Георгий Бовт

| Газета.Ру

«Началось, наконец, вторжение русской армии на Украину под прикрытием так называемого гуманитарного конвоя», — в такой реакции большинства западных политиков и СМИ читалось даже некое удовлетворение. Ведь «пазл» наконец сложился в привычную для восприятия картинку. При этом чем громче все апеллируют к так называемому международному праву, тем очевиднее, что применительно к событиями на Украине это право давно уже уступило место лукавой пропаганде и двойным стандартам.

Игра нервов взяла верх над стратегией. Украинский конфликт для всех участников превратился в самодовлеющий фактор: всем надо непременно «победить», не особо оглядываясь на «сопутствующие потери» и при размытом представлении о том, как, собственно, должна выглядеть «победа». Возможно, в ходе встречи в Минске 26 августа, если она состоится, ее участники выложат на стол свои пожелания/требования об условиях деэскалации конфликта.

Гуманитарный конвой в этом смысле с самого начала был не только гуманитарным и не только конвоем, но и одной из карт в построенном на психологии политическом покере.

Исходя из типичного для Кремля понимания, что «слабых бьют» и с ними не ведут переговоров, на встречу 26 августа Путину, если он туда собирался и приедет, нельзя было приезжать, когда уже пали бы Луганск или Донецк, или оба.

Конвой был призван в том числе притормозить военную операцию украинских силовиков. Напротив, для Киева и Запада разгром сепаратистов был бы наиболее комфортной переговорной позицией. В последнее время на Западе, похоже, поверили, что Путин не пойдет на полномасштабное военное вторжение, отдавая предпочтение «гибридной войне». Возможно, такие надежды были преждевременными. Ситуация с конвоем снова была разыграна так, как мало кто ожидал — молниеносно. Путин не привык делать то, что от него больше всего ждут.

Эскалация конфликта продолжается, как и должна продолжаться, самым непредсказуемым образом. Вся украинская заваруха была большой импровизацией (со стороны всех участников) без просчитанных стратегических целей и, соответственно, мер по их достижению. Так было в том числе с присоединением Крыма. Ответ на вопрос, где же пределы этой импровизации, очевиден. Пределов нет или они пока не просматриваются. В игре нервов возможно все.

Одной из странностей ситуации с конвоем стало поведение Международного Красного Креста.

21 августа на его сайте появилось сообщение о тяжелой гуманитарной ситуации в Луганске, где побывали представители МКК. Сама целесообразность доставки помощи не ставится под сомнение, констатируется совместная работа с украинской и российской сторонами. Вроде и груз не вызывает сомнения, все идет к его отправке в сопровождении МКК, с призывом ко всем сторонам не стрелять в конвой.

Затем ситуация «взрывается», с одной стороны, заявлением российского МИДа, что ждать больше нельзя, что украинские власти издевательски тянут время (с чем трудно спорить, Киеву успех гуманитарного конвоя и затягивание военной операции ни к чему). С другой — представители МКК странным образом «линяют» со сцены.

Глава российского представительства, разумеется, поддерживает действия Москвы, головной офис в Женеве слова этого представителя не дезавуирует, а сам закрывается на уикенд, отзываясь расплывчатыми заявлениями в твитере. На сайте МКК при этом нет ссылок на «отсутствие гарантий безопасности», на которые ссылались в эти же дни некоторые руководители МКК. Было бы странно, если бы были.

Ведь рядом с заявлением о тяжелой ситуации в Луганске стоит сообщение о миссии МКК в сирийском Алеппо, где по части безопасности дела еще хуже (но представительство МКК работает в этом разрушенном городе уже год). Более того, доставка гуманитарных грузов в Сирию уже давно осуществляется без всякого согласия официального правительства Башара Асада и без всяких гарантий с его стороны насчет безопасности. Правда, соответствующая резолюция на сей счет была единогласно принята ООН в июле. Такой резолюции по Украине нет, и шансов на ее принятие не было, поскольку украинскую ситуацию никто не рассматривает в сугубо гуманитарном аспекте.

Это поле боя — пропагандистского, военного и дипломатического. Приличия отброшены. Гуманизм тут вовсе не на первом месте.

Запад с самого начала воспринял историю с конвоем настороженно. С одной стороны, в этом видели эффектный пропагандистский ход Москвы после истории со сбитым «Боингом». С другой — формально найти поводы для возражений против гуманитарной помощи было трудно. Радушного одобрения самой идеи не прозвучало даже со стороны Германии и Франции, относительно более сдержанно настроенных, они лишь вяло согласились. Тезис о «троянском коне» и прикрытии конвоем военного вторжения, впрочем, изначально тоже был. И когда ситуация с получением официального разрешения Киева была торпедирована (хотя само принципиальное согласие было еще 12 августа), то разрозненные свидетельства западной прессы о якобы проникновении на Украину и частей российских ВДВ, артиллерии и бронетехники сгодились для объявления «начала открытой войны».

Что дальше? Москве выдвинули требование убрать конвой. Что касается военной техники и регулярных частей, то российское Минобороны по-прежнему все отрицает. Уже в субботу все разгруженные близ Луганска «КамАЗы» (еще Меркель не улетела из Киева) ушли в Россию. МЧС РФ сообщило о 262 уехавших машинах (как о всех), столько пересекло в пятницу границу в районе КПП «Изварино» (по данным СБУ Украины, въехало 22 августа 145, но в какой-то момент они конвой полностью потеряли). В начале движения конвоя на Украину в нем было 280 машин.

В идеале на встрече в Минске или на другой подобной встрече в многостороннем формате и желательно с участием США Москве надо бы на стол выложить все. Прежде всего, два-три главных требования, которые, впрочем, она пока четко (как и вообще свое видение того, как могла бы выглядеть наша «победа») так и не сформулировала.

1. Внеблоковый статус Украины. 2. Автономия ее восточных областей с правом самостоятельной внешнеэкономической деятельности (сотрудничества с Россией). 3. Замораживание — с вынесением за скобки решения о прекращении войны на юго-востоке, «крымской ситуации». Желательно с той же формулировкой, как по Южным Курилам, — «пусть решают будущие поколения». Всерьез рассчитывать на международное признание Крыма частью РФ в ближайшем будущем не стоит. 4. Цены на газ и условия его поставки через Украину: все прежние схемы рассыпались, нужны принципиально новые. 5. Постепенная отмена санкций — скажем, под конкретную «дорожную карту». Ведь ясно, что уже никакие санкции ни Москву не остановят, ни на Западе не возобладает «рациональный подход». Торжествует взаимная истерия, делающая возможными самые циничные, безрассудные и даже гротескные ходы, где на первом месте не минимизация собственных убытков, а нанесение наибольшего ущерба противнику. Любой ценой.

Сейчас речь идет о войне не расчетов, но по-разному понимаемых систем ценностей и принципов. В таких войнах пленных не берут и с потерями не считаются.

Можно было бы добавить сюда же иск на $50 млрд от ЮКОСа. Эти деньги никто в Москве не собирается платить: «Какие 50 млрд, если завтра в Европе война». Ну, так они видят мир. Еще имеется ситуация с европейской ПРО, которая теперь-то уж точно обретет открыто антироссийскую направленность. Так что влезать в общеевропейский военный конфликт с сугубо военной точки зрения лучше сейчас, пока ПРО нет, чем когда она уже будет. И это тоже часть картины мира из кремлевского окошка.

Еще осталась такая «мелочь», как «затертая» ситуация со сбитым «Боингом». Что с ним все-таки случилось, кроме того, что он упал? Почему результаты расследования собираются засекретить? Почему никто не трясет в ООН перед носом Чуркина фото из космоса, как тряс ими перед советским представителей в ООН в 1962 году Эдлай Стивенсон, доказывая документально намерения разместить ракеты на Кубе?

Почему никто более не настаивает на тщательном изучении обломков (на место падения даже собирались посылать европейские полицейские силы). Если ставилась цель «морально добить Путина», то, казалось, имея, как то утверждается, «неопровержимые доказательства» вины «пророссийских сепаратистов», — вот он прекрасный случай это сделать. Что мешает? В 1981 году, когда быт сбит южнокорейский «Боинг», США предъявили перехваченные переговоры советских летчиков. При нынешнем уровне технологий слежки сейчас недоступны засекреченные Киевом переговоры украинских авиадиспетчеров?

Наконец, самое важное. На многосторонней конференции по Украине речь, если не сейчас, то чем скорее, тем лучше, должна идти о том, чтобы Россия и Запад договорились о пределах, за которыми они не будут дальше в охватившей всех истерии демонтировать хотя бы те институты взаимного сдерживания и диалога, которые работали в самые лютые годы «холодной войны №1».

К примеру, соглашения о контроле за вооружениями, которые — раз уж пошла такая пьянка — тоже могут отправить в утиль. А есть еще исламистский террор, лихорадка Эбола, глобальное потепление, освоение и раздел Арктики, астероидная угроза и т.д. В горячке можно разломать вообще все.

Речь уже не идет о восстановлении нормальных отношений с Западом, как после войны с Грузией. Этого не будет долгие годы. Надо сохранить хоть какие-то институционализированные отношения.

Впрочем, видимо, сегодня подобные рассуждения — идеализм. Если Минская встреча состоится, то она, скорее, станет не полем для поиска компромиссов, а лишь очередным эпизодом взаимного запугивания и шантажа. Сползание к войне пока (повторим, пока) видится вполне реальной перспективой. Гордиев узел накопившихся проблем столь запутанный, что все труднее устоять перед искушением разрубить его одним махом.