Фёдор Лукьянов

| Российская Газета

2013 год может войти в историю мировой политики. На фоне бурных и хаотичных событий снова потребовалась способность договариваться, находить, как на своем специфическом жаргоне говорят дипломаты, взаимовыгодные «развязки». Иными словами, заключать сделки, устраивающие обе стороны.

Казалось бы, это азы дипломатии, иначе и быть не может. Однако в предшествующие пару десятилетий было иначе. После конца холодной войны в мире исчез структурный баланс, когда примерное равенство сил заставляло стороны действовать с учетом взаимных интересов. Победитель большого противостояния получил возможность — на длительное время — вести себя так, как считал правильным, без оглядки на вероятную реакцию остальных. Тем более что финал конфронтации оказался мирным — не победа на поле брани, а добровольное самоустранение оппонента. Это придавало ощущение морально-идеологической правоты. Что наглядно проявилось в отношении к локальным конфликтам, вспыхивавшим в разных частях мира.

Если раньше внешние силы, имея, как правило, своего фаворита, все-таки выступали арбитрами, посредниками, принуждая конфликтующих к компромиссу, то с 1990-х годов стало по-другому. Доминирующие державы, по сути, определяли, кто прав, а кто виноват в междоусобице. Правой, с их точки зрения, силе активно способствовали — от политической поддержки и точечных военных ударов, как когда-то в Боснии, до прямого вооруженного вмешательства с целью насильственной смены власти, как в Ливии. Соответственно дипломатические переговоры, обязательная часть всякого урегулирования, велись не об исходе противостояния (она подразумевалась априори, поскольку назначалась «правая» сторона), а об условиях капитуляции «плохих парней».

Сентябрь 2013-го стал закатом этой модели. Соединенные Штаты не реализовали намерение нанести удар по Сирии, хотя он уже был объявлен. Можно перечислить конкретные причины (отсутствие поддержки общественного мнения, колебания союзников, невозможность получить санкцию СБ ООН, понимание бессмысленности боевых действий для разрешения конфликта), но главное — структурные перемены. Период, когда США и их союзники имели подавляющее и безоговорочное преимущество в международных делах, завершился. Отчасти из-за внутренних трудностей Америки и Европы, отчасти из-за роста влияния Китая и восстановления политической дееспособности России, отчасти благодаря эмансипации средних по размеру и весу стран, прежде не влиявших на глобальную расстановку сил (от Турции и Бразилии до Ирана и Индонезии).

Мировая система двинулась к восстановлению баланса, следовательно, востребовались механизмы, которые работали в прежние времена. Прежде всего кропотливая дипломатия с «открытым финалом», то есть когда результат переговоров не предопределен заранее («хорошие» победят), а становится результатом согласования интересов и профессионального торга.

Сирийская драма не окончена, более того, по-прежнему непонятно, каким образом успех по уничтожению химического оружия трансформируется в политическое урегулирование. Однако опыт осени-зимы уходящего года показал: когда есть желание решить проблему, она решается, несмотря на множество технических и политических сложностей. Вопреки дружному скептицизму экспертов в сентябре по поводу возможности реализовать российский план, он воплощается в жизнь.

Другие важные события года по-разному подтверждают смену либо необходимость смены вех. Вдруг выяснилось, что безнадежный клинч вокруг ядерной программы Ирана, который, как казалось, мог разрешиться лишь одним способом — войной, вполне поддается «разруливанию». Пока, правда, объявлена только передышка, но и это прогресс — раньше события неуклонно вели в одном направлении.

Еще одним проявлением новой тенденции стало завершение громкой истории в самом конце года — освобождение Михаила Ходорковского при помощи тайных усилий правительства Германии. Оставляя в стороне существо этого дела, о котором много спорили больше десяти лет, стоит отметить, что завершить его оказалось возможно, когда вместо ультиматумов и жестких публичных заявлений заинтересованные стороны перешли к непубличной дипломатической работе. Она и принесла результат, устраивающий основных участников.

Доказательством от противного стала коллизия вокруг Украины. Здесь как раз вместо вдумчивого поиска приемлемой для всех модели возобладали спортивный азарт соперничества, желание любой ценой вырвать «приз». «Битва за Киев» между Россией и ЕС в очередной раз продемонстрировала свою бессмысленность. Украина — страна, органически неспособная выбрать свою геополитическую ориентацию, ее развитие возможно только в том случае, если могущественные соседи взаимодействуют друг с другом. В противном случае Киев ходит кругами и топчется на месте, судорожно пытаясь побольше урвать то с одной, то с другой стороны. Сейчас страсти, кажется, начинают успокаиваться, и, возможно, российское предложение спокойно обсудить весь комплекс проблем на троих все-таки будет принято в следующем году.

Заглядывать в будущее даже на год вперед бессмысленно. Но рискну предположить, что наметившаяся тенденция сохранится, потому что она отражает не стечение обстоятельств, а новый долгосрочный тренд.