Тимофей Бордачёв: Конец карательного миротворчества
| Известия
Международная дипломатия пока не способна оказать сколько-нибудь заметное воздействие на кризис на Украине, который втягивает эту страну в воронку гражданской войны.
Выясняется, что весь период после завершения холодной войны, когда именно внутригосударственные конфликты были наиболее распространенными, был потрачен фактически впустую. Политики и дипломаты, в первую очередь на Западе, не смогли использовать это время для создания сложных и многоуровневых концепций урегулирования ситуаций, в которых объективность несовпадающих интересов приводит общество к гражданской войне.
Связано это с тем, что современный подход США и их союзников, объявивших себя «международным сообществом», к урегулированию внутригосударственных конфликтов сформировался в период их наивысшего торжества.
23 года назад Запад одержал стратегическую победу над Советским Союзом. Китай, хотя и становился экономическим гигантом, был всё еще крайне неуверен в своих политических и военных возможностях. Россия с великим трудом сохраняла влияние на процессы, происходившие даже на ближайшей периферии.
В таких условиях интеллектуальный и политический истеблишмент Запада сформировал весьма простую, понятную и, что главное, малозатратную доктрину разрешения внутригосударственных и региональных конфликтов. Необходимо выделить одну из участвующих сторон и давить на нее до тех пор, пока не будут приняты оптимальные, с точки зрения США и их союзников, условия мира.
При этом такие условия определялись, как правило, крайне умозрительно и без учета объективных интересов всех конфликтующих сторон. А вероятность оказаться «плохим парнем» возрастала в прямой зависимости от того, насколько интересы того или иного участника укладывались в американскую «идеальную» картинку для страны или региона.
Таким образом, сам по себе элемент миротворчества, как замирения не основе компромисса, был исключен.
Сторонам предлагалось готовое решение, сформированное на основе национальных интересов США. Ну или их индивидуального понимания отдельными политическими деятелями. При этом ставки с самого начала задирались исключительно высоко. На кону была репутация «победителей в холодной войне», которые не могут допустить, чтобы вышло не по их велению. Само это должно было оказывать на «плохих парней» оглушающее психологическое воздействие и вызывать паралич воли. А упорство делало неотвратимой суровую кару.
Наиболее ярко такая философия урегулирования проявилась в истории югославской трагедии, продолжавшейся с незначительными перерывами с 1991 по 1999 год.
Первый, и самый быстротечный этап этой кровавой бойни был связан с весьма вялыми попытками Югославской народной армии обернуть вспять процесс выхода Словении и Хорватии из Федерации. Однако уже с осени 1991 года военные действия развернулись в районах компактного проживания сербов, которые, сначала в Хорватии, а затем и в Боснии и Герцеговине, не захотели жить в новообразованных мононациональных государствах.
Спору нет, югославская армия, большинство кадровых офицеров в которой к началу 1990-х составляли сербы, оказывала мятежникам всяческую поддержку. Однако помощь извне, хотя и в несколько меньших масштабах, получали и хорватские, и боснийско-мусульманские соединения.
Несмотря на всю сложность ситуации, США и страны Западной Европы уже через месяц после начала боснийского конфликта, в апреле 1992 года, провели в Совбезе ООН резолюцию, которая накладывала на Югославию односторонние санкции. При этом попыток разобраться в том, кто прав, а кто виноват, как отмечал позднее видный российский дипломат, даже не предпринималось.
В 1993 году над Боснией и Герцеговиной была введена бесполетная зона. В феврале 1994 года самолеты стран НАТО атаковали сербские ВВС и сбили четыре самолета — альянс впервые в своей истории открыто начал военные действия.
В мае 1995 года хорватская и мусульманская армии вели наступательные боевые действия уже при фактической поддержке со стороны сил НАТО. При этом на официальном уровне были исключены минимальные сомнения в том, что виноваты в продолжении конфликта именно сербы. Даже предположение, что картинка может оказаться более многоцветной, на Западе рассматривали как совершенно бессмысленное. Ведь оно могло существенно усложнить решение. Заставляло думать и учитывать огромное количество входящих факторов, чего после «победы» в холодной войне никто на Западе делать не собирался.
Окончательно абсурдный характер приняла балканская стратегия Запада в конце 1990-х, когда правительство союзной Югославии вело войну против террористической банды, называвшей себя армией освобождения Косово. Уже с начала активных боевых действий в феврале 1998 года Запад открыто давил на Белград и требовал прекратить операции против террористов. С сентября 1998 года Югославии напрямую угрожали военной акцией со стороны НАТО, а после провала единственного раунда переговоров между сербами и албанцами в Рамбуйе в феврале 1999 года на Югославию обрушились ракеты и бомбы.
Немного более сложным случаем могла оказаться ситуация в Македонии, где экстремисты из албанской общины подняли в 2001 году мятеж с лозунгами присоединения их районов к Косово. Тогдашнее правительство в Скопье было вполне себе прозападным, а сами македонцы, хотя и были православными, но никак не подходили под стандартный образ угнетателя свободолюбивых народов. Ни по численным, ни по моральным, ни по силовым характеристикам.
Однако и тут США и их союзники сделали выбор в пользу давления на македонские власти. В результате было подписано Охридское соглашение, гарантировавшее албанцам юридическую и культурную автономию.
Но подлинного торжества это своеобразное понимание миротворчества достигло совсем недавно, когда Запад вмешался в ход ливийской гражданской войны, продолжавшейся с февраля по октябрь 2011 года. Здесь попыток усадить стороны за стол переговоров даже не предпринималось. Полковник Каддафи был немедленно объявлен кровавым тираном. А силы НАТО фактически стали исполнять функции ВВС оппозиции.
Оставим дипломатам сетования по поводу наплевательского отношения США к международному праву.
В конце концов, с точки зрения элементарной геостратегии у США и особенно у Европейского союза были все основания планомерно уничтожать такое крупное международное образование в Восточной Европе, как федеративная Югославия. Зараженное, кроме всего прочего, сербским православным национализмом. А также раздавить вечно несогласного Каддафи и угрожать тем же верному союзнику Ирана Башару аль-Асаду.
Важнее другое.
На всех разобранных примерах мы видим, что важнейшим фактором успешности такого «миротворчества» является готовность США и их союзников применить силу в отношении одной из сторон конфликта. Сначала опосредованно, путем поставок вооружений и инструкторов, а при необходимости и напрямую. Обрушив на голову несогласного мощь самого вооруженного блока в истории человечества. Именно это безусловное преобладание Запада было залогом успеха, единственным на самом деле.
Всё просто. Последние 25 лет в мировой политике вообще были временем простых решений. Плоды чего мы будем пожинать еще пару десятков лет.
Уникальность же сложившейся вокруг Украины ситуации в том, что потенциальным «плохим парнем» оказалась одна из двух ядерных сверхдержав.
Поэтому вопрос о применении наработанных за 23 года методов силового давления даже не стоит. А другие нашим коллегам в США и Европе неведомы.
Отметим, что первый звоночек прозвенел уже в ситуации вокруг Сирии, где Москва выступала скорее опосредованно. Однако партнеры России на Западе и сейчас начали по старинке, именно с определения правых и виноватых с точки зрения не реальности «на земле», а своих представлений о реальности. Точнее, о том, какой она должна быть.
В таком раскладе хунта, захватившая власть в Киеве при поддержке США и, в меньшей степени, Европейского союза, априори является «правильной» стороной. А недовольные жители Востока и Юга — это сепаратисты и «плохие». Как и стоящая за ними Россия.
И вот здесь наступает полный тупик. Действовать как раньше не получится.
Быстро раздавить Россию, которую поддерживает больше половины человечества, невозможно. На настоящий военный конфликт или настоящую, на десятилетия, холодную войну ради Украины — вопрос, в сущности, репутационный, — если кто и готов в США, то совершенно точно не в Европе.
А признать, что существуют другие способы урегулирования конфликта, кроме как очередная собственная победа, в США пока не готовы.
События на Украине и вокруг нее показывают, что настоящий XXI век только начинается. Мы не можем исключать в будущем и того, что в похожие ситуации окажется, например, вовлечен Китай. Многочисленные китайские общины проживают практически во всех странах Юго-Восточной Азии. Медленно, но неуклонно растут амбиции Индии. Россия не собирается возвращаться в международно-политическое безвременье 1990–2000–х годов.
И не поспевать за изменением объективной глобальной реальности будет всё более опасно. Для них, для нас и для всего мира.
