Дмитрий Тренин

Deutsche Welle

Беседовал Роман Гончаренко

Резюме_Российское руководство отныне рассматривает РФ не как продолжение Европы, а как самостоятельного игрока и стремится создать центр силы в Евразии с опорой на СНГ. Европа же, в свою очередь, плохо понимает происходящее в России.

Накануне саммита Европейского Союза и России в Екатеринбурге директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин объяснил DW, почему Европа перестала быть моделью для российской элиты.

Дмитрий Тренин с 2008 года возглавляет Московский Центр Карнеги. В интервью DW он поделился своими ожиданиями от саммита ЕС—Россия, который проходит 3-4 июня в Екатеринбурге, рассказал о ценностном сдвиге в отношении России к ЕС, а также о роли Москвы в сирийском конфликте.

DW: Каковы ваши ожидания от саммита ЕС-Россия?

Дмитрий Тренин: Невысокие. Ничего особенного в российско-европейских отношениях не происходит. Крупных шагов я не ожидаю. Это рутинный саммит на фоне ухудшающегося отношения к России в общественном мнении и, отчасти, в правительствах европейских стран. Этот саммит пройдет на фоне перебалансировки российской внешней политики с меньшим акцентом на Европу.

— Чем вы это объясняете?

— Европа проходит сложный период переформатирования в ходе кризиса. Она в меньшей степени, чем предполагалось еще недавно, является значимым международным игроком. У российского руководства изменилась глобальная установка. Оно рассматривает Россию не как продолжение Европы, а как самостоятельного игрока. Москва стремится создать центр силы в Евразии с опорой на СНГ.

Европа перестала быть для нее моделью. Сама Европа сильно подвинулась в сторону мультикультурализма, иного понимания того, что означат семья, отказа от традиционной государственности. С точки зрения российской элиты, это опасное направление, потому что ведет к разрушению государства. Одновременно российская элита после волны протестов 2012 года стала себя позиционировать как консервативно настроенная. Произошел ценностный разрыв между российской элитой и Европой, который будет углубляться.

— Как вы оцениваете этот процесс?

— Если быть реалистом, надо иметь дело с той элитой и страной, которая существует. Я вижу в действиях российского правительства движение назад, а не вперед. Это консервативная, где-то реакционная тенденция, она не может быть правильной для России. С другой стороны, я не разделю многие современные новации. Я считаю, что во многих вещах Европа показывает пределы толерантности, может быть, переступая за них. Я считаю, например, что блага, которые распространяются на тех, кто приезжает в Европу и не работает там, разрушительны для общества.

— Один из лидеров Социал-демократической партии Германии (СДПГ) Гернот Эрлер (Gernot Erler) в недавнем комментарии для еженедельника Die Zeit призвал европейцев прекратить жестко критиковать Россию и попытаться ее понять. Вы с ним согласны?

— Проблема в другом — Европа перестала серьезно анализировать происходящее в России. Она сосредотачивается на каких-то ярких заголовках — Pussy Riot или Болотная (Болотная площадь в Москве является местом проведения акций протеста оппозиции — Ред.) — вместо того, чтобы попытаться понять, что происходит к востоку от границ Евросоюза. Несерьезность подхода свидетельствует о кризисе внешнеполитического сознания Европы, когда отдельные, может быть, очень важные вещи абсолютизируются.

— Чего именно не понимает Европа в России?

— Европа не интересуется Россией, она занята своими делами. Россия, может быть, впервые за 300 лет почти не влияет на Европу. Поэтому нет и особого стимула разбираться в российских делах. Но это нормально. Что не нормально, так это отношение к России.

Когда некая субстанция перестает быть значимой, она начинает карикатуризироваться. Появляется Путин в роли демона, борцы за права человека, которые становятся иконами. Когда вместо картины появляется карикатура, это свидетельствует как минимум о лености ума или утрате способности воспринимать реальность такой, какова она есть.

— Саммит ЕС-Росия пройдет незадолго до планируемой международной конференции по Сирии. Чего вы ожидаетеот женевской встречи?

— Как максимум я бы хотел, чтобы там был Дейтон (в этом американском городе в 1995 году было достигнуто соглашение о прекращении конфликта в Боснии и Герцеговине — Ред.). Чтобы, с одной стороны, американцы, с другой, — русские, посадили бы сирийских деятелей за один стол и заставили бы их договориться о какой-то формуле урегулирования ситуации в стране. Это потребовало бы дипломатического союза между Россией и США по Сирии. Пока это маловероятно.

— Одна из тем саммита ЕС-Россия — облегчение визового режима и полная отмена виз. До недавнего времени камнем преткновения был спор о безвизовом режиме для обладателей российских дипломатических паспортов. Как вы к этому относитесь?

— Облегчать визовый режим нужно в первую очередь не обладателям служебных паспортов, а всем гражданам, которые вполне добропорядочны и законопослушны. Мне позиция европейцев аналитически понятна, а эмоционально я ее понять не могу. Я имею в виду тех европейцев, которые выступают с осторожных позиций в отношении облегчения визового режима.

— Когда ЕС и Россия совсем отменят визы?

— Я не думаю, что в ближайшие пять лет такое соглашение будет заключено. Я думаю, произойдет ли через 10 лет? Причина, прежде всего, в косности европейцев, их боязни чужаков.