На 2014 год приходятся два юбилея — 100-летие начала Первой мировой войны и 25-летие завершения войны, называемой «холодной». Первое событие стало началом конца эпохи доминирования Европы в мировой политике; второе поставило точку в истории биполярного мира. Итоги этих войн не были приняты проигравшими. В одном случае мир был вскоре ввергнут в конфликт, ставший самым жестоким в истории человечества, а сейчас все чаще звучат слова о конце «однополярного момента».

Россия, чье влияние в мире резко сократилось в 1990-е годы, имеет поводы быть самым активным противником американской гегемонии. Однако поводы — не всегда причины. Мне сложно назвать действия США, принесшие нашей стране явный вред. Американская экономика вытянула мир из кризиса 1997/98 годов. В начале 2000-х вторжение в Ирак запустило рост цен на нефть, которому Россия обязана своим «вставанием с колен». Более того: даже наличие причин быть недовольными Америкой не должно делать нас пионером антиамериканизма, если к тому нет материальных оснований. А их нет. Да, доля США в мировой экономике снизилась за последние 50 лет с 37,7 до 25,4%. Но доля CCCP/Pоссии упала с 6,9 до 2,2%. Можно сколь угодно долго рассуждать об американском упадке, но что-то подсказывает мне, что Чарльз Краутхаммер был прав, когда в 1991 г. написал: «Если бы Римская империя рушилась теми же темпами, какими сдает свои позиции Америка, вы бы, скорее всего, читали эту колонку по-латыни» (Washington Post, 1991, March 22).

Россия сегодня не имеет союзников, готовых за ней пойти (по случаю купленные Белоруссия и Украина — не в счет). Кроме того, возникла абсолютно новая ситуация. На протяжении пятисот лет наша страна не состояла в союзах, где не играла бы доминирующей роли, — но в случае нарастания противостояния между США и Китаем Россия, чью бы сторону она ни заняла, окажется не на ведущей роли. Мы привыкли спрашивать: «Кто с нами?» — но никогда не хотели понять, с кем мы. Мне кажется, пришло время задаться вопросом: если противоречия между США и Китаем углубятся, какую позицию занять Москве? Убеждать себя в выгодности участия на вторых ролях в ШОС, идя на конфликт с Вашингтоном, или пересмотреть свои позиции?

Сегодня Китай — вторая в мире военная держава после США по всем позициям, кроме стратегических ядерных сил. Его военные расходы в 2012 г. достигли $166,1 млрд и выросли с 2000 г. в 7,5 раза; американские составили $680,4 млрд и выросли в 2,3 раза. Если так пойдет дальше, они сравняются через 12 лет. Имея Россию в союзниках, Китай получит самую мощную военную машину в мире еще раньше. И, судя по всему, не остановится в притязаниях на статус ведущей военной державы в Азии. Уже сейчас Китай имеет военные соглашения с Пакистаном, Мьянмой, Бангладеш, Шри-Ланкой, Мадагаскаром, Сейшелами, Мальдивами и Маврикием, а его воинские контингенты присутствуют от Мьянмы до Судана. США предпримут все от них зависящее, чтобы не дать Китаю превратиться в соперничающую с Америкой морскую державу на Тихом океане, наращивая военно-политическое партнерство с Японией, Южной Кореей, Филиппинами, Индией и иными союзниками.

Определяя свою позицию, России стоит не поддаваться эмоциям и трезво оценить все плюсы и минусы, принимая во внимание два обстоятельства.

С одной стороны, нам нужно проинвентаризировать представления о «закате» Соединенных Штатов. Сейчас мир переживает уже пятый — начиная с запуска спутника — приступ шизофренических пересудов об американском упадке. Принято говорить о долгах США, о кризисе их экономике и росте Китая. Но стоит вспомнить, что с тех пор, как делались предыдущие пророчества, СССР рухнул, Япония перестала претендовать на лидерство в мировой экономической иерархии — да и экономический рост у американских «неудачников» в IV квартале 2013 г. составил 4,1%, а у «успешной» России — менее 1%. Больше 200 лет Америка демонстрирует чудеса приспособления к изменяющимся условиям — и ее ресурс не исчерпан.

С другой стороны, нужно оценить выгоды от сотрудничества с каждым из соперников. США, ЕС и Япония — постиндустриальные высокотехнологичные экономики. По мере роста проблем с Китаем у них возникнет потребность в релокации производства. Россия с ее ресурсами и нуждами, во-первых, в реиндустриализации, и во-вторых — в развитии Сибирского и Дальневосточного регионов — идеальный кандидат на такую роль. Напротив, Китай — главная промышленная держава мира, и создавать себе конкурента в лице России ей ни к чему. Китайцы стремятся приобретать у нас только сырье и не инвестируют в производственные мощности на нашей территории. Ориентируясь на Китай, мы станем сырьевым придатком — уже не Европы, а Азии, и поэтому я искренне не понимаю, какие экономические выгоды Москва может извлечь из политического альянса с Пекином; тем более что торгуют с Китаем далеко не только те страны, что самозабвенно пресмыкаются перед его политическим курсом.

В то же время по мере нарастания противоречий между Америкой и Китаем Россия получит уникальную возможность улучшить свои позиции на Востоке через выстраивание отношений с США и их союзниками. Если суммировать ВВП всех стран, омываемых Тихим океаном, на Азию придется 48,6%, на обе Америки и Австралию — 46,1%, а на Россию — 5,3%. Перевес Азии неочевиден, а уж доминирование Китая — тем более. В условиях такого баланса роль России особенно велика, что обусловит и цену, которую стороны готовы будут заплатить за обретение важного союзника. В новом геополитическом противостоянии будет дан ответ на вопрос: с кем Россия — с Азией против Америки и Европы, или с Америкой (и Европой) — против Азии. И этот вопрос представляется мне самым существенным для нашей страны в XXI столетии.

Ориентация на Китай на деле означает ориентацию не на Восток, а скорее на Юг (на востоке от нас от как раз Тихий океан и находящиеся за ним Канада, США и Мексика, а чуть ближе — Япония). Она означает, что в сознании нашей политэлиты преобладают идеи «евразийства», что чревато тратой десятков миллиардов долларов на поддержку несостоявшихся государств южной части бывшего СССР. Ориентация на Юг уведет Россию от ее естественного преимущества — выхода к двум океанам, Атлантическому и Тихому; а в мире, где 52% экономики сосредоточено на расстоянии не более 100 миль от морского побережья, считать Богом забытые Киргизию и Таджикистан кому-то нужными как минимум странно. Союз с Китаем предполагает «самозакапывание» России вместо максимально расширения «окон» в мир — как на Западе, так и на Востоке.

Напротив, в случае создания союза между Россией, США и Японией возникает северотихоокеанский альянс, по мощи и возможностям сопоставимый с Североатлантическим. Россия привлекает инвесторов для развития своих восточных территорий, контролирует Северный транзитный коридор, наращивает взаимодействие с Североамериканской зоной свободной торговли. Более того — возникает перспектива создания своего рода «Северного альянса», который будет обладать подавляющим преимуществом над «мировым Югом» по всем параметрам — от стратегических ядерных сил до технологий, финансовых резервов и запасов сырья.

Россия получает возможность на равных войти — быть приглашенной, а не навязавшейся — в клуб самых развитых стран мира, стран, обладающих общей с ней культурной традицией.

Конечно, сегодня сложно что-то предсказывать, но хочется провести одну аналогию.

С начала 1920-х годов в Европе складывалась ситуация, во многом схожая с той, которую мы наблюдаем сейчас в мировом масштабе. Германия и Советская Россия вышли из войны с наибольшими потерями и изолированными от остального мира. С момента их договора в Рапалло они стали друг для друга «естественными союзниками». Сколько было добрых слов в адрес друг друга и сколько желчи было вылито на британских и американских империалистов! Все это в той или иной мере делалось потому, что Британская империя оставалась главной политической силой тогдашнего мира, а США — экономической сверхдержавой. Чем все закончилось, хорошо известно. Когда «мирного возвышения» показалось Гитлеру недостаточно, началась война, в которой Советский Союз оказался союзником двух капиталистических стран, в отношении которых очень незадолго до этого испытывал непримиримую классовую ненависть.

Мораль проста: можно принимать европейские ценности или нет — но существуют геополитические реальности, которыми не надо пренебрегать. О них нужно говорить прямо и открыто, без иллюзий и идеологических глупостей. Тогда станет понятно, на чьей стороне в будущем разумнее оказаться России.

P.S. Полная версия аналитической статьи Владислава Иноземцева о будущем России в глобальной политике выйдет в февральском номере журнала «Общая тетрадь».