Александр Гольц

| Ежедневный Журнал

Более чем полвека назад американские политики и политологи яростно спорили на тему: «Кто потерял Китай?». Уверен, очень скоро в Штатах и западноевропейских государствах начнется дискуссия о том, кто виноват в потере России. Как получилось, что после четверти века существования нашей страны как части мирового демократического сообщества она превратилась в тоталитарное государство, которое в XXI веке намерено откусить значительный кусок соседнего государства, руководствуясь представлениями своего лидера об «исторической справедливости».

Демонстрации под лозунгом «Мы верим Путину» — это даже круче, чем советское «Политику партии поддерживаем и одобряем». Министр иностранных дел утверждает, что Крым для России не менее важен, чем Фолкленды для Британии, забыв при этом, что далекие острова являются частью Британии. В отличие от Крыма, которому еще несколько дней предстоит принадлежать Украине. На наших глазах происходит реинкарнация брежневской доктрины «ограниченного суверенитета». А уж когда российские руководители начинают говорить о «защите прав соотечественников», то здесь на память приходит даже не СССР, а совсем другое тоталитарное государство ХХ века. И вот на наших глазах за несколько недель в нашу жизнь возвращаются «железный занавес» и военное противостояние.

Разумеется, главная ответственность за это лежит на нас, российских гражданах, которые оказались не готовы воспользоваться свободой, которую неожиданно получили в 1991-м. Те либералы, которые встали тогда у власти, оказались неспособны противостоять соблазнам немедленного обогащения и снизошедших на них вдруг материальных радостей. В результате у большинства россиян выработалась идеосинкразия к самому понятию «демократия». Что, в конце концов, и бросило Россию в объятия Путина и его «православных чекистов», которым хватило ума, чтобы делиться малой толикой нефтяных денег с подведомственным населением. И это обеспечивает им поддержку значительной части россиян до сих пор.

Однако в то же время свою долю ответственности несут и развитые демократические государства, прежде всего США, политика которых привела в итоге к воцарению путинской Realpolitik. Все пятнадцать лет путинского правления в Штатах продолжался спор между «стратегами» и «идеологами». Мы в «Ежедневном журнале» еще год назад предложили высказаться сторонникам и той, и другой теории. Сегодня та дискуссия выглядит более чем актуальной.

По мнению «стратегов», можно было не обращать внимания на экзотические взгляды Путина, уверенного в том, что Россия находится в перманентной геополитической схватке с Западом, и в том, что во всех неприятностях России виновны другие крупные державы. Посему в Вашингтоне пропускали мимо ушей путинские инвективы, когда тот, например, утверждал, что террористами в Беслане руководили некие «силы», которым не нравится то, что у России есть ядерное оружие. Именно поэтому ведущие европейские политики молчали в прошлом году на Валдае, когда главный начальник глумливо разъяснял свое понимание европейской политики: «Они ведь привыкли в Европе как? По известному принципу: сначала давайте съедим твоё, а потом каждый своё».

В это время «стратеги» в Вашингтоне и европейских столицах были сконцентрированы на выработке политики «вовлечения России». Ничего, что страну возглавляют люди, живущие представлениями XIX века. Главное, вовлечь Москву в важные для Запада конкретные дела: транзит из Афганистана, переговоры с Ираном и Северной Кореей — там, где интересы вроде бы «совпадают». По мере совместной работы российские партнеры будут шаг за шагом «цивилизовываться». Эта политика терпит сейчас очевидный провал. Кремль, будучи вовлеченным во множество проектов, совершенно не цивилизовался и сохранил все предрассудки XIX века.

Оппоненты «стратегов» — еще недавно немногочисленные «идеологи» (подозреваю, что нынче их число возрастет) — говорили, что никакого реального долговременного сотрудничества России и Запада не получится, если не обращать внимания на серьезнейший разрыв в ценностях, который существует между Москвой и странами Запада. Если одна сторона все-таки верит в выборы (в возможность смены власти), в верховенство закона, в политические и гражданские свободы, а другая полагает, что все это не более чем инструменты давления, то никакого продолжительного партнерства не сложится. Если одна из сторон ощущает себя в состоянии постоянной схватки, понятно, что и сотрудничество она будет оценивать с точки зрения эффективности разложения войск и населения потенциального противника. Стало быть, концентрироваться следовало не на «вовлечении» России, а на том, чтобы объяснить Кремлю: в отношениях приличных государств есть правила, которые нарушать нельзя ни при каких условиях. Увы, западные государства, громко провозглашающие верховенство закона, сами порой предпочитают обойти его ради «политической целесообразности». Вспомним, как натужно обосновывал Вашингтон необходимость вторжения в Ирак. Вспомним, как, вопреки международному праву, дали независимость Косову. И теперь, аннексируя Крым, Москва с удовольствием напоминает Западу об этом. Скажем откровенно, именно такое поведение, именно эти действия идеально вписываются в путинскую картину мира. Мира, где правит сила, а не закон.

Признаюсь, все эти рассуждения имеют не слишком много практического смысла. Путин уже перешел все мыслимые красные линии. Так что речь идет о будущем, не знаю уж, близком или далеком. В этом будущем мире, чтобы обеспечить нормальные отношения с Россией, Западу следует самому попытаться следовать тем высоким принципам, которые он сам провозглашает…