности, в том числе и выходящие за рамки упомянутых, имеют, несомненно, универсальный характер для любых сценариев вывода ядерного оружия в космос, что в немалой степени и обеспечило до настоящего времени “безъядерный статус” космического пространства. Однако не менее важным фактором стал заложенный еще в период холодной войны правовой фундамент, который обозначил рамки допустимой космической деятельности государств.
РЕГЛАМЕНТАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В КОСМОСЕ – ПУТЬ К УКРЕПЛЕНИЮ БЕЗОПАСНОСТИ НА ЗЕМЛЕ
Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы представить себе, что полная “свобода рук” в космическом пространстве, за которую на протяжении десятилетий ратовали американские политики, в чистом виде может привести к тотальной милитаризации космоса. Ведь и другие страны последуют примеру США, когда руководство любого развитого государства представит себе, что оно “сам себе Бетховен” и под предлогом “обеспечения национальной безопасности” станет, не считаясь с опасениями других стран, выводить в космос системы, которые будут восприниматься государствами как непосредственная угроза. Так может быть нанесен еще один чувствительный удар по и без того сильно расшатанной системе международной безопасности.
Подобная логика развития событий, к сожалению, уже неоднократно проявлялась в других сферах гонки вооружений. Теперь она рискует перекинуться и на “шестой океан” – космическое пространство. Наработанный десятилетиями исторический опыт свидетельствует, что нет иного способа снижения уровня потенциальной военной угрозы и эффективного обеспечения национальной безопасности кроме продвижения по пути контроля над вооружениями и заключения предметных соглашений по конкретным мерам обеспечения безопасности. Остановка, а тем более подрыв этого магистрального процесса ведет только к одному результату – гонке вооружений, не отвечающей долгосрочным интересам ни стран Запада, ни – России. Именно такое понимание транслировал российский лидер, подчеркнув, что Москва не заинтересована в новой гонке вооружений[22].
С самого начала космической эры Советский Союз, несмотря на острое вооруженное противостояние с Западом на протяжении всей холодной войны, активно продвигал идею сугубо мирного использования космоса. В 1958 г. СССР внес в ООН предложение о полном запрете использования космоса в военных целях. В 1962 г. СССР представил в Комитет по разоружению Генеральной Ассамблеи ООН проект Договора о всеобщем и полном разоружении под строгим международным контролем, в котором содержался призыв к запуску ракет и космических аппаратов исключительно в мирных целях. Москва готова была пойти достаточно далеко – проект соглашения предусматривал интрузивные методы проверки – специальные контрольные группы должны были всесторонне осматривать каждую ракету или спутник перед их запуском [Колосов, Сташевский 2014: 33-34]. Как констатировал известный советский дипломат, бывший заместитель министра иностранных дел В.Ф. Петровский, “СССР неизменно выступал… за запрещение использования космического пространства в военных целях” [Петровский 1982: 264]. И хотя в действительности внутри советского ВПК и прорабатывались идеи и проекты военного использования космоса, Москва в своих заявлениях никогда не отходила от указанной выше позиции.
И раньше, и теперь, непрозрачность военной политики и военных приготовлений США и СССР/России не раз создавали ситуации, при которых возникали завышенные опасения сторон относительно реальных военных потенциалов и намерений друг друга. Бороться с фактором излишней взаимной подозрительности, а, значит, и непредсказуемости (что является дополнительным стимулом для гонки вооружений) военных приготовлений сторон, наиболее эффективно можно лишь путем взаимных договоренностей – формализованных соглашений, которые сопровождались бы эффективными мерами контроля.
Часть пути для достижения этой цели сторонами уже пройдена. В XX в. была заложена солидная правовая база системы контроля над вооружениями в космосе, которая, в настоящая время, к сожалению, находится под угрозой полного развала. В связи с широким использованием космоса в военно-прикладных целях[23] полного “запрещения использования космического пространства в военных целях” достичь уже не удастся. Но минимизировать возможности гонки вооружений в космосе представляется достаточно реалистичной задачей, даже при нынешнем неблагоприятном состоянии международных отношений.
Для этого, в первую очередь, должна развиваться и постоянно совершенствоваться система договорно-правовых ограничений в этой области. В фундамент этой системы в свое время, даже в эпоху острых идеологизированных противоречий между СССР и странами Запада удалось заложить такие мощные столпы международного права как Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (1963 г.) и Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела (1967 г.), который был выработан по инициативе СССР. Последний из них также запрещает вывод на околоземную орбиту и размещение в космосе каким-либо иным образом объектов с ядерным оружием на борту.
В истории были и иные соглашения, регламентирующие использование космоса в военных целях. Так, советско-американский Договор по ПРО 1972 г. запрещал создавать, испытывать и развертывать системы или компоненты ПРО космического базирования, или Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду (1977 г.), под действие которой попало и космическое пространство.
На протяжении многих десятилетий существующая правовая база помогала избегать военного обострения между государствами, ведущими активную космическую деятельность. И хотя имеющиеся соглашения, по-прежнему, играют фундаментальную роль в лимитации деятельности в космосе, к настоящему времени возникло много новых проблем, требующих своего решения. Как заметил бывший генеральный директор МАГАТЭ (1981-1997 гг.) Х. Бликс, следует думать о новом соглашении, поскольку “с увеличением числа спутников, имеющих большое военное значение, и расширением космической деятельности, жизненно важной для безопасности и благосостояния государств, договора (1967 г. – Авт.) уже недостаточно” [Blix 2023: 163].
Тесно переплетается с темой ПРО и ядерного оружия в космосе проблема ограничения противоспутниковых систем (ПСС). В ответ на рост угрозы создания такого оружия СССР в 1983 г. внес в ООН предложение принять резолюцию, призывающую “не испытывать и не создавать новые противоспутниковые системы и ликвидировать уже имеющиеся такие системы; не испытывать и не использовать в военных, в том числе противоспутниковых целях, любые пилотируемые космические корабли”[24]. Важной и беспрецедентной инициативой стало принятое в том же году Советским Союзом одностороннее обязательство не размещать первым в космосе противоспутниковое оружие. Мораторий должен был действовать до тех пор, пока США будут воздерживаться от подобных испытаний. Но и после проведения американских испытаний Москва продолжала проявлять в этом вопросе сдержанность.
В 1992 г. Россия предлагала “на основе взаимности” с США ликвидировать имевшиеся на тот момент системы и выработать договоренность о полном запрете вооружений, специально предназначенных для поражения спутников. А в 1993 г. было принято решение о снятии с эксплуатации имевшейся российской противоспутниковой системы[25]. В то время, как, впрочем, и сейчас предложения и инициативы России сталкивались с нежеланием Вашингтона, взявшего курс на испытания и создание ПСС, идти на диалог и взаимные ограничения по частным и общим вопросам космической безопасности. Неслучайно именно США стали одной из двух (!) стран, воздержавшихся от голосования в ноябре 2020 г. по резолюции ГА ООН “Предотвращение гонки вооружений в космическом пространстве”, поддержанной 162 государствами.
В апреле 2022 г., находясь на базе космических сил США Ванденберг, вице-президент, а позднее – кандидат в президенты США К. Харрис объявила о моратории на испытания собственного ударного ракетного противоспутникового оружия и призвала другие страны последовать этому примеру[26]. Это решение сразу же подверглось критике Конгресса, где было заявлено, что это “ослабит позиции США в глобальной космической гонке”[27].
Хотя такое предложение Вашингтона можно было бы считать шагом в правильном направлении, но мораторий касался только ракетного оружия и оставлял “окно открытым для лазерных и других методов” выведения спутников из строя. Кроме того, критики этого предложения замечали, что к настоящему времени США уже отработали технологию поражения спутников[28] и перестали нуждаться в испытаниях (как, собственно, произошло и в ситуации с отказом от испытаний ядерного оружия в мире).
Сегодня нет прямого запрета на размещение оружия в космосе, если оно не является оружием массового уничтожения (ОМУ). Нет и запрета на создание, испытание и развертывание в космосе противоспутникового оружия, которым в настоящее время обладают четыре государства – Китай, Индия, Россия и США [Giusti, Grevi 2022: 92]. Также после выхода США из Договора по ПРО в июне 2002 г. и прекращения действия взаимных обязательств сторон не осталось никаких ограничений на создание, испытание и развертывание в космосе систем или компонентов ПРО космического базирования. Не запрещены системы и средства анти-ПРО, а также средства активной и пассивной защиты спутников, развертывание в космосе средств подавления, военно-прикладные космические эксперименты, за исключением средств враждебного воздействия на природную среду [Россия и дилеммы… 2012: 97].
На фоне такой “смешанной” картины, Москва и Пекин еще 15 лет назад решили сделать важный шаг на пути предотвращения дальнейшей милитаризации космоса. 12 февраля 2008 г. Россия и Китай совместно представили на Конференции по разоружению в Женеве проект Договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов (ДПРОК)[29]. Среди ключевых предложенных ограничений было содержащееся в ст. II обязательство не выводить на земную орбиту любые объекты с любыми видами оружия; не устанавливать такое оружие на небесных телах и не размещать его в космическом пространстве; не прибегать к применению силы или угрозы силой в отношении космических объектов[30]. Сегодня западные официальные лица и эксперты критикуют этот проект за то, что заложенные в нем ограничения не “универсальны”, поскольку не перекрывают всех, даже существующих технических возможностей опасной военной деятельности в космосе. Например, авторам проекта “вменялось в вину”, что соглашение никак не регламентирует запуски противоспутникового оружия (ПСО) с земли.
Проект также не содержит какой-либо системы верификации. Оно и понятно: обеспечить проверку его выполнения не только технически трудно, но и малореалистично в нынешних политических условиях, поскольку это потребовало бы от сторон снятия секретности с ряда значимых космических проектов. Следует, однако, признать, что при желании всегда найдется, что подвергнуть критике в предложениях другой стороны: для того, чтобы какое-либо предложение устраивало всех заинтересованных участников, нужна совместная работа. Но западные представители, за прошедшее время, так и не сочли возможным приступить к “субстантивному”, как любят выражаться отечественные дипломаты, обсуждению российско-китайского проекта.
Важными предложениями, которые дополняют уже перечисленные, являются выдвигаемые российской стороной меры по обеспечению транспарентности и доверия в космической деятельности (МТДК), продвигаемые на площадках ООН и конференциях по безопасности. Одобрение таких мер может приблизить нас к принятию юридически обязывающего соглашения типа упомянутого Договора о предотвращении размещения оружия в космосе. Отметим, что внесение Россией на Генеральной Ассамблеи ООН проекта резолюции “О неразмещении первыми оружия в космосе”[31] получило широкую поддержку.
Отсутствие новых юридически обязывающих соглашений в отношении дальнейшего обеспечения формулы “космос – без оружия” послужило стимулом к идее выработки паллиативных форм ограничений – так называемых кодексов поведения в космическом пространстве, которые разрабатываются группами видных экспертов и представителями неправительственных организаций. Подобные идеи служат питательной средой для продвижения новых ограничений военно-космической деятельности и время от времени получают развитие на официальном уровне.
С 2020 г. западные страны, прежде всего США и Великобритания, стали продвигать “нормы ответственного поведения в космическом пространстве”. Но эти принципы выглядят порой неконкретными и похожи скорее на набор рекомендательных правовых норм, которые пока мало пригодны для уверенного регулирования такой сферы военно-политического противоборства, как космос. Официальные представители РФ расценивают такой подход как малоэффективный и, по сути, служащий разобщению государств, поскольку подобные предложения направлены “не на решение задач ПГВК [предотвращения гонки вооружения в космосе – авт.], а на ее подмену установками на регулирование военно-оружейной деятельности в космическом пространстве”[32].
В последнее время, на фоне застоя и деградации контроля над вооружениями, в области немилитаризации космоса наметилась неожиданная активность. Так, США и Япония выдвинули проект резолюции Совета Безопасности ООН, подтверждающий обязательства, которые участники уже взяли на себя по Договору о космосе 1967 г. – “не разрабатывать какое-либо ядерное оружие или другие виды оружия массового уничтожения, специально предназначенные для размещения на орбите вокруг Земли”[33].
Россия наложила вето на эту резолюцию, указав, что строгие ограничения на вывод ядерного оружия в космос уже давно существуют – с момента принятия упомянутого Договора 1967 г. Прилагавшиеся к тексту документа дополнения России и Китая по расширению рамок ограничений и принятию мер недопущения размещения в космосе всех видов вооружений, в итоге, приняты не были.
В мае 2024 г. Совет Безопасности ООН не принял российский проект резолюции о предупреждении гонки вооружений в космосе, опиравшийся именно на такой подход. В проекте содержался призыв к принятию “экстренных мер, чтобы предотвратить размещение вооружений в космосе и угрозу применения силы в космосе, а также из космоса по Земле и с Земли по объектам в космосе”. Кроме прочего, документ отражал намерение “посредством переговоров разработать соответствующие надежно проверяемые и юридически обязывающие многосторонние соглашения”[34]. Такое расширение ограничений имело бы принципиальное значение и могло бы обеспечить недопущение милитаризации космического пространства.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Тезис о стремлении России разместить ядерное оружие в космосе кочует как по страницам газет в западных странах, так и по кабинетам исполнительной и законодательной власти в США[35]. Этому, несомненно, способствует небывалый со времен холодной войны кризис отношений Москвы и Вашингтона, пока еще балансирующий на грани (а по некоторым оценкам – уже перешедших эту грань) новой холодной войны.
В ответ на подобные обвинения из Москвы на самом высоком уровне было заявлено, что Россия не планирует размещать ядерное оружие в космосе[36]. Но, например, мирное использование ядерной энергии на просторах “шестого океана” как перспективное направление освоения космического пространства было и остается в российских планах. С 2010 г. разрабатывается ядерный буксир “Зевс”, который планируется к 2030 г. вывести на орбиту для испытаний. Есть и совместный российско-китайский проект по доставке ядерной энергоустановки на Луну в 2030-х годах[37].
При этом в настоящее время Россия и США, судя по открытым данным, не имеют “космических вооружений”. Пока что дело сводится к взаимным подозрениям и обвинениям в подготовке к выводу или в уже состоявшемся ограниченном и “скрытом” выводе на орбиту систем, предназначенных для поражения объектов в космосе или земле. Договориться о предотвращении и запрете появления оружия в космическом пространстве, например, на базе российского или любого иного предложения пока не получается.
Позиция США по регулированию деятельности в космосе получила отражение в предвыборном дискурсе накануне президентских выборов в США. Д. Трамп заявлял о намерении активизировать усилия по созданию чего-то вроде “очередной СОИ” – широкомасштабной системы ПРО с элементами космического базирования. На съезде Республиканской партии 19 июля 2024 г. Трамп заявил: “Мы собираемся построить железный купол над нашей страной, что даст нам уверенность, что ничто не сможет нанести ущерб нашему народу”[38]. Он позитивно оценил идеи Р. Рейгана 1980-х годов, заметив, что с тех пор появились технологии, которых не хватало в ходе работ по программе СОИ. Иначе выглядела позиция К. Харрис по правовому регулированию космической деятельности: с ее подачи в 2022 г. США приняли одностороннее обязательство не проводить испытания противоспутниковых систем и призвали другие страны последовать их примеру[39].
В политико-академической среде стал уже общим местом постулат о том, что без разрешения украинского кризиса продвинуться по пути сокращения и ограничения вооружений не удастся. И во многом это действительно так. Но в отношении немилитаризации космического пространства наметилась определенная активизация “заочного” диалога. Это можно объяснить по крайней мере несколькими объективными причинами: 1) изначально имелся высокий уровень международного согласия относительно необходимости и возможности сохранения космоса “мирным пространством”; 2) это согласие уже давно реализуется в регламентации разрешенной деятельности в космосе; 3) в космическом пространстве продолжается международное, в том числе и российско-американское, сотрудничество.
Полувековая история контроля над вооружениями показывает, что для выхода на конечный, устраивающий всех участников результат, необходимы совместные консультации и переговоры, которые могли бы свести имеющиеся предложения к общему знаменателю, согласовав компромиссное решение. Накопленный переговорный опыт наглядно демонстрирует, что можно сколь угодно долго критиковать предложения другой стороны, но без начала прямого диалога решение проблемы не сдвинется с мертвой точки.
Совместная работа над любыми соглашениями между Россией и западными странами в настоящее время крайне затруднена острейшими противоречиями сторон на фоне украинского кризиса, отбросившего двусторонние отношения далеко назад и поставившего на “стоп” процесс сокращения и ограничения вооружений. Возможность диалога в условиях беспрецедентного отката назад от достигнутых за полвека достижений в этой области сведена к минимуму, и мы не можем не учитывать эту политическая реальность.
Но ситуация в мире может измениться достаточно быстро – причем в любую сторону. В истории немало тому примеров. После завершения украинского кризиса могут вновь сложиться условия для возрождения элементов диалога. И космос – как сфера, в наименьшей степени затронутая негативными последствиями нынешнего кризиса, – как раз может стать той средой, где удастся сделать первые позитивные шаги.
[1] US believes Russia developing space-based nuclear weapon, says source. Reuters, 21.02.2024. https://www.reuters.com/world/us-believes-russia-developing-space-based-nuclear-weapon-says-source-2024-02-20/ (accessed 29.05.2024).
[2] Белый дом утверждает, что РФ якобы разрабатывает спутник, способный нести ядерный заряд. ТАСС, 25.04.2024. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/20643435?ysclid=lvumxf2hb841435657 (accessed 29.05.2024).
[3] Eisel B. The FOBS of War. Air Force Magazine, 01.06.2005. https://www.airandspaceforces.com/article/0605fobs/ (accessed 20.01.2024).
[4] Р-36орб с орбитальной ракетой 8К69. Министерство обороны России. https://structure.mil.ru/structure/forces/strategic_rocket/weapons/more.htm?id=10332757@morfMilitaryModel (accessed 04.06.2024).
[5] Величина радиуса круга, очерченного вокруг цели, в который предположительно должно попасть 50% боеприпасов.
[6] Eisel B. The FOBS of War. Air Force Magazine, 01.06.2005. https://www.airandspaceforces.com/article/0605fobs/ (accessed 20.01.2024).
[7] “Каждая из Сторон обязуется не создавать, не испытывать и не развертывать… средства для вывода на околоземную орбиту ядерного оружия или любых других видов оружия массового уничтожения, включая частично орбитальные ракеты” (выделено авт.). См. Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении стратегических наступательных вооружений 1979 г. (ст. 9, п. c). Arms Control. https://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/osv-2.txt (accessed 29.05.2024).
[8] Идеологом этого проекта был “отец” американской водородной бомбы Э. Теллер.
[9] В подготовке докладов участвовали представители ведущих академических институтов, в первую очередь – Института космических исследований РАН, Института США и Канады им. Г.А. Арбатова, Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН (приведены современные названия институтов).
[10] Надежный щит. Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, заместитель министра обороны СССР, генерал армии Юрий Павлович Максимов отвечает на вопросы о некоторых аспектах советской военной доктрины. Новое время. 1986, № 51, С. 13.
[11] Председатель комитета по вооруженным силам Сената США, демократ Сэм Нанн в ходе реализации СОИ образовал специальную комиссию, которая занималась изучением протоколов переговоров и юридической стороной проводимых Пентагоном испытаний. Итогом работы “комиссии Нанна” стало заключение, что испытания в космосе стали бы прямым нарушением Статьи V Договора по ПРО (о создании, испытании и развертывании систем ПРО в различных сферах, в том числе в космосе) и Согласованного заявления Д, что вступало в противоречие с приверженностью администрации Рейгана “широкому толкованию” Договора. В 1987 г. Нанн заявил, что считает доводы администрации о возможности широкой трактовки Договора “не заслуживающими доверия” и обвинил Белый дом в “полном и тотальном искажении” не только Договора по ПРО, но и неверной интерпретации сенатских протоколов ратификации. См. Lama G. Reagan gets warning of backlash on ABM. Chicago Tribune, 13.03.1987. https://www.chicagotribune.com/news/ct-xpm-1987-03-13-8701200191-story.html (accessed 29.05.2024).
[12] Abrahamson J., Cooper H.F. What did we get for our $30-billion investment in SDI/BMD? National Institute for Public Policy. 1993. http://highfrontier.org/wp-content/uploads/2016/08/What-for-30B_.pdf (accessed 10.08.2022).
[13] 15 мая 1984 г. директор созданной при министерстве обороны США в том же году Организации стратегической оборонной инициативы (ОСОИ) Джеймс Абрахамсон на слушаниях в комитете Сената США по ассигнованиям заявил, что на исследования и конструкторские работы по СОИ будет затрачено от 400 до 800 млрд долл. См. DeGrasse R., Daggett S. An economic analysis of the president’s strategic defense initiative: costs and cost exchange ratios. New York: Council on Economic Priorities, 1984. P. 17
[14] Adler D. Why did NASA retire the space shuttle? Astronomy, 12.11.2020. https://www.astronomy.com/space-exploration/why-did-nasa-retire-the-space-shuttle/ (accessed 10.02.2024).
[15] Hsu J. Total cost of NASA’s space shuttle program: nearly $200 billion. Space.com, 12.04.2011. https://www.space.com/11358-nasa-space-shuttle-program-cost-30-years.html (accessed 10.02.2024).
[16] Официального подтверждения этого маневра со стороны США не было, но анализ, проведенный старшим научным сотрудником Института прикладной математики АН СССР Юрием Сихарулидзе в 1976 г., обосновал техническую возможность проведения подобных испытательных маневров. См. Анализ возможных целей создания многоразовой космической транспортной системы США SPACE SHUTTLE. Павел Шубин (автор-составитель). Отчет 1976 г. Кемерово: издатель П.С. Шубин, 2019. C. 14-15. http://shubinpavel.ru/Space_Shuttle_IPM.pdf (accessed 04.06.2024).
[17] Ячменникова Н. 20 лет назад первый полет совершил советский шаттл “Буран”. Академик РАН Юрий Семенов, главный конструктор “Бурана” отвечает на вопросы редакции. Российская газета, 14.11.2008. https://rg.ru/2008/11/14/a283495.html (accessed 29.05.2024).
[18] Там же.
[19] Иринин Д. “Буран” раздора. Как советский космический корабль соревновался с США, а затем рассорил Россию и Казахстан? Lenta.Ru, 11.09.2021. https://lenta.ru/articles/2021/09/11/buran/ (accessed 29.05.2024).
[20] Эту цитату приводит авторитетный эксперт, полковник в отставке М.М. Ходаренок. См.: Ходаренок М. Почему России не стоит опасаться внезапного ядерного удара США из космоса. Gazeta.Ru, 30.05.2021. https://www.gazeta.ru/army/2021/05/27/13610408.shtml (accessed 29.05.2024).
[21] Там же.
[22] Путин: РФ готова к серьезному разговору по всей стратегической повестке отношений с США. ТАСС, 16.04.2019. https://tass.ru/politika/6003059 (accessed 29.05.2024).
[23] Если исходить из понимания милитаризации космоса в категории военного назначения космических аппаратов, то этот процесс фактически начался с вывода на орбиту первых искусственных спутников Земли. Сегодня эта милитаризация достигла достаточно высокого уровня – на космических орбитах развернуто более 7,5 тыс. спутников, из них 650 принадлежат ведущим государствам, а значит имеют военное назначение (спутники разведки, системы связи, спутники раннего предупреждения о ракетном нападении, спутники целеуказания и др.). Остальные спутники принадлежат коммерческим компаниями, имея двойное назначение, могут быть задействованы в военных целях. Однако при таких масштабах милитаризации, вепонизация – вывод реального оружия в космос, пока не состоялась. См. UCS Satellite Database. Union of Concerned Scientists, 01.05.2023. https://www.ucsusa.org/ resources/satellite-database (accessed 04.06.2024).
[24] Космос в ХХI веке – статья заместителя Директора департамента по вопросам безопасности и разоружения МИД России М.Н. Лысенко, опубликованная в мартовском (2001 г.) номере журнала “Международная жизнь”. Официальный сайт МИД России, 07.03.2001. https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/international_safety/1586945/ (accessed 29.05.2024).
[25] Там же.
[26] Fact sheet: Vice President Harris advances National Security Norms in space. The White House, 18.04.2022. https://www.whitehouse.gov/briefng-room/statements-releases/2022/04/18/fact-sheet-vice-president-harris-advances-national-security-norms-in-space/ (accessed 29.05.2024).
[27] Дунаевский И. Почему США отказались от испытаний противоспутниковых ракет. Российская газета, 19.04.2022. https://rg.ru/amp/2022/04/19/pochemu-ssha-otkazalis-ot-ispytani-protivosputnikovyh-raket.html (accessed 29.05.2024).
[28] Там же.
[29] Договор о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов. Официальный сайт МИД России, 13.02.2008. https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/international_safety/1686193/ (accessed 29.05.2024).
[30] Там же.
[31] ГА ООН приняла резолюцию России о неразмещении оружия в космосе. РИА Новости. 07.12.2022., https://ria.ru/20221207/oruzhie-1837048884.html (accessed 29.05.2024).
[32] Выступление заместителя руководителя делегации Российской Федерации К.В. Воронцова в порядке права на ответ в ходе тематической дискуссии по разделу “Космос: разоруженческие аспекты” в Первом комитете 78-й сессии ГА ООН, Нью-Йорк, 20 октября 2023 г. Официальный сайт МИД России, 21.10.2023. https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/international_safety/disarmament/predotvrashchenie_gonki_vooruzheniy_v_kosmose/1910773/ (accessed 29.05.2024).
[33] U.S. and Japan propose UN Resolution to prevent space-based nuclear weapons”. The Presidential Prayer Team, 24.03.2024. https://www.presidentialprayerteam.org/2024/03/24/u-s-and-japan-propose-un-resolution-to-prevent-space-based-nuclear-weapons (accessed 29.05.2024).
[34] СБ ООН отклонил проект резолюции РФ о неразмещении оружия в космосе. ТАСС, 20.05.2024. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/20856501 (accessed 29.05.2024).
[35] Спецкомитет Сената по разведке заявил, что обсуждает с властями ответ на угрозу США. ТАСС, 14.02.2024. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/19989279 (accessed 29.05.2024).
[36] Путин заявил, что РФ не собирается размещать ядерное оружие в космосе. ТАСС, 01.03.2024. https:// tass.ru/politika/20128705?ysclid=lwgtqny0dp978382868 (accessed 29.05.2024).
[37] Тадтаев Г. Путин поручил разобраться с постройкой ядерной установки в космосе. РБК, 14.03.2024. https://www.rbc.ru/technology_and_media/14/03/2024/65f30f909a794712ec0378ee (accessed 29.05.2024).
[38] Read the Transcript of Donald J. Trump’s Convention Speech. The New York Times, 19.07.2024. https:// www.nytimes.com/2024/07/19/us/politics/trump-rnc-speech-transcript.html (accessed 19.08.2024).
[39] Fact sheet: Vice President Harris Advances National Security Norms in Space. The White House, 18.04.2022. https://www.whitehouse.gov/briefng-room/statements-releases/2022/04/18/fact-sheet-vice-president-harris-advances-national-security-norms-in-space/ (accessed 20.08.2024).
Список литературы
Колосов Ю.М., Сташевский С.Г. 2014. Борьба за мирный космос: правовые вопросы. М.: Статут.
Космическое оружие: дилемма безопасности. 1986. Под ред. Е.П. Велихова, Р.З. Сагдеева, А.А. Кокошина. М.: Мир.
Петровский В.Ф. 1982. Разоружение: концепция, проблемы, механизмы. М.: Политиздат.
Россия и дилеммы ядерного разоружения. 2012. Под ред. А.Г. Арбатова, В.З. Дворкина, С.К. Ознобищева. М.: ИМЭМО РАН.
Хозин Г.С. 2001. Великое противостояние в космосе (СССР — США). М.: Вече.
Blix, H. (2023). A farewell to wars. The growing restraints on the interstate use of force. Cambridge: Cambridge University Press. https://doi.org/10.1017/9781009392532
Garwin, R.L. (2000). Book review to ‘Fitzgerald, F. Way out there in the blue, Reagan, Star Wars, and the end of the Cold War. New York: Simon & Schuster.
Giusti, S., & Grevi, G. (2022). Facing war: rethinking Europe’s security and defence. Milan: Institute for International Political Studies.
