Сергей Караганов, Игорь Макаров: Поворот России к Тихому океану
Сергей Караганов, Игорь Макаров
Уже более пяти лет мы в числе нескольких коллег из российского научно-политического сообщества активно ратуем за экономический поворот России к Тихому океану. Наши призывы основывались на одном очевидном и на одном менее очевидном фактах. Центр мировой экономики с 1990-х начал ускоренно смещаться на Тихий океан.Менее очевидным и до конца не осознанным является то обстоятельство, что Россия обладает рядом конкурентных преимуществ, позволяющих ей успешно использовать азиатский подъем.
Фото: РИА Новости
В последние несколько лет в России поняли, что подъем Азии — это всерьез и надолго. Возросли и опасения, что без внятной стратегии развития восточные регионы страны могут попасть под доминирование рванувшего вперед Китая. Началась активизация и экспертной дискуссии, и государственной политики. Но ни первая, ни вторая не привели пока к очевидным результатам.
На экспертном уровне отношение к повороту остается противоречивым. Очень силен европоцентризм русского мышления. В общественном сознании утвердилось и до сих пор доминирует до смешного неадекватное представление о китайской демографической угрозе восточным регионам страны. (Китайцев на Востоке сейчас гораздо меньше, чем было в Российской империи.)
Подкачивается и миф о готовности России подчиниться китайскому гиганту. Хотя Москва, надо отдать ей должное, принимает немало мер (и весьма успешных, хотя и не громогласных), для того чтобы уравновесить дружеские и теплые отношения с Китаем усилиями по сохранению и модернизации ядерного потенциала, а также налаживанию отношений со всеми государствами, окружающими Поднебесную.
На уровне выступлений первых лиц тема экономического поворота на восток стала звучать все более отчетливо. В. В. Путин в одной из предвыборных статей призывал «поймать китайский ветер в паруса российской экономики». В последнем послании Федеральному собранию он объявил развитие Сибири и Дальнего Востока «задачей на весь XXI век». Главное, правда, чтобы в ответ на этот лозунг развитие восточных регионов не было отложено до его второй половины.
Огромные средства были выделены на подготовку саммита АТЭС во Владивостоке. Построена обширная инфраструктура, которая, правда, пока не оказала существенного влияния на развитие всего региона.
Два года назад появилась идея создания корпорации развития Сибири и Дальнего Востока под руководством С. К. Шойгу. Но ему вскоре нашли другое применение. Вместо корпорации создано Министерство по развитию Дальнего Востока. Оно бесславно проработало пару лет, вызвав у азиатских партнеров ощущение, что страна так и не определилась с политикой на Востоке. Министерская программа развития региона до грустного умиления напоминала своей нереалистичностью и оторванностью от реальных рыночных потребностей советские, а потом и вторившие им российские бумаги 1990-х. От этой программы в результате фактически отказались. В регион был назначен новый полпред — Ю. П. Трутнев, теперь уже в ранге вице-премьера. Был назначен и новый министр по развитию Дальнего Востока
Но по-прежнему не ясно, кто и как будет управлять новым подъемом региона. В разработках предлагаются (иногда даже одновременно) и министерство, и корпорация, и госагентство, и подразделение ВЭБа по развитию Востока.
Пока не видно не только стратегии и философии развития региона, но даже его географического определения. Упорно говорят о Дальнем Востоке, иногда в соединении с Прибайкальем. Между тем для нужд развития макрорегион, ориентированный на новый азиатский рост и тянущий за собой всю Россию, должен включать в себя и Сибирь, связанную с Дальним Востоком исторически и инфраструктурно. Сибирь способна обеспечить восточные территории качественным человеческим капиталом. Она имеет огромный производственный потенциал, и задача состоит в первую очередь в преодолении главного проклятия — самой сильной в мире континентальности, обусловливающей оторванность региона от мировых рынков.
Главное — нет четкого понимания того, что Дальний Восток, Сибирь, в том числе Севморпуть и арктические богатства, невозможно всерьез развивать без массированного привлечения иностранных инвестиций из всего Тихоокеанского региона, да и Европы, под суверенным контролем России.
Невеселую усмешку вызывают и бытующие в программах развития региона ритуальные призывы опираться на высокотехнологические обрабатывающие производства. Развивать их, конечно, надо там, где можно. Но понимая, что рядом находятся Япония, Корея, Китай, Юго-Восточная Азия — главные мировые центры производства высокотехнологичной продукции с, как правило, более дешевой, обильной и хорошо организованной рабочей силой.
Глупо не замечать того, что рынок близлежащих стран запрашивает переработанное сырье высоких переделов и энергоемкие услуги (например, центры хранения и переработки информации, потребляющие столько же энергии, сколько и производители алюминия), водоемкие товары, особенно продовольствие, бумагу, химволокно.
Рядом Австралия и Канада, которые за счет эффективной добычи и глубокой переработки сырья и высокотехнологичного сельского хозяйства встали в ряд самых развитых государств.
Не очевидна выгодность превращения России в транспортный сухопутный коридор между Европой и Азией. Железные дороги необходимы для преодоления континентальности Западной и Восточной Сибири, обеспечения их выхода на внешние рынки, но по транзитному потенциалу конкурировать с китайскими вариантами нового шелкового пути Транссиб не в состоянии. Выше транзитные возможности Северного морского пути, которые можно использовать совместно с освоением (вместе с партнерами) сырьевых ресурсов арктического шельфа.
Увы, у нас принято на любую возможность отвечать множеством «но». Идет бесконечное заламывание рук по поводу низкой плотности населения, неблагоприятного климата и нехватки рабочей силы. Все эти препятствия надо учитывать, но ни одно из них не является непреодолимым. В тех же Канаде и Австралии сходные показатели плотности населения, а на охлаждение домов в Австралии летом тратят не меньше, чем на отопление в Сибири. Если использовать разумно местный весьма качественный человеческий капитал и создавать условия, чтобы он не бежал в центр страны и все больше за границу — в Азию, можно решить большую часть проблем с рабочей силой. Можно и временно привлекать гастарбайтеров из Центральной Азии, Индии, Вьетнама. В перспективе — Северной Кореи.
Уточним недосказанную мысль. Нужна новая философия развития востока страны. Денег на дорогие мегапроекты больше не будет. Нужно рачительно использовать предоставляемые историей и природой возможности и конкурентные преимущества. Развитие человеческого капитала и снятие барьеров для роста, в первую очередь институциональных и инфраструктурных, должны прийти на смену квазиколониальному сочетанию субсидирования и ресурсного освоения. Философия интеграции региона в Тихоокеанский регион должна заместить философию его использования в качестве тыла перед гипотетическим внешним врагом.
Разумеется, новая философия должна дополняться просчитыванием стоимости и эффективности конкретных проектов. А не применяться «вообще». Уже сейчас очевидно, что инструментом развития должны стать серии региональных проектов с особыми (облегченными) таможенными, инвестиционными и налоговыми режимами. Изучение истории русского освоения Сибири XVII-XIX вв. убеждает, что наиболее продуктивен упор на развитие частной инициативы. Хотя, разумеется, государству придется встраивать в разумные рамки дикий капитализм, сложившийся в регионе за последние два десятилетия.
Остро необходимый для развития страны экономический и частично политический поворот к Тихому океану замедляется не только из-за недостатка средств, косности бюрократии, часто преувеличиваемых объективных трудностей развития. Но и подспудным, а иногда и явным наличием еще двух конкурирующих проектов развития — европейского и евразийского. И неспособностью или неготовностью российских элит сделать выбор или увязать эти три проекта.
Европейский вектор доминировал в российском сознании по крайней мере с Петра. И особенно в первые 15 лет после последней российской революции начала 1990-х гг. Но вхождения в Европу в очередной раз не получилось. И из-за разницы в культурно-исторической реальности. И из-за неспособности и неготовности Западной Европы пойти на смелую попытку интеграции, когда Россия к этому стремилась. А затем — и из-за системного кризиса, в который вошла Европа Евросоюза.
Неявно, но все более очевидно конкурирует с экономическим поворотом на Восток и еще один ключевой для влиятельной части российской элиты проект — создание Евразийского союза. Одна его ипостась очевидна и полезна — создание экономико-политического центра, выгодного всем в условиях, когда глобализация постепенно перерождается в группы региональных блоков.
Но, видимо, существует и иная, непроговариваемая, ипостась — воссоздание Российской империи. Идея благородная. Но вызывающая ряд жестких вопросов. Неужели российское руководство хочет повторить путь царей и комиссаров, которые присоединили центральноазиатские территории, чтобы они не достались англичанам, в давно забытой «большой игре» XIX в., вновь во имя коммунистического мессианства присоединив к России навсегда отсталую Центральную Азию?
Отдельный вопрос — Украина. Она безусловная часть русского исторического и геополитического пространства. Но уже очевидно, что за попытку втянуть ее придется долго и безнадежно платить украинской недееспособной элите. Которая будет бесконечно колебаться, выпрашивая подачки со всех сторон. Может быть, дело придет и к развалу нынешней Украины. Более рациональным выбором кажется (пока только неявно просматривающаяся) договоренность с Берлином и Брюсселем о превращении Украины в государство, не раздираемое соседями, но совместно поддерживаемое. Пока жесткий ответ в попытке втянуть Украину в бессмысленную, но выглядевшую как вызов Москве ассоциацию с ЕС оставляет возможности для маневра.
Все три проекта — пока отставленный европейский, приоритетный евразийский и сибирско-дальневосточный — в чем-то конкурируют. Но совершенно не исключают друг друга. Если, разумеется, не сделать их взаимоисключающими — по воле или недомыслию. Превращение России в сильную державу за счет тихоокеанской стратегии сделает ее более привлекательным партнером для Европы. «Союз Европы» от французского Бреста до Владивостока откроет для нее новое дыхание. И белорусы, и казахи, и украинцы, и граждане других сопредельных стран не могут не выиграть от расширения российских возможностей к востоку от Урала.
Мы намеренно в этой статье не перечисляли подробно возможные проекты развития, отрасли и субрегионы, в которых это развитие наиболее выгодно. Такие разработки есть, и их можно конкретизировать.
Главное сейчас — сформировать в России философию и стратегию поворота к новой Азии через развитие Сибири и Дальнего Востока. Чтобы уже не только из-за военно-политических или геополитических, но и из-за экономических интересов устремиться, используя возможности международного сотрудничества и направляя энергию народа, вперед к Великому океану. Это был лозунг строителей Транссиба — одного из великих проектов (наряду со строительством Санкт-Петербурга) старой великой России. Этот лозунг еще более уместен сейчас. Именно так — «К Великому океану» называется серия докладов Валдайского клуба, соавторами которых мы являемся. Первый доклад вышел два года тому назад. Второй выходит через месяц.
