Александр Гольц: Типичная пневмония
В последние недели очередная эпидемия простудных заболеваний охватила российскую армию.
Сообщение о том, что начальник Главного военно-медицинского управления военного ведомства полковник Вячеслав Новиков уволен, попало на информационные ленты в тот самый день, когда министр обороны требовал от подчиненных позабыть слово «портянка». 
Подобный предмет воинской формы неуместен, мол, в XXI веке. Что до военно-медицинского начальника (по отзывам, человека компетентного и эффективного), хотя официально он был освобожден от должности из-за «недостаточных темпов работы ГВМУ по целому ряду направлений», ясно: полковника уволили во искупление нескольких смертей, недавно случившихся в Вооруженных силах. В последние недели очередная эпидемия простудных заболеваний охватила практически всю российскую армию. В госпиталях всех четырех военных округов лежат целые подразделения. От пневмонии уже умерли по меньшей мере 7 солдат срочной службы. Представляется, что эпидемия пневмонии в армейских казармах, сопровождаемая смертями, выглядит в XXI веке куда большим атавизмом, чем какие-то портянки.
Перманентная эпидемия
Новый и.о. начальника ГВМУ Александр Климов (уже пятый на этой должности за пару лет) сообщил журналистам, что никакой эпидемии нет и что «по сравнению с прошлой зимой количество простудных заболеваний в Вооруженных силах снизилось». А если отдельные факты заболеваний и имеют место, так это, во-первых, потому что призывники принесли зловредные микробы с гражданки, а во-вторых, из-за перепадов температуры. Главный радетель о здоровье российского народа Геннадий Онищенко успокаивает подведомственное население: «Никакой атипичной пневмонии диагностировано не было. Таких данных у нас нет». С Онищенко и Климовым можно согласиться: никакой атипичной пневмонии. Речь идет о сугубо типичной армейской пневмонии, которая косит армейские ряды круглогодично.
Так, летом 2012-го массовые заболевания пневмонией, ОРВИ и бронхитом произошли в 23-й мотострелковой бригаде под Самарой: 239 бойцов слегли с различными заболеваниями органов дыхания. Тогда же, летом, вспышка пневмонии наблюдалась и в воинской части N 41013 в Челябинской области. Из 570 солдат-срочников заболели 118. Один умер. В 2011-м Чебаркульском гарнизоне произошел всплеск заболеваемости военнослужащих-срочников 7-й танковой бригады: 63 солдата попали в госпиталь с диагнозом «пневмония». Один умер. А до этого десятки солдат-срочников были госпитализированы из воинской части в Калининградской области. Массовое заболевание произошло среди военнослужащих в Черняховском гарнизоне. В военный госпиталь с диагнозом «внебольничная левосторонняя пневмония» поступило несколько десятков человек. Тогда же еще два десятка солдат-срочников болело пневмонией в Мордовии. То же самое — в 2010, 2009 годах… Список можно продлить до бесконечности.
За какой год ни возьми данные — вспышки пневмонии происходят в Вооруженных силах практически постоянно и в любое время года. Уволенные Сердюковым медицинские генералы винят бывшего министра в развале военного здравоохранения, что и является, по их мнению, причиной гибели солдат. Будем откровенны — медицинская служба действительно подверглась весьма жестокой встряске в ходе реформ. Из 21 тысячи докторов в военной форме сейчас в армии осталось чуть больше 5 тысяч офицеров (по другим данным, из 13 тысяч — 2,5 тысячи). Количество военных госпиталей со 191 в 2009 году было сокращено до 23 в 2012-м. Правда, следует отметить, что полностью расформировано было только два десятка из них, остальные стали филиалами или структурными подразделениями других военно-медицинских учреждений. Авторы реформы военной медицины исходили из того, что с сокращением количества соединений (ведь только в Сухопутных войсках их количество уменьшилось в 11 раз) надо реструктурировать и систему медицинского обеспечения. Они предполагали закрыть госпитали там, где находятся воинские контингенты численностью менее 1 тысячи военнослужащих. А в оставшихся госпиталях место сокращенных офицеров должны были занять гражданские доктора. В России приходится приблизительно 50 врачей на 10 тысяч жителей. Если иметь в виду, что численность Вооруженных сил — миллион военнослужащих, то пропорция там даже лучше. Кроме того, военнослужащие проживают в казармах, то есть «компактно», и у медиков есть теоретическая возможность своевременно оказывать медицинскую помощь и осуществлять все необходимые профилактические мероприятия. Правда, армейская медицина обязана обслуживать еще около миллиона офицеров и прапорщиков в отставке и около 4 млн членов их семей. А кроме того, военные врачи должны оказывать медпомощь 800 тысячам гражданских служащих военного ведомства. Но реформаторы предполагали постепенно передать обслуживание отставников и их семей гражданской медицине вместе с соответствующими суммами из бюджета Минобороны.
Так или иначе, но отнюдь не «развал» военной медицины стал главной причиной массовых заболеваний пневмонией. Точно такие же эпидемии происходили и до сердюковских реформ. Так, в 2006 году в Сызрани в один момент пневмонией заболели не меньше 200 солдат-срочников. Так что если и можно винить военных медиков, то лишь во вторую очередь. На это в свое время очень ясно указал директор НИИ гриппа Олег Киселев. Он заявил, что его «потрясли письма военной прокуратуры по поводу, например, того, что молодой призывник скончался по дороге в воинскую часть. Почему его не оставили на месте, в условиях карантина? В итоге за 14 дней погибает от гриппа здоровый молодой парень. Стрелочника потом всегда ищут».
Причина — отношение к солдату
Причин массовых заболеваний на самом деле две. Первая и главная — условия службы. Командиры, равно как и военные медики, продолжают относиться к солдатам-срочникам как к быдлу. Вот типичная история. В начале прошлого года разом заболели 180 солдат из 37-й учебной автомобильной бригады, дислоцированной в Воронежской области. Более 40 человек были госпитализированы с диагнозом «пневмония». Кроме того, еще значительное количество военнослужащих попали в больницу с диагнозом «острая респираторная вирусная инфекция» (ОРВИ). Рядовой Богдан Ефанов, несмотря на принятые меры, скончался от «прогрессирующей сердечно-легочной недостаточности». При этом выяснилось, что его взяли в армию, несмотря на врожденный порок сердца. От должности были отстранены командир бригады и начальник медпункта воинской части. В ходе расследования выяснилось, что казармы, в которых жили солдаты, не отапливались вовсе, и температура в жилых помещениях не превышала 15 градусов. Кроме того, в казармах не было горячей воды, и солдаты целыми днями ходили в сыром обмундировании.
А вот что рассказала журналистам мать только что умершего Евгения Тюленева, которого уже больного отправили 7 декабря принимать присягу: «У них даже фонендоскопа нет, его не прослушали и не сделали никаких снимков. 16 декабря он снова попал в санчасть, но у них не оказалось машин, чтобы переправить его в госпиталь. Автобус он ждал два дня. 18 декабря ему собирались поставить капельницу, но так как медбратья не могли попасть в вену, вызвали врача-офицера, Женя прождал весь день, но капитан так и не явился». До рядового Тюленева просто никому не было никакого дела — ни медикам, ни непосредственным командирам. Напомню, что происходило все это не в глухой тайге, а в Теплом Стане, в нескольких километрах от Московской кольцевой автомобильной дороги, в расположении элитной 27-й мотострелковой бригады. И дело здесь конечно же не в том, что в результате «разрушительных реформ» медучреждения оказались за много километров от воинских соединений. Дело в том, что офицеры с глубочайшим равнодушием наблюдали, как рядом умирал их подчиненный.
Все эти истории похожи одна на другую. Солдат гоняют по холоду в одних гимнастерках. Заболевших заставляют встать в строй. Выписанным из госпиталей не дают долечиться. Командирам наплевать, что многие казармы не отапливаются. Бывший министр обороны, помнится, заявлял, что одной из главных целей реформы является гуманизация военной службы. С его увольнением вопрос как-то затих… На самом деле перед руководством военного ведомства стоит чрезвычайно сложная задача: воспитать нового офицера, который совсем по-другому относился бы к «личному составу». Достичь этого можно, только изменив систему военного образования. При Сердюкове заходила речь о том, чтобы по примеру западных государств в обязательную программу военных учебных заведений ввести гуманитарные дисциплины: литературу и историю. И это совсем не блажь — только таким образом будущий командир может осознать свое место в мире и проникнуться чувством ответственности за подчиненных. Но нового министра убедили вернуть военные вузы в распоряжение главных командований видов Вооруженных сил. Это значит, что и впредь наши вузы будут штамповать военных ремесленников — военных, которые более или менее умеют управляться с танком, БМП, комплексом ПВО, но по-прежнему видят в солдатах-срочниках лишь некий прибор, приложение к системам оружия. Что рождает определенное отношение: прибор должен работать, если не может — его надо выбросить…
Вторая причина — собственно призывная система. Два раза в год сотни тысяч призывников тащат через всю страну в воинские части. В поездах наверняка окажутся несколько человек, подхвативших инфекции. А в командах призывников — десятки юношей с ослабленным иммунитетом. И, таким образом, казарма превращается в инкубатор инфекционных заболеваний. Странно, что извечный радетель за здоровье подведомственного народа Геннадий Онищенко, не забывающий предупредить об инфекционной угрозе при участии в митингах оппозиции, игнорирует эту очевидную опасность.
Таким образом, попытка с наскока решить любой частный вопрос упирается в базовые проблемы: сохранение призыва, отказ от реформирования военного образования, инфраструктуру, доставшуюся в наследство от массовой мобилизационной армии. Без их решения никакие частные вопросы решить невозможно. Как невозможно заткнуть армейской портянкой черную дыру.
