Федор Лукьянов

Gazeta.Ru

Неожиданные события в Турции вызвали массу самых разных откликов, и странно, что среди них почти не прозвучал и вопрос о том, а какой исход процессов в соседней стране был бы выгоден России. Речь, ясное дело, не о вмешательстве на чьей-то стороне — опыт Украины-2004, кажется, многому научил, да и Турция никогда не была и не будет частью российской сферы влияния. Но порассуждать о том, что будет при том или ином сценарии, точно не возбраняется.

У России нет оснований быть недовольной курсом, который проводил Реджеп Тайип Эрдоган. Начать с того, что в Москве любят независимых политиков — тех, что руководствуются собственными представлениями, а не реализуют повестку дня третьих стран (читай — США). У лидера Партии справедливости и развития (ПСР) отношения с Америкой неоднозначные. Именно при нем Анкара отказалась содействовать Вашингтону в организации вторжения в Ирак и стала претендовать, оставаясь членом НАТО, на проведение совершенно самостоятельной политики на Ближнем и Среднем Востоке. Эрдоган весьма решительно искоренял из турецкой политики военных, а именно они традиционно были носителями наиболее прозападных и проамериканских настроений. В то же время Турция никогда не бросала открытого вызова Соединенным Штатам, а в последние год-полтора, глубоко увязнув в «арабской весне» и особенно сирийском конфликте, правительство ПСР заметно сдвинулось обратно — к более лояльным отношениям с США. Понятно почему: Эрдоган почувствовал, что «провисает» по всем направлениям и опора на главную страну мира просто необходима.

Говоря цинично, масштаб амбиций, заявленных турецким руководителем, Россию устроил, особенно когда стало ясно, что Анкара с ними не справляется. Чем основательнее Турция запутывается в хитросплетениях новой арабской политики, тем меньше сил остается на другие направления, где интересы Анкары могут уже вступить в противоречие с интересами Москвы, — Кавказ и Балканы.

К тому же Турция, занимая по Сирии позицию, противоположную российской, всячески старается отделить эту тему от остального поля отношений с Россией. Яркой иллюстрацией стала прошлогодняя история с сирийским гражданским рейсом из Москвы, который вынудили приземлиться в Турции и обнаружили на нем груз как минимум двойного назначения. Вместо ожидавшегося трескучего скандала после первого обмена резкими репликами вся публичная дискуссия прекратилась, вопрос полностью переместился в разбирательство по закрытым политико-дипломатическим каналам. Ни та ни другая сторона не захотели использовать это как повод для конфронтации, хотя он был.

Эрдоган ведет свою игру, считая Турцию способной выступать в высшей мировой лиге. Отсюда и просьба Владимиру Путину подумать о принятии его страны в Шанхайскую организацию сотрудничества, о чем сам премьер рассказал в прошлом году в телеинтервью. Это едва ли возможно: Турция не граничит с регионом основного интереса ШОС, является членом недружественного ШОС альянса и имеет давние отношения с уйгурскими организациями, которые поддерживают борьбу соплеменников в Китае за самоопределение. Однако заявка отражает самовосприятие, и оно опять-таки не может не льстить Москве. Российско-турецкие отношения с начала XXI века переживают бум, экономические интересы растут, визовый режим окончательно отменен. Положение двух стран, связанных с Европой исторической судьбой, но не воспринимаемых Евросоюзом как неотъемлемые части культурно-политического ареала современной Европы, также сближает.

Наконец, в личном плане Эрдоган и Путин друг другу должны симпатизировать, поскольку во многом похожи. В том числе и тем, что верят в личную власть больше, чем в институты.

То, что далеко не все вопросы, важные для России, Турция готова решать в ее пользу, вполне естественно: союзниками две страны не являются и вряд ли будут, а объективные интересы много где не совпадают. Так что достаточно того, что Турция не стремится раздувать такое несовпадение.

В общем, у нас нет оснований радоваться проблемам Эрдогана. Но, естественно, не от России зависит, сколь долго он останется во главе Турции и насколько прочны будут его позиции после нынешнего кризиса. К чему стоит быть готовым, если более чем десятилетняя эпоха Эрдогана действительно клонится к закату, как утверждают его критики?

За годы правления ПСР Турецкая Республика совершила довольно серьезный разворот от прежней опоры на светский национализм, который составлял суть идеологии Мустафы Кемаля Ататюрка, к намного более сложной модели. Последовательное укрепление роли ислама в жизни страны сопровождалось мерами по либерализации законодательства в европейском духе (именно Эрдоган предпринял в начале правления решительную попытку прорыва в ЕС), смягчением политики в отношении этнических меньшинств, подавлением всевластия военных и дебюрократизацией экономики. Базой премьера и его партии было менее продвинутое большинство, городская вестернизированная часть без восторга наблюдала ползучую исламизацию, однако динамичное развитие страны давало козыри власти. Роковыми для Эрдогана стали его крепнущие авторитарные замашки, стремление к единоличным решениям, а также внешнеполитические просчеты, которые вместо обещанных благоприятных внешних условий создали Турции противоположное окружение. Личные позиции премьер-министра, который собирался в следующем году стать президентом, пострадали. Но это едва ли означает возможность возврата к прошлому.

Авторитарные режимы, в которых роль регулятора играла армия, выходят из употребления по всему Ближнему Востоку. Турция была первопроходцем, за ней последовали Египет, Йемен. Персональная неудача Эрдогана может скорректировать сложившееся при нем устройство, но не восстановит кемалистскую модель. Роль ислама также растет повсеместно, и, хотя в Турции имеются мощные силы, заинтересованные в сохранении светского государства, общий тренд не в их пользу.

Возвращение к власти кемалистов-республиканцев маловероятно, скорее корректировки произойдут в рамках господствующей ныне идеологии. Она споткнулась скорее на отторжении вождистских амбиций премьера, чем на сути.

Вероятно, политическая борьба в Турции теперь оживится, и ПСР не сможет рассчитывать на полноценный контроль над всем происходящим, хотя и не утратит большинства. Учитывая, что Эрдоган довольно резко развернул курс от того, что считался безальтернативным 80 лет, коррекция неизбежна. Нынешний выплеск — проявление напряжения, которое накопилось в обществе, понятно, что вырубка парка стала лишь поводом. Но вектор движения не изменится, Европа не распахнет объятия Анкаре, а, напротив, с облегчением объявит, что страна совсем еще не готова, и Турция продолжит трансформироваться вместе со всем Ближним Востоком, удаляясь от форм, унаследованных от ХХ столетия.

Автор — Председатель Президиума СВОП