Александр Архангельский: «История не дамоклов меч, а бесконечный выбор пути»
Литературный критик Александр Архангельский предрекает огромный успех книге о языке и делает ставку на полезное чтение
Самая ожидаемая и при этом самая неожиданная из книг, вышедших в этом году — «Самоучитель Олбанского», написана великолепным лингвистом Максимом Кронгаузом. Здесь нет никаких скидок на всеобщий запрос, на «плач Ярославны», дескать, «язык гибнет, что мы будем делать». Кронгауз рассказывает, как мы, сами того не заметив, вступили в новую эпоху. Интернет-язык перестал быть языком субкультуры и стал влиять на нашу обыденную речь. Могут сегодня студенты сказать «ну он красавчик» в одном случае и «он кросавчег» — в другом? Могут. «Красавчик» — это такое немножко пошловатое описание симпатичного молодого человека. «Он кросавчег» — это интернетовское ироничное обозначение, дескать, «во дает». И при этом мы в нашей устной речи, сами того не замечая, говорим и «красавчик», и «кросавчег».
Рассказывает автор и о вещах печальных для меня и, думаю, для него. Как интернет привел к бесконечному упрощению. «Лайки», «+1»… Вместо того чтобы развернуто оценить высказывание, мы пишем «+1», а что это значит? Понравилось? Ты прав? Заслуживает внимания? Это значит все сразу и ничего. Мы идем к плоскости.
Еще одна особенность — это болтовня как норма жизни. Мы вступили в какое-то странное время, где общение — высшая ценность. Общение ради чего? Да вот ради общения! И эта новая ситуация, которая выходит за рамки языка и переходит в социальное, а может быть, даже политическое общение. Мы не знаем, как это повлияет на массового избирателя, когда он из молодого возраста перейдет в зрелый. Но мы знаем, что основная масса электората — это зрелые люди. И как люди, привыкшие к болтовне как к норме жизни, будут голосовать? Эта книжка, мне кажется, будет иметь колоссальный успех, который заслужен.
А вот книга американского журналиста Эрика Метаксаса «Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего рейха», боюсь, массово популярной в России не станет, хотя во всем мире переиздается большими тиражами. Это детальная биография выдающегося протестантского богослова, который жил в Германии, перед войной уехал в Америку и вернулся осознанно в нацистскую Германию, поскольку почувствовал свой христианский долг включиться в борьбу. И вернувшись, он сделал вещь невероятную — стал тайным агентом Абвера, чтобы войти внутрь спецслужб. И войдя внутрь, он участвовал в заговоре против Гитлера. Дело было раскрыто, он попал в концлагерь и за несколько дней до окончания войны был казнен. Отечественный биограф, наверное, для завоевания аудитории усилил бы сентиментальное звучание этого рассказа. И тут можно сослаться на Кронгауза, о роли сентиментальности и девических альбомов в современном интернет-языке. Этот женский, сентиментальный язык — «мимими», «печальки» и т.д. — стал частью языка, в том числе и взрослых зрелых мужчин. А когда все всерьез и без пафоса, сдержанно, почти холодно — это большого читательского спроса не имеет, и очень жаль, потому что книга как раз для сегодняшнего дня, когда мы находимся внутри какого-то системного раздрая, когда все перепуталось, перемешалось до неразличимости. Книга о человеке долга, для которого Церковь — не политическая институция, а жизненный выбор.
Книга Петра Авена и Альфреда Коха «Революция Гайдара: История реформ 90-х из первых рук» написана легко и увлекательно. У нас про 90-е годы как? Либо это «лихие 90-е», либо царство романтической свободы, «богатыри Невы», как любят говорить мои сверстники, да и я сам. Авторы строят свою книжку через призму судьбы Гайдара, рассматривают это время так, как и можно рассматривать реальную историю. Как время тяжелого, радостного, мучительного, трагического, оптимистического выбора. Бесконечного выбора пути. История — это не процессы, висящие над нами, как дамоклов меч, а бесконечный путь, где ты можешь ошибаться, побеждать, опять ошибаться, опять побеждать. И этот бесконечный веселый риск и делает осмысленной нашу жизненную практику. И поскольку Кох и Авен учились все-таки до появления олбанского языка, они еще люди той поры, когда даже будущие бизнесмены умели писать литературно. Как угодно можно относиться к авторским оценкам, но важно, что это высказывание, на которое имеет смысл внутренне откликаться. С прилавков она улетит быстро. Читать ее будут старые коммунисты, чтобы рвать на части, молодые либералы, чтобы обличить тех, кто не разгадал вовремя мрачную тень кровавой гэбни, ну и нормальные люди, чтобы разобраться в том, как история устроена.
