Сергей Караганов

| Известия

Обсуждение кризиса в отношениях России и Запада крутится вокруг присоединения Крыма и реакции на него, судьбы Украины, санкций. Рискну утверждать, что это хоть и важные, но второстепенные вопросы.

Главный же — жесткое намерение Москвы изменить правила игры, которые ей навязывал Запад последние четверть века. Не сумев, да и не пожелав подстроиться, Россия отказывается от попыток стать частью Запада.

В силу своей географии, истории и культуры Россия привычно оказалась на хребте очередного перелома и бросает вызов сложившимся после холодной войны обстоятельствам фактически уже от имени всего не-Запада, а не в собственном качестве.

Перелом начался еще в 1990-е года с подъема Азии, но тогда это явление осталось в тени антикоммунистической революции, которая дала Западу мощную экономическую и моральную подпитку.

Спущусь с высоты теоретических рассуждений к прочтению конкретных факторов, приведших к нынешнему кризису.

Главный из них — отказ Запада де-факто и де-юре закончить холодную войну, на словах завершившуюся четверть века тому назад. Запад систематически расширял зону своего влияния и контроля — военного и экономико-политическую (расширение НАТО и ЕС соответственно).

С интересами и возражениями России демонстративно не считались, вели себя с ней как с побежденной державой. Русские же побежденными себя не считали. России навязывалась версальская политика в «бархатных перчатках» — без жесткого отъема территорий или обложения формальными контрибуциями, как с Германией после Первой мировой войны, но с однозначным указанием России на ее место в международной системе — весьма скромное.

Эта политика неизбежно порождала подобие «веймарского синдрома» у великой нации, чье достоинство и интересы попирались.

Особое раздражение у российского политического класса вызывали систематический обман и лицемерие, когда обещания не выполнялись, а сама идея о наличии в мировой политике сфер контроля и влияния объявлялась устаревшей и не соответствующей современным реалиям концепцией.

Между тем Запад «несуществующую» сферу своего влияния планомерно расширял. Знаю: многие западные коллеги верили или хотели верить в свои слова. Но в России, да и во всем остальном мире, живущем совсем по другим правилам, они вызывали либо насмешку, либо недоверие.

Москва предлагала присоединение к западным структурам, их переформатирование в общеевропейские. Борис Ельцин говорил о желательности членства в НАТО. Этот вопрос ставил и Владимир Путин, в начале своего правления он безуспешно предлагал и кардинальное сближение с ЕС. Неизменно негативным был ответ на многочисленные предложения (от Ельцина до Медведева) заключить новый договор о европейской безопасности либо о создании единого человеческого, экономического, энергетического пространства от Ванкувера до Владивостока — Союза Европы, или Большой Европы.

Если бы такие договоренности воплотились в жизнь, они, помимо прочего, зафиксировали бы новый статус-кво и прекратили борьбу за передел сфер влияния.

Имитация расширения Евросоюза на Украину была нужна европейцам, чтобы доказать самим себе и миру, что их проект еще привлекателен и жизнеспособен.

Были и менее уважительные причины украинского наступления ЕС. Некоторые европейцы и стоящие за ними силы (не буду называть имен и стран, чтобы ограничить, насколько возможно, участие в нынешней войне обвинений и контробвинений) хотели насолить Москве, отомстить за поражения прошлого, связать руки, втянув в кризис. Присутствовало желание снизить внешнеполитическую капитализацию России, взлетевшую в последние годы за счет сочетания мастерства дипломатии и политической воли и позволившую стране играть на международной арене роль, которая кратно превышает ее экономические возможности.

Недавних победителей раздражало демонстративное неприятие Москвой многих новейших западных ценностей и даже высокомерие руководства страны, еще недавно униженно просившей милостыни и набивавшейся в ученики. Хотелось «сбить спесь».

Наконец, было и стремление сорвать российский евразийский проект, который состоял в том, чтобы через вполне вегетарианские Таможенный и затем Евразийский экономический союзы восстановить в новом, преимущественно экономическом обличье большую часть пространства Российской империи или СССР и усилить таким образом свои и партнеров конкурентные позиции в мире, распадающемся на экономические блоки. Заодно подлечив постоянно разжигавшийся политикой Запада «веймарский синдром» большей части российской элиты и населения.

И российские государственные деятели, и эксперты предупреждали, что попытка втащить Украину в западную зону влияния через Соглашение об ассоциации (а за ней снова замаячила НАТО) обрекает народ страны на бедствия и жертвы, тем более что противодействие России в данном случае было гарантировано. Но русских не слушали, стремились продлить инерцию прошлых десятилетий, делая украинцев пушечным мясом очередной геополитической битвы.

Повторю: глубинной основой кризиса была незаконченность холодной войны, сохранение в центре Европы геополитически «спорных» территорий. В первую очередь Украины, но и Молдавии, стран Закавказья. В Европе сохранялась «открытая рана», на которую «садилась» любая инфекция.

В России Украина, пусть и независимая, считалась неотъемлемой частью русского исторического пространства. Колыбелью нашей государственности и цивилизации. Значительная часть украинского населения исторически тянется к России. За двадцать с лишним лет после распада СССР на Украине не сложилось государствообразующей элиты.

Запредельное воровство и коррупция, бедность, безысходность не могли не раздражать большинство украинцев. И когда их поманили в Европу, даже реально не предлагая ничего, они захотели поверить, что это возможно. К тому же российская модель и уровень развития привлекали гораздо меньше.

Очередной правитель — Виктор Янукович — стал разыгрывать карту, которую использовали все его предшественники: шантажировать Европу и Россию, пытаясь выбить очередные подачки за демонстрацию «пророссийской» или «проевропейской» ориентации. На этот раз больше предложила Россия, и он «кинул» Евросоюз. Униженные рассерженные горожане вышли на майдан. К ним присоединились подготовленные боевики. Остальное известно. Противостояние закончилась кровавой бойней. Украина еще глубже провалилась в неуправляемость и экономический коллапс.

Помимо «открытой раны» важнейшей причиной остроты кризиса вокруг Украины, его пропагандистской ожесточенности был тупик развития, в котором оказались все его участники. Европейцы очевидно неспособны в существующих идеологических и институционных рамках выйти из глубокого комплексного кризиса европроекта. Кризис выражен по-другому, но очевиден и в США. Россия уже 6 лет после окончания периода восстановления не может сформулировать для себя ни стратегии развития, ни национальной цели. Становилось понятно, что при нынешней бюрократии, коррупции, расколе элит, их непатриотизме, уменьшающейся численности и ухудшающемся качестве человеческого капитала работающей модели не то что развития страны, но и удержания ее долгожданного суверенитета обеспечить нельзя.

Похоже, что внешнего врага, толчка, идущего извне кризиса явно или подсознательно хотели все. На протяжении 2012–2013 годов западная пропаганда становилась всё более негативной и даже тотальной. И ложилась на горький опыт последних 20 лет. Пик пришелся на Олимпиаду. У меня, как, полагаю, и у других, гораздо более официальных наблюдателей, сложилось однозначное впечатление. Запад готовится к новому туру политики сдерживания и отбрасывания по модели холодной войны. И России в этой ситуации терять собственно нечего. Не исключаю, что такой вывод отражает традиционную русскую идиосинкразию насчет внешней угрозы.

Россия подготовилась. Промежуточные результаты оказались благоприятны. Мастерски присоединен Крым. Захвачена и удерживается инициатива. Не признано руководство, пришедшее в результате переворота. Оставлена возможность непризнания будущих выборов, если они (почти неизбежно) будут проводиться в условиях беззакония, угроз со стороны вооруженных крайне правых. Не отвергнута теоретическая, но подкрепленная решениями парламента возможность направления на Украину вооруженных сил в случае массового и кровавого насилия.

Москва, похоже, на этот раз решила не отступать, пока не добьется цели. Среди целей России, надеюсь и полагаю, не просто духоподъемное воссоединение с Крымом или тем более иными землями, временно укрепляющее легитимность власти. Основная цель — завершить неоконченную холодную войну, которую Запад де-факто продолжал вести. И в оптимальном варианте — даже заключение мирного договора на выгодных условиях. Программа-минимум — создание условий, делающих невозможным или запретительно затратным дальнейшее одностороннее распространение зоны влияния и контроля Запада на регионы, которые Москва считает жизненно важными для своей безопасности.

В число целей Москвы входит и сохранение, насколько возможно, единой (уже без Крыма) федеративной Украины. Только такое устройство позволило бы сохранить хотя бы формальную целостность государства с его языковыми, культурными, экономическими различиями и почти без исторической памяти реальной государственности.

Я не уверен в жизнеспособности украинского государства даже в его нынешних, немного усеченных уходом Крыма, границах. Им управляет недееспособная и безответственная элита, никакого обновления которой, судя по фаворитам президентских выборов, не ожидается. Но развал, особенно насильственный, несет запредельные риски и издержки для всех украинцев, россиян, других европейцев. Ведь на территории Украины — 15 энергоблоков, множество опасных производств, уязвимых и предельно изношенных систем жизнеобеспечения.

Среди целей нынешней линии Москвы в евро-украинском кризисе — желание обеспечить условия реально выглядящей внешней угрозы для жестких реформ, в том числе борьбы с бюрократией, офшорной аристократией, сытым засыпанием всех — антилиберальных и либеральных элит. Тех, что за последние годы не смогли предложить дееспособной программы развития страны.

У части российской элиты, вероятно, есть и программа-максимум — воссоединение в той или иной форме с большей частью Украины. Думаю, что она нереалистична и недопустима дорога. Во всяком случае, пока Россия не станет богатым эффективным государством и привлекательным обществом, присоединиться к которому захочет большая часть жителей Украины. Пока, полагаю, хватит Крыма, окончания холодной войны в Европе и начала, наконец, нового раунда реформ, включая ударную либерализацию условий для малого и среднего бизнеса, создание независимых судов, эффективно защищающих частную собственность, жесточайшую борьбу с коррупцией, вложения в образование, молодежь, упор на улучшение качества человеческого капитала нации, определяющего конкурентоспособность стран и обществ в мире. Только такой сценарий позволит эффективно использовать новую, обретенную благодаря крымскому подъему, легитимность российского руководства и сделает инструментально полезной риторику о необходимости противостоять «враждебным силам на Западе».

Такой сценарий обеспечит де-факто превалирующие позиции России на востоке и юго-востоке Украины, полуавтономию западным территориям. Но он станет возможен, только когда и если Москва и Берлин, Россия и Евросоюз поймут бессмысленность и контрпродуктивность борьбы с нулевой суммой. И начнут не сражаться за одностороннее включение Киева в зону своего влияния.

А, наоборот, совместно спасать Украину, превращая ее, как и другие сходные территории, из яблока раздора в инструмент сближения. Это и гуманная миссия. Элиты стран, за которые велась борьба, лишатся возможности, играя на противоречиях между Россией и Западом, провозглашая то «пророссийский», то «прозападный» курс, грабить и унижать свои народы. Придется, наконец, заняться развитием.

Пока, разумеется, на фоне взаимной ругани и угроз мои мечты о Союзе Европы, заканчивающем холодную войну и закладывающем основу для слияния мягкой и технологической силы Европы и ресурсов, жесткой силы и воли России, выглядят прекраснодушными. Хотя объективно и рационально такая интеграция выгодна России, она будет препятствовать ее дальнейшему отрыву от материнской — европейской — цивилизации. Выгодна она и Европейскому союзу, не способному без новой цели развития вырваться из своего внутреннего кризиса, обрекающего ее на международную третьесортность. И миру — появился бы третий в дополнение к Китаю и США столп будущего миропорядка, делающий последний гораздо более устойчивым.

Может быть, отрезвит украинская встряска, которая далеко еще не закончена и почти неизбежно несет в себе новые драматические повороты? Понятно, что на обозримое будущее Россия отбросила надежды на вхождение в Запад. Но еще не сделала выбора в сторону анти-Запада и тем более — в сторону антиевропеизма.

И самое главное. Будет уже не международной, а российской драмой, может быть, даже настоящей трагедией, если кризис в отношениях с Западом, созданный Москвой во многом сознательно, не приведет к курсу на серьезные реформы, убыстряющие развитие, дающие перспективу стране и людям. Или если увлечение Крымом отвлечет от начатого, но затухающего на глазах, хотя и так запоздавшего на десятилетие экономического поворота к Азии через новое освоение Сибири и Дальнего Востока.

Страна уже не использовала для реформ кризис 2008–2009 годов. Будет совсем грустно, если мы прохлопаем и нынешний подъем патриотических чувств, легитимности и популярности руководства страны. В очередной раз «чижика съедим».

Метки: кризис, НАТО, Россия-ЕС, Украина