Официальный сайт Правительства Российской Федерации

Д.О.Рогозин

Д.Рогозин : Разрешите мне перейти уже к основной части своего выступления. Хочу напомнить, что с момента образования Военно-промышленной комиссии уже с этим названием, в этом статусе и в этом виде, её последовательно возглавляли такие выдающиеся деятели, выдающиеся организаторы нашей оборонной промышленности, как Дмитрий Фёдорович Устинов, Леонид Васильевич Смирнов, Юрий Дмитриевич Маслюков, Игорь Сергеевич Белоусов. Мы всегда будем помнить их имена – имена всех наших великих отцов и дедов, которые умножали мощь и славу нашего Отечества.

Сергей Борисович Иванов не случайно столь подробно остановился на истории создания Военно-промышленной комиссии. И дело здесь, конечно, не в том, что надо отдать дань статусу нашего юбилейного мероприятия, нет, дело в другом. Мы не можем не видеть того, что происходит в мире. Военная сила по-прежнему востребована, а угроза её применения является одним из наиболее важных факторов решения политических и экономических глобальных вопросов. Никуда не исчезли и рудименты холодной войны — как организационные рудименты в виде НАТО, так и пропагандистские, типа русофобии. Западная цивилизация в условиях обмеления ресурсов не собирается отказываться от того высокого уровня потребления, к которому она так давно уже привыкла, а это будет означать новое ужесточение мировой борьбы за доступ к этим ресурсам. Тем временем на арену глобальной борьбы выходят новые гиганты, а у них такие же гигантские, соответствующие их размерам амбиции, а потому XXI век не покажется нам лёгкой прогулкой по проспекту. Пожимая руку своим партнёрам стальным кулаком в лайковой перчатке, Россия должна демонстрировать миру твёрдую решимость отстаивать мир и своё в нём достойное место. За нас никто нашу работу не сделает.

Родина выделила огромные средства на развитие российского оборонно-промышленного комплекса и перевооружение российских Вооружённых сил, но надо помнить, что это народные деньги и народ вправе знать, что потратим мы их эффективно. Результатом нашей работы будет не только стабильная и своевременная поставка в войска всего необходимого для их перевооружения, но в целом результатом должна стать новая индустриализация России. И сделать это без учёта опыта работы советского ВПК, оборонных отраслей советской промышленности, без извлечения и усвоения уроков прошлого периода невозможно. И здесь бы я остановился на пяти извлечённых уроках – ведь только прилежные ученики могут стать хорошими преподавателями.

Итак, урок первый – это успешный опыт применения принципа программно-целевого планирования. В период с 1963 по 1990 год в Советском Союзе была отстроена чёткая система организации взаимодействия между Министерством обороны и промышленностью по концептуальным вопросам создания вооружения, военной и специальной техники на основе программно-целевого планирования. Она предусматривала прогноз развития ВВСТ (вооружение, военная и специальная техника) вероятного противника, оценку научно-технических и производственных возможностей отечественной промышленности, формирование долгосрочной программы создания вооружения, военной и специальной техники и составление перечня необходимых НИР (научно-исследовательские работы) и ОКР (опытно-констукторские работы). Эта работа выполнялась совместными усилиями – предприятиями промышленности под руководством головных НИИ и институтов Министерства обороны. При этом промышленность в большей мере акцентировала внимание на научно-техническом и промышленном потенциале, тогда как институты Минобороны развивали стратегию и тактику предотвращения угроз со стороны вероятного противника. Информация обеих сторон процесса интегрировалась на верхних этажах государства, где и принималось окончательное решение.

Тактико-технические задания на образцы вооружения и военной техники, все этапы проектов образцов проходили обязательную экспертизу в головных институтах оборонных отраслей, что позволяло находить разумный компромисс между возможным и желаемым. После 1991 года решение концептуальных вопросов прогнозирования, создания вооружения и военной техники было полностью передано военному ведомству. Руководители видов вооружённых сил стали принимать решения о создании новых образцов в лучшем случае на основе обсуждения этих вопросов с генеральными конструкторами. Естественно, они продвигали профиль своих собственных конструкторских бюро. Результат – многотипие, дублирование, распыление средств, и как итог – отсутствие серийного производства.

К сожалению, и поныне система бюджетирования во многом предусматривает разделение установленного военного бюджета между видами вооружённых сил с предоставлением командованию видами права распределения средств в интересах своего вида. Такой способ подготовки оборонного бюджета неэффективен.

Правильные решения в выборе основных систем оружия могут быть приняты только исходя из стратегических целей в области национальной безопасности, но никак не задач развития отдельного вида Вооружённых сил. Кстати, именно такой подход к организации дела позволит нам создать новые системы оружия, способные к универсальной работе в самых разных средах – на воде, под водой, в воздухе, в космосе, на суше.

Второй извлечённый урок – нам надо действительно разобраться с угрозами на стратегических направлениях, чётко определить, кто и какой у нас вероятный противник, и оформить такие сочетания Вооружённых сил и военно-технических средств, которые смогут воспрепятствовать этим угрозам как симметрично, так и асимметрично. Только после этого можно понять, какие Вооружённые силы нам предстоит построить, какова при этом миссия конкретного вида Вооружённых сил, какие военно-технические решения искать и какие исследования заказывать.

На базе общего видения будущих военных конфликтов должны формироваться типовые ситуации применения Вооружённых сил для каждого из этих конфликтов на различных его стадиях и этапах, а обоснование потенциального гипотетического облика нового средства вооружённой борьбы должно проводиться на основе глубокого всестороннего анализа этих типовых ситуаций. При этом после завершения формирования облика этого гипотетического средства вооружённой борьбы, гипотетического изделия необходимо оценить его техническую реализуемость.

Рассмотрим этот вопрос парирования угроз с точки зрения организации на них военно-технического и оборонно-промышленного ответа. Условно угрозы нашей безопасности можно разделить на три типа. Первое – исходящие от более сильного противника или, что ещё хуже, от коалиции агрессивно настроенных государств. Второе – угрозы, исходящие от равного нам по силе противника. И третье – угрозы со стороны более слабого противника, коим может оказаться как государство с безответственным и агрессивным политическим режимом, так и вовсе не государство, а бандформирования, или, как их величают на Западе, повстанцы. Понятно, что в каждом конкретном случае речь пойдёт о совершенно разных масштабах и способах ведения вооружённой борьбы, а значит – о выборе различных инструментов отражения агрессии. Но есть один универсальный инструмент, который нам понадобится при всех возможных сценариях развития ситуации. У нас огромная страна с протяжёнными границами и одновременно очень сложная демографическая ситуация. По самым оптимистическим оценкам, для того чтобы быть готовыми отразить все возможные угрозы, нам нужна армия в 5 раз больше, чем есть сейчас. Но это невозможно! Следовательно, нужно в первоочередном порядке создавать вооружение, позволяющее нашему солдату воевать за пятерых, видеть врага раньше, чем он увидит нас, поразить его надёжнее и на большем расстоянии, чтобы он не имел возможности поразить нас. Именно на создании техники подобного рода, универсально применимой при всех возможных сценариях, мы предлагаем в первоочередном порядке сосредоточить наши материальные и людские ресурсы. Эти средства вооружённой борьбы должны создаваться на принципах роботизации и автоматизации. Как вы понимаете, речь идёт о беспилотных воздушных, наземных, надводных и подводных комплексах вооружения. Они должны создаваться с опорой на автоматизированные средства разведки и целеуказания – радиолокационные, радиотехнические, оптически активные и пассивные всех диапазонов – и быть увязанными в единые комплексы.

Что касается группы предприятий, которые специализируются на создании средств стр атегического сдерживания, то им предстоит сосредоточиться на отработке принципиально новых, оригинальных идей, которые в корне изменят наше представление о боевых действиях в глобальной войне. Эти идеи ещё нужно сформулировать и воплотить в металл в виде демонстрационных образцов. Это позволит сформировать научно обоснованный взгляд на формы и методы вооружённой борьбы с более сильным противником.

Третий урок состоит в том, что наши отцы оставили нам фундаментальную науку и 30-летний научно-технический задел, который позволяет до сих пор черпать в нём знания и технологии для создания современных вооружений, но его запасы стремительно тают. Теперь уже нам надлежит заложить в закрома родины интеллектуальное богатство нашей науки и конструкторской мысли. Надо немедленно восстановить методологию создания образцов вооружения и военной техники, при которой ход разработки конкретного образца можно проследить от проведения фундаментальных исследований через прикладные и опытно-конструкторские работы до серийного производства.

Первым этапом на пути решения этой проблемы могла бы стать реализация подготовленной Российской академией наук и научно-техническим советом Военно-промышленной комиссии программы фундаментальных и поисковых работ в интересах обороны и безопасности. Организационно данную программу мы планируем реализовать в рамках ФЦП ОПК, с тем чтобы её заказчиками от промышленности были генеральные конструкторы, а научные институты обеспечивали бы её реализацию, создавая задел на будущее.

К решению этой задачи считаю целесообразным привлечь Фонд перспективных исследований, попечительский совет которого сейчас заканчивает работу по организационному оформлению и началу работы этого фонда, с которым наша промышленность связывает большие надежды. В этой связи хотел бы высказать недоумение по поводу появления информации о подготовке поправок к положению о премиях Правительства Российской Федерации в области науки и техники, которыми предполагается уполовинить эти премии, вручаемые за выдающиеся научные достижения в интересах обороны и безопасности. Мы в Военно-промышленной комиссии при Правительстве Российской Федерации таким новациям рады не будем и их не ждём.

Четвёртый урок – кадры решают всё. Кадровая проблема в ОПК сейчас является главной. От того, как и когда она будет решена, зависит реализация всей нашей политики по развитию ОПК. В последнее время у нас появились первые поводы для осторожного оптимизма. На финишной прямой находится работа над проектом программы подготовки и переподготовки квалифицированных кадров на период 2013–2020 годы. Её реализация предусматривает софинансирование при подготовке кадров со стороны ведущих организаций оборонно-промышленного комплекса. Более подробно на этом остановится, я надеюсь, представитель Минобрнауки.

На особом контроле Правительства и его ВПК находится вопрос создания системы дополнительного профессионального образования. Как уже сказал Дмитрий Анатольевич Медведев, она позволит нам в течение семи лет осуществить переподготовку и повысить квалификацию около 200 тыс. инженерно-технических работников оборонно-промышленного комплекса.

По итогам 2012 года в исследовательских и инжиниринговых центрах России уже прошли стажировку по специально отобранным программам 1255 участников, за рубежом – 472 человека. В 2013 году число стажёров планируется удвоить. По итогам реализации всей программы планируется обеспечить стажировку не менее 4,5 тыс. специалистов в России и не менее 2 тыс. – за рубежом. В этих целях активизируется взаимодействие организаций ОПК с техническими вузами в дни открытых дверей, круглых столов, включая подготовительную работу по отбору кандидатов на участие в стажировке. Перед вами, уважаемые руководители оборонно-промышленных предприятий и наши главные генеральные конструкторы, мы ставим задачу наладить теснейшие связи с вашими кадровыми донорами – техническими вузами, помогать им с учебно-производственной базой, возглавлять и организовывать работу профильных кафедр. Для вас это не факультатив, а основная часть вашей работы. Безусловно, помимо возможностей творческой самореализации важным в решении кадровой проблемы ОПК всегда было постоянное повышение уровня жизни работников в оборонном секторе, который определяется прежде всего уровнем заработной платы и размером соцпакета.

Здесь следует отметить тесную взаимосвязь между объёмами гособоронзаказа в организациях ОПК и ростом доходов их работников. В частности, благодаря осуществляемым мерам по росту государственного оборонного заказа и господдержке системообразующих, стратегических организаций ОПК заработная плата работников ОПК за последние три года возросла почти в 1,4 раза. При условии сохранения объёмов закупок вооружения и военной техники к 2015 году в военно-промышленном комплексе прогнозируется повышение заработной платы в 1,5 раза, а к 2018 году – в 2 раза по сравнению с 2011 годом.

В настоящее время организации оборонно-промышленного комплекса испытывают потребность в специалистах различного профиля. Большинству организаций требуются инженеры различных специальностей, преимущественно инженеры-конструкторы – недобор их 22%, и инженеры-технологи – дефицит их 17%. Также имеется потребность в работниках рабочих профессий, среди которых острая нехватка токарей, слесарей и наладчиков станков. Здесь потребность у нас 40%. Эти кадры нужно готовить в России, но также и искать за рубежом, прежде всего в странах ближнего зарубежья среди наших соотечественников. Ещё раз говорю: мы не будем покупать за рубежом готовую продукцию военного назначения – самую нужную, современную нам всё равно никто не продаст, – но мы готовы покупать технологии и их носителей, светлые головы и золотые руки, организуя их переезд в нашу страну. В решении вопроса импорта мозгов мы готовы предоставлять высококвалифицированным специалистам вид на жительство, право на работу. И думаю, что руководство страны нас поддержит в вопросе предоставления гражданства такого рода лучшим специалистам, в которых у нас есть большая потребность. В конце концов, нам нужна именно такая полезная трудовая миграция, а не полчища нелегалов.

Пятый выученный урок – это урок математики. Вы видите, как в целях эффективного выполнения ФЦП ОПК и снижения негативного влияния финансовых пиков Правительством оперативно реализуются меры государственной поддержки тех организаций оборонки, которые осуществляют инвестиционные проекты.

Федеральным бюджетом предусмотрены госгарантии в 2013 году на реализацию проекта ФЦП ОПК с использованием кредитов на сумму 31,5 млрд рублей и субсидий в размере 441,6 млн рублей. Дополнительно в соответствии с решением Правительства Российской Федерации организациям ОПК предоставляются субсидии из федерального бюджета на возмещение части затрат на уплату процентов по кредитам, полученным в российских кредитных организациях и Внешэкономбанке на осуществление инновационных и инвестиционных проектов по выпуску высокотехнологичной продукции. В федеральном бюджете на эти цели в 2013–2015 годах зафиксировано 3 млрд рублей.

В интересах создания производства нового поколения вооружения и военной техники мы будем разжигать конкуренцию в конструкторской мысли и технологическом исполнении заказа, активно завлекая в реализацию гособоронзаказа частный национальный капитал. В Военно-промышленной комиссии нами создан Совет по государственно-частному партнёрству, о его работе более подробно расскажет Министр Абызов Михаил Анатольевич.

Приток свежей крови тонизирует состав участников исполнения гособоронзаказа. Мы надеемся, что он убьёт как класс монополистов, шантажистов и спекулянтов, и это позволит разделить риски государства с бизнесом в вопросах внедрения новых конструкторских и инженерных решений. Замахнувшись на цель полномасштабного перевооружения не только армии и флота, но и всей оборонной промышленности, мы должны понять, что этого не сделать без пересмотра некоторых наших традиционных представлений о кредитно-финансовой политике. Меня всегда удивляло, почему самые бравые российские либералы, как только дело доходило до поддержки российской промышленности, становились самыми тугими консерваторами, а иногда даже и мракобесами. Да, Правительство действительно готово к оптимизации расходов организаций оборонно-промышленного комплекса по уплате процентов по кредитам, привлекаемым ими под госгарантии для целей реализации госпрограммы вооружения, – в частности, к ограничению процентной ставки, исходя из ставки рефинансирования Центробанка плюс 1,5%. Но не пришло ли время для начала серьёзной дискуссии о том, что длительные по исполнению оборонные заказы, гарантированные государством, должны обеспечиваться недорогими длинными кредитными деньгами? Разве можно поднять промышленность, ссуживая деньги под 10, 12, 13%? Не уверен. А вот под 4–5% – можно, точно можно. Стабильности финансово-экономической системы государства можно добиться не только сокращением неэффективных государственных расходов, что правильно, но и за счёт роста доходов, что правильно вдвойне, а такой рост доходов государству может дать только стабильно и азартно работающая национальная промышленность.

В заключение хочу отметить, какие основные задачи мы должны решить в ближайшей перспективе. Основные из них уже обрисовал Дмитрий Анатольевич Медведев. Назову следующие. Первое – в течение нынешнего, 2013 года подготовить и принять всю необходимую нормативно-правовую базу, для того чтобы в полную силу, в полный рост заработал принятый и подписанный Президентом закон «О государственном оборонном заказе». Я только что подписал план реализации этих мер, план подготовки и принятия постановлений Правительства по вводу в действие этого закона. Надеюсь, что мы от этого плана не отойдём ни на один день. Безусловно, это позволит нам уже с 2014 года дать Министерству обороны и нашей промышленности гибкую систему контрактации на производство сложной и высокотехнологичной техники.

Второе. Запустить работу Фонда перспективных исследований. Я ещё раз говорю: большие надежды мы связываем с работой этой новой структуры.

Третье. Приступить к реализации программы фундаментальных и поисковых исследований в интересах обороны и безопасности.

Четвёртое. Сформировать новые кредитно-финансовые механизмы стимулирования промышленности.

Пятое. Сформировать оптимальную структуру ракетно-космической промышленности и активно внедрять в оборонку идеологию создания центров компетенции, а также крупных эффективных интегрированных структур. Уверен, что переход к стабильной работе предприятий и внедрение единой технической политики позволит нам радикально поднять качество производимой нами продукции.

И самое главное. Президент России Владимир Владимирович Путин в своих предвыборных статьях и первых послеинаугурационных указах поставил перед Правительством и промышленностью задачу обеспечить Вооружённые силы страны современной и ультрасовременной техникой. Речь идёт не об оружии сегодняшнего дня, а о технике будущего, которая пока существует лишь на кончике конструкторского карандаша. Создавать такую технику невозможно без новых материалов, нового оборудования, технологий, основанных на принципиально новых подходах в организации нашего дела.

Реализацию поставленной Президентом задачи мы решили увязать с новой программой вооружений, ГПВ 2016–2025, в которой планирование перспективных образцов станет возможным лишь после проведения необходимых материаловедческих, технологических, производственных и других НИР. Они и определят полный спектр возможностей государства.

Фундаментальная наука должна стать повитухой, повивальной бабкой промышленности, готовой принять роды новой индустриальной России. Горизонт научного задела должен быть раздвинут с трёх-пяти лет, как сейчас, на 20–30 лет вперёд. Не стоит бежать за мощной спиной преуспевающего и самодовольного супостата, надо смело резать угол и кратчайшим путём выходить к цели. И помните – мы одной крови. Инженер, конструктор, рабочий – класс творцов, интеллигентов-тружеников. На вас вся надежда будущей великой страны. Слава России!

* * *

Брифинг Дмитрия Рогозина по итогам военно-промышленной конференции

Д.Рогозин: Добрый день, уважаемые коллеги! Только что завершила свою работу военно-промышленная конференция, посвящённая 60-летию создания Военно-промышленной комиссии при Правительстве Российской Федерации. Прозвучали все выступления, которые в основном были связаны с тем, как нам лучше организовать работу по выполнению государственной программы вооружения.

Если вы обратили внимание, много было моментов связано с тем, как работать с людьми прежде всего. Потому что мы прекрасно понимаем, что за деревьями надо видеть лес, за разговорами о кадрах надо видеть прежде всего конкретных людей с их судьбами. Надо создать целую систему стимулов для привлечения лучших из лучших. Самые светлые головы должны сегодня работать на укрепление обороноспособности страны. Но страна об этом не пожалеет не только в плане того, что это действительно укрепит её возможности, но ещё и потому, что все оборонные предприятия у нас нацелены и на создание гражданского производства. Поэтому каждое оборонное предприятие в перспективе должно выйти на 40–60% объёма производства технологий и продукции, которая будет ориентирована на развитие всей экономики страны. Поэтому эти деньги не напрасны, они не только превратятся в танки, пушки, самолёты, они превратятся и в совершенно иное качество жизни наших граждан, по крайней мере, мы такие задачи перед собой ставим и на это надеемся.

Второй момент, который, как мне показалось, важен – это всё-таки такая ретроспектива, взгляд в прошлое, ретроспектива событий, потому что важно было вообще проследить, как формировалась единая система управления военной промышленностью, начиная ещё с тяжёлых лет П ервой мировой войны, как строилась эта работа в первые годы Советской Республики, Советского Союза, в военное, послевоенное время. Действительно, сегодня Военно-промышленная комиссия, воссозданная несколько лет тому назад, по сути дела всё-таки кровь от крови того времени.

Я постарался построить своё выступление именно на оценке тех уроков, которые мы извлекаем из нашего недавнего прошлого, из работы тех людей, которые, кстати говоря, слава Богу, ещё живы и присутствовали на сегодняшней конференции. Прежде всего это вопросы, связанные с налаживанием глубокого взгляда в будущее – системная работа, программно-целевое планирование, научно и методически обоснованные подходы в самом структурировании промышленности, для того чтобы она могла, действительно, те средства, которые идут на её развитие, потратить с умом. Не для того чтобы эти деньги вкладывать в какие-то иные программы, а прежде всего в то, что даст ей дополнительные ресурсы для саморазвития, то есть прежде всего в современное производство и подготовку кадров.

Мне кажется, что такого рода инструмент, как военно-промышленная конференция, мы будем использовать и в дальнейшем для создания и духа корпоративизма среди работников российского ОПК и нашей оборонной науки, и в целом для серьёзного глубокого разговора по итогам года прошедшего, по старту нового года. Сейчас у нас режим работы таков, что мы еженедельно собираем оперативные совещания Военно-промышленной комиссии, на которых присутствуют представители руководства всех министерств и ведомств, входящих в ВПК. В ближайшие недели мы перейдём уже к проведению селекторных совещаний с участием российских регионов, потому что я хочу, чтобы то, что мы обсуждаем здесь, в Доме Правительства, услышали и руководители субъектов Федерации, представители региональных корпораций, региональных объединений промышленников и предпринимателей, чтобы они понимали, чувствовали дух времени, пульс времени, понимали, какие задачи ставятся Правительством сегодня перед исполнительной властью и субъектами Федерации по налаживанию системной, методичной работы нашей промышленности.

Ежемесячные, собственно, большие заседания Военно-промышленной комиссии также, нам кажется, должны завершаться таким важным крупным моментом – конференцией, военно-промышленной конференцией, ежегодной она теперь будет и всероссийской. Поэтому вовлечение в тяжёлую большую работу большой массы людей с возможностью выслушать их, понять их опыт, усвоить его, познакомить их с лучшим опытом других российских предприятий, которые уже налаживают работу не только по промышленному производству современной продукции, но и по решению тех вопросов, без которых невозможно привлечь в оборонку достойные кадры… Речь идёт и о нормальной заработной плате, растущей ежегодно, и о социальном пакете, который был бы привлекателен для повышения престижа таких профессий, как конструктор, инженер, рабочий высоких специальностей.

Ещё один момент, который я сегодня обозначил, хотел бы ещё раз на него обратить внимание: мы жаловались в конце 1980-х, особенно в начале 1990-х годов на утечку кадров, утечку мозгов из Российской Федерации. В какой-то определённый момент эта утечка приостановилась. Но сейчас мы ощущаем дефицит высококвалифицированных кадров. Мигрантов много, но не те, что нужно, совсем не те, что нужно. Надо создавать стимулы для того, чтобы из стран бывшего Советского Союза – но не только, может быть, и из других государств – привлекать инженеров, технологов, учёных, высококвалифицированную рабочую силу, создавая для них режим максимального благоприятствования, для того чтобы эти люди осели в России. Для нас это крайне важно, поэтому Правительство в этом вопросе будет последовательно, оно опирается здесь на поддержку Президента, и надеемся, что действительно такого рода приток кадров – светлых голов и золотых рук – станет реальностью, то есть от экспорта мозгов мы перейдём к их импорту. Это было бы неплохо, потому что нам одного Депардье мало, между нами говоря. Поэтому давайте ответим на ваши вопросы.

Вопрос: Сейчас Военно-промышленная комиссия работает тяжелее, чем в советское время, поскольку командовать нельзя. Тогда просто административно, директивно можно было какие-то вопросы решать. Как вы видите работу комиссии в условиях именно рыночных отношений, рыночного формата? Как можно влиять на процессы, которые протекают в оборонной промышленности достаточно эффективно? Как вы видите именно работу комиссии в новых условиях?

Д.Рогозин: Командовать, вы говорите, нельзя, но, может быть, и не стоит командовать. Важно просто создавать ложбинку, куда и пойдёт основное течение. Рыть русло, создавать его экономическими методами, создавать

какие-то очевидные материальные и иные, политические бонусы, для того чтобы именно в оборонку пошли и люди, и капиталы. Я больше года работаю в Правительстве на этой должности и могу сказать, что в течение этого года я сам отметил уже несколько крайне важных моментов для себя. Это наша ставка на привлечение частного капитала, крупного и не только крупного, потому что малый и средний капитал будет хорош для расшивки узлов по монополизму, то есть мы как бы параллелим монополиста, инициируем создание параллельного производства и тем самым убиваем монополиста.

А во-вторых, для крупного капитала мы дали возможность получить необходимую информацию о потребностях государственной программы вооружения в создании каких-то серьёзных производств и в крупных инвестициях. Смотрите, в итоге мы сейчас даже по таким чувствительным вещам, как, скажем, создание технологий воздушно-космической обороны, имеем уже концерн ВКО, который формируется на частные средства. Я уж не говорю про стрелковое дело, про создание, например, амуниции, экипировки для военнослужащего, боеприпасную отрасль… Причём самое интересное, что стонут государственные предприятия, скажем, по производству боеприпасов, патронные заводы наши, а частный бизнес тем не менее приходит, открывает ультрасовременные патронные предприятия, которые моментально входят в рынок и начинают свои продажи. Мы соединяем группы предприятий государственных в один концерн или корпорацию, но параллельно мы фактически помогаем формироваться корпорации частной, которая будет соревноваться с этим государственным концерном, то есть мы, как я уже сказал, разжигаем в каком-то смысле конкуренцию. Пример тому – активная сейчас работа, много времени уделяю созданию концерна «Калашников», считаю это крайне важным делом. Я и раньше, когда ещё в Брюсселе работал постпредом России при НАТО, много раз обращал внимание своих коллег, постпредов стран НАТО, на то, что они требуют от нас, чтобы мы бульдозерами давили эти DVD-диски, все эти фильмы, контрафактную продукцию, а сами сидят, как мышки, молчат и строгают наши калаши у себя на предприятиях, не платя ни нам, ни великому нашему изобретателю ни одной копейки, ни одного цента. Поэтому создание крупного концерна, брендирование нашей продукции, то есть работа на мировых брендах, работа на уровне крупных корпораций, каждая из которых может делиться и бороться своим потенциалом, своей компетенцией, не только танковыми пушками, а, собственно говоря, самим потенциалом самой организации, корпорации – это крайне важное дело.

Концерн «Калашников» имеет отношение не только к тому, чтобы… В от из нескольких предприятий, которые одинаково плохо себя чувствовали (отсутствие заказов, жуткая технологическая отсталость и многое другое), мы выбираем одно, потом второе предприятие, их соединяем, очищаем от долгов, даём им государственные заказы. Они получают средства на технологическое обновление, набирают новых людей. Два предприятия сразу оптимизируют продуктовую линейку, чтобы не параллелить – на двух заводах похожих не делать одно и то же под разными названиями, как, скажем, «Вепрь» и «Сайга». Предприятия стрелковой отрасли знают, что это такое, – это одно и то же, вид сбоку только разный, поэтому мы сейчас оптимизировали продуктовую линейку, мы соединили конструкторский потенциал. Потом добавим туда другие предприятия, которые тоже пока депрессивные и сложные. Но должен быть лидер обязательно, должен быть кто-то, кто хочет выплыть на берег, у кого есть внутреннее желание, кто не будет кричать караул и идти ко дну, а кто будет барахтаться. Нам нужны такие барахтающиеся, способные проявить жизнелюбие, жизнеспособность предприятия, а вокруг них мы сформируем уже и остальные предприятия – они их вытянут. А параллельно концерну «Калашников» будет формироваться концерн «Дегтярёв» на базе ЗИДа – завода имени Дегтярёва в Коврове, который частный сегодня, кстати говоря. И хорошо, вот и будет конкуренция мозгов, потенциала, выхода на рынок и прочее. Так и будет везде и всюду, поэтому я считаю, что это два взаимосвязанных процесса – с одной стороны, создание центров компетенции и укрупнение в интегрированные структуры государственных предприятий. При этом мы должны отбросить всё ненужное, убрать ненужные мобилизационные задания, которые связаны ещё с подготовкой к войне Великой Отечественной, ориентироваться только на то мобзадание, которое связано с тем, что реально заложено в перспективных программах вооружения, поднять для них некую планку ответственности и качества, но параллельно поднимать и частный капитал, вводить его в оборонную промышленность. Я абсолютно убеждён, что в этом палочка-выручалочка для нашей оборонки. Это стимулирует и состязательность, а потом это просто государство снижает те риски, которые есть у него в вопросах исполнения оборонного заказа, делясь этими рисками с частным бизнесом. Но нужны правила игры, которые за Правительством Российской Федерации, оно эти правила игры должно установить.

Поэтому прошлый год, 2012 год, у нас был годом уже более или менее примерного исполнения оборонного заказа в финансовой части. Хотя много было уточнений, но самое главное, чем этот год был отличен от всех остальных: при нём были сформированы законы новые. Теперь, в этом году, в 2013, должны быть подготовлены всевозможные подзаконные акты, то есть нормативно-правовая база по ценообразованию, по работе по интегрированным структурам, потому что новый закон, который мы приняли в конце прошлого года, в реальность ещё не вошёл, в реальную жизнь, он начнёт работу только с 2014 года, но надо эту работу сделать до конца, провести её, ежемесячно принимая очень важные решения Правительства, которые этот закон «приземлят», посадят его на реальную почву в нашей практической жизни.

И второй момент – это вовлечение частного бизнеса в оборонную сферу через предоставление необходимой информации, через создание правил игры, которые могут устроить частника. Он готов рисковать своими деньгами на первом этапе – этапе изготовления демонстрационного образца, – но он должен понимать, что если он выполнил техническое задание Министерства обороны, что если его образец устраивает Министерство обороны, то он потом компенсирует свои издержки за счёт того, что получит деньги через серийное производство. Но надо, понимаете, изучить эту новую ситуацию, объехать все эти предприятия, переговорить с этими людьми, сформировать системный подход, поэтому вот эти три года – 2012, 2013, 2014 ­– идут на создание новой системы организации российской оборонной промышленности. А вот уже с 2015 года у нас пойдут новые образцы вооружения, военной техники, и мы начинаем серийное производство этих образцов. Заканчиваются научно-исследовательские работы, опытно-конструкторские работы, начинают работать стабильно, в больших объёмах, предприятия. И тут тоже вопрос большой, потому что раньше все были голодные и не было никаких государственных заказов, а теперь заказов очень много, а промышленность к ним в основном не готова ни по техническим своим возможностям, ни по человеческому потенциалу. Времени очень мало, и все эти процессы надо решать параллельно. Вы говорите: нельзя этим управлять. Управлять можно, администрировать, может быть, сложнее, но управлять с умом, вовлекая в общее дело, в общий замысел тех, на кого вы хотите воздействовать, можно и нужно, поэтому нужны такие конференции, когда люди понимают, чего хочет от них Правительство. Они должны быть полноценными участниками общей идеологии, разделять ответственность с нами вместе за те решения, которые принимаются. Мы без них эти решения не будем принимать.

Смотрите, как мы построили работу Военно-промышленной комиссии: мы создали советы ВПК. Сначала у нас был только один совет – научно-технический совет. Очень авторитетный орган, масса академиков, членов-корреспондентов, очень много умных людей, такой фильтр научно-технический. Но это был один такой совет, а сейчас у нас появился сначала совет по государственно-частному партнёрству, потом появился общественный совет, который важен, потому что никакое большое дело не может проворачиваться без общественной поддержки, без понимания обществом, на что идут эти народные деньги. А теперь мы пошли ещё по пути создания целой серии советов уже по направлению работы, то есть по оснащению родов и видов Вооружённых сил у нас есть советы: совет по кораблестроению, совет по авиастроению, совет по техническому обеспечению сухопутных войск, ВДВ, морской пехоты, спецназа и так далее, совет по автоматизированным системам управления, связи и разведке, по космосу. Что такое совет? Это не просто какие-то там люди сидят и советуют. Там у нас член ВПК, то есть штатный сотрудник Военно-промышленной комиссии, возглавляет этот совет, куда входит примерно 40–50 человек: это ведущие конструкторы, работающие в этой отрасли, это ведущие предприятия (через директоров они туда входят), это государственные заказчики, то есть от Министерства обороны, ФСБ, МВД и так далее, то есть те, которые будут покупать у них, и эксперты. Мы, наконец-то восстанавливаем профессиональный диалог по этим конкретным направлениям работы. Такого раньше не было, теперь это есть, поэтому мы стараемся найти способы работы в новых условиях не через администрирование, а через вовлечение в общий замысел и общую работу.

Вопрос: Хотел спросить ваше мнение по поводу выступления Сергея Кужугетовича (Шойгу). Он сказал по поводу «несвойственных функций», по поводу 300 заводов – он назвал такую цифру. Но вообще что можно сделать с этими предприятиями, которые в собственности Министерства обороны?

Д.Рогозин: Для того чтобы было понятно, в чём полемика между министром Абызовым и министром Шойгу. Она была, но мне кажется, что её на самом деле и не было, потому что Абызов говорил больше про то, как работать с кредитными средствами, которые мы привлекаем для работы по исполнению оборонного заказа, а Сергей Кужугетович Шойгу говорил о бюджетных средствах, о том, что неужели вам их недостаточно. Мы авансируем на 100% в долгую – неужели этого недостаточно для того, чтобы вовремя и качественно исполнить оборонный заказ. Это две группы средств. Часть средств – действительно на рынке занимаются предприятиями под кредиты, и мы саму процентную ставку субсидируем, чтобы эти кредиты могли быть возвращены. Но есть и бюджетные средства, то есть прямая нагрузка на бюджет.

Что касается второго тезиса, о котором говорил министр Шойгу. Он говорил о том, чтобы, скажем, делегировать некие полномочия, которыми Министерству обороны в новом виде не хотелось бы заниматься.

Это сложный вопрос, потому что дело не только в полномочиях, дело и в деньгах. Если Министерство обороны от себя как бы отталкивает тему ценообразования и не хочет ею заниматься, то тогда оно должно оттолкнуть и те средства, которые находятся на счетах Министерства обороны. Значит, кто-то другой должен принимать эти средства – так называемый ГРБС (распределитель государственных средств). Кто должен быть в такой ситуации?

Поэтому нам предстоит (я думаю, что эта работа завершится к июлю этого года, по крайней мере в плане у нас стоит) принятие постановления по новой системе ценообразования на продукцию военного назначения – постановления, которое вытекает из принятого закона о государственном оборонном заказе.

В рамках совета по ценообразованию в Военно-промышленной комиссии я уже дал поручение своему первому заместителю Ивану Харченко. Он должен будет привлечь руководство Министерства обороны, Минфин, Минэкономразвития, Федеральную тарифную службу, всех остальных активных участников этого процесса, конечно, Минпромторг, потому что его предприятия создают конечную продукцию, – привлечь их для диалога о том, как построить работу по ценообразованию.

Еще раз повторю: это не простой вопрос, будем его обсуждать. Главное, что если раньше, при прежнем министре обороны, наоборот, все полномочия замыкались лично на министре обороны, который чуть ли не сам устанавливал цены на продукцию, то новое руководство Министерства обороны действует иначе. Они говорят – нам нужны штуки и сроки.

Что такое ГПВ, госпрограмма вооружений? Это штуки, сроки и деньги. Сколько танков, к какому сроку, за какие деньги должно быть изготовлено и поставлено в войска. Вот Минобороны говорит: «Нас деньги не интересуют, вы там сами как бы решайте. Мы отвечаем за оборону страны, нам нужны эти штуки, чтобы они стреляли, ездили, летали, плавали, ныряли и так далее, и в конкретные сроки, чтобы мы точно планировали для них свои кадры, чтобы обучить их ездить, плавать и стрелять на этих штуках и выполнить те задачи, которые стоят перед Министерством обороны, – защита Отечества, вооружённая защита Отечества».

Поэтому ещё раз говорю: это серьёзная, не революционная, но такая очень глубокая реформа, которая должна быть осмыслена, и вот я надеюсь, что к июлю мы выработаем предложения совместно. Надо ещё иметь в виду, что по новому положению о Военно-промышленной комиссии ВПК тоже имеет отношение к вопросу ценообразования в качестве некого такого финального арбитра в случае возникновения каких-то спорных ситуаций. Но будем надеяться, что их не будет теперь, потому как начальник вооружения Минобороны – человек из Военно-промышленной комиссии, Юрий Иванович Борисов, и он просто знает с точки зрения промышленности какие проблемы мы испытывали и как с ними надо справляться. Мне кажется, что тот баланс, который теперь восстановлен между промышленностью и Министерством обороны Президентом России, его назначениями, имеет отношение не только к фамилиям – какая куда пошла, – а именно к появлению новой компетенции, пониманию того, что должен думать партнёр в этом диалоге, что он испытывает, какие у него проблемы и как можно протянуть друг другу руки, чтобы из этих проблем выпутаться. ВПК для этого самая оптимальная площадка, поскольку она объединяет всех – и тех, и тех.

Вопрос: Дмитрий Олегович, скажите, пожалуйста, буквально на днях появилась информация, что количество предприятий ОПК (сейчас их где-то 1200–1300) в ближайшем будущем, за несколько лет, сократится до примерно 1000. Вот вопрос: насколько быстро это будет происходить, насколько это сложно, насколько это затратно ? И сохранятся ли все эти предприятия, которые…?

Д.Рогозин: Ну сами понимаете, как можно сохранить всё? Если мы действительно ставим средства автоматизации производственных процессов – роботы будут работать, современная техника, которая заменяет целый цех малоквалифицированных рабочих, – конечно, этих рабочих не будет или там их будет меньше, а вместо них появятся высококвалифицированные рабочие, интеллектуалы, умеющие управлять станками ЧПУ. Поэтому, конечно, я думаю, что на сегодняшний момент нам досталась советская оборонка не только со всеми её проблемами, но и с огромной численностью, которая была сформирована для того, чтобы произвести горы оружия для войны со всем миром. Сейчас нам столько этого не нужно. Мы, безусловно, должны исходить из демографического потенциала России, из грамотного анализа угроз. Я сегодня говорил об этом, у нас солдат должен воевать за пятерых, то есть он должен быть оснащён так, чтобы он мог это себе позволить, и то же самое оборонка должна сегодня производить за пятерых. Поэтому предприятия должны быть современными, автоматизированными, роботизированными, а это будет означать сокращение количества самих предприятий и высвобождение прежде всего неквалифицированной рабочей силы, которую, безусловно, мы исходя из потребностей социального развития государства, должны будем переучить, дать, грубо говоря, вторую профессию, чтобы не возникали какие-то проблемы. Особенно в моногородах это очень аккуратно надо делать. Поэтому в какие сроки? В те сроки, которые обусловлены тем, что мы имеем дело с живыми людьми. Когда мы сможем дать «удочку» этим людям, чтобы они ловили рыбу, только после этого мы можем говорить о сокращении каких-то предприятий. Ещё раз говорю: у нас нет потребности просто сокращать предприятия. Просто высокие технологии так или иначе приводят к тому, что происходит, как у нас любят говорить в Минфине, оптимизация. Оптимизация – хорошее слово такое. Придумали как синоним сокращения. Но здесь, в этом контексте, это слово больше подходит — именно оптимизация производства под те цели, которые прописаны в государственной программе вооружения, но с учётом развития научно-технического прогресса, дальнейшего его движения. Нам столько всего не нужно.

Высвобождение площадей будет связано с застройкой этих высвобождающихся площадей жильём для работников оборонно-промышленного комплекса. Это огромный резерв для нас, привлекательный для людей, которые хотят работать на оборонных предприятиях. Кроме того, мы надеемся, что часть ненужных, невостребованных производств будет просто перепрофилирована в различного рода гражданские производства. Опыт Росатома в Сарове характерен, где вместе с частными инвесторами для тех людей, которых сократили, которые вышли из производства атомной промышленности (они же всё равно в Сарове проживают, куда им выезжать-то), был создан технопарк, где высокие технологии не побочного производства, а прямого производства Росатома просто были перенесены в этот технопарк, и люди высвобождаемые стали заняты на производстве, которое их мотивирует и материально, и с точки зрения творческой самореализации. Вот такие решения должны быть. Но за всем надо следить, конечно, чтобы там дров не наломали. У нас таких желающих много: раз – и сократить, выгнать.

Вопрос: У меня к вам вопрос немножко не по теме конференции. Некоторое время назад вы говорили о необходимости создания в России так называемого «киберкомандования». Если я правильно помню, с вашего заявления прошло около года. Ведётся ли какая-то работа в данном направлении? Потому что в СМИ обсуждались, в частности, варианты создания, что Генштаб что-то подобное прорабатывает, что оно может быть создано на базе ФСТЭК (Федеральная служба по техническому и экспортному контролю). И если такая работа ведётся, то на какие деньги в итоге это «киберкомандование» будет создано и можно ли уже говорить о сроках?

Д.Рогозин: Как бы так сказать, чтобы ничего не сказать? Да, работа такая ведётся, она ведётся интенсивно. Но надо иметь в виду, что кибератаки, они не всегда воспринимаются именно так, что при этом используются открытые социальные или какие-то иные сети – киберсети. Основная угроза, которая проистекает от кибервойн, идёт от закладок, которые размещаются в программном обеспечении тех или иных станков или, скажем, систем вооружения и прочее. Знать, что там заложено, в этих платах, понимать, кем на самом деле это будет управляться в момент «Ч», как сделать так, чтобы этого не было в системах, которые у нас имеют стратегическое значение, – это сверхсложная и крайне важная задача. Поэтому вопрос, связанный с созданием киберкомандования, – это вопрос, собственно, Вооружённых сил именно в военном понимании этой ситуации. Но то, что касается промышленности, для нас тоже важный вопрос, потому что мы сейчас в больших объёмах покупаем технологии и станки. Нам важно знать, как эти станки будут работать в определённый момент, когда вдруг потребуется, скажем, реализовать мобилизационные задания. Они выключатся или будут производить матрёшек вместо чего-то важного для нас? Вот это серьёзный вопрос, поэтому мы, безусловно, этим занимаемся. А кто этим будет заниматься и как это будет устроено, видимо, решение появится, но не сейчас, чуть попозже. Но в целом, я ещё раз говорю, ВПК занимается этим очень плотно и у нас в рамках одного из советов Военно-промышленной комиссии этим занимается генерал Шеремет Игорь Анатольевич – бывший руководитель военно-научного комитета Генштаба.

Вопрос: Дмитрий Олегович, сейчас в России появился новый формат – инженерно-конструкторские центры начали появляться с хорошей обучающей базой и подготовкой молодых специалистов. Видите ли вы возможность привлечения в оборонную отрасль подобных инженерно-конструкторских центров и создание в оборонной отрасли индустриальных парков замкнутого цикла?

Д.Рогозин: Безусловно. Да, конечно, мы видим в этом большие перспективы создания таких инженерно-конструкторских компетенций, которые могли бы работать на российскую оборонку. Но я хочу сказать, что в основном все наши планы связаны с этой работой в рамках программ Фонда перспективных исследований. По нашим планам, где-то до июня мы ещё будем заниматься оргвопросами в этом фонде. Вы сами понимаете, там пока пустыня – средства надо найти из бюджета, офис, в конце концов, снять, людей набрать толковых, серьёзных, которых надо взять с рынка, а они дорого стоят, соответственно, с ними ведём переговоры, чтобы создать такую первую стартовую золотую команду Фонда перспективных исследований. Но позиция Григорьева Андрея Ивановича, руководителя ФПИ, гендиректора ФПИ, точнее, именно такая – создание подобного рода центров, которые будут размещаться в основном в потоковых таких аудиториях в виде крупных технических университетов. То есть нам крайне важно, чтобы гибкие лаборатории, работающие по каким-то уникальным высокорискованным исследованиям, были основаны на большом количестве людей, проходящих через эти аудитории, с живыми мозгами. Это прежде всего студенчество, молодые учёные, поэтому такие инженерно-конструкторские центры, в том числе временные центры, работающие в течение пяти лет, когда доказывается техническая реализуемость того или иного изделия, гипотетического изделия, с тем чтобы потом уже открыть НИР по нему, потом ОКР – вот это работа Фонда перспективных исследований. Я думаю, что они к этому приступят, по нашим планам, уже с июля этого года.

Спасибо, коллеги! Ещё раз вас всех поздравляю с нашим праздником.