Владимир Мау

| Ведомости

В России включился механизм торможения, который связан с исчерпанием действовавшей начиная с 1999 года модели экономического роста и имеет сугубо институциональную природу.

Существенное замедление темпов роста является главным вызовом социально-экономической жизни России. В недалеком будущем можно ожидать, что эти проблемы выйдут за рамки собственно экономических и станут фактором политической жизни страны.

Разумеется, снижение темпов роста является результатом нескольких разнородных факторов.

Определенную роль играет здесь внешнеэкономическая конъюнктура. Рецессия в ЕС — основном внешнеторговом партнере России — не могла не сказаться отрицательно на динамике российской экономики.

Другим фактором являются особенности инвестиционного цикла внутри страны. Крупные госкомпании играют важную роль в осуществлении инвестиционных процессов в России, и именно они в последнее время завершали крупные инвестиционные проекты, что соответствующим образом сказывалось на темпах роста.

Однако не конъюнктурные факторы являются главными в складывающейся ситуации. В России включился механизм торможения, который связан с исчерпанием действовавшей начиная с 1999 г. модели экономического роста и имеет сугубо институциональную природу. Этот вывод был сделан и в послании президента Федеральному собранию 12 декабря 2013 г.

Модель роста образца 1999-2011 гг. опиралась на быстрое повышение спроса (внутреннего и внешнего), который удовлетворялся благодаря значительным незадействованным производственным мощностям. По сути, здесь счастливым образом совместились возможности наращивания внутреннего спроса (из-за крайне низкого стартового уровня, сформировавшегося по итогам посткоммунистической трансформации) и динамичного развития мировой экономики, формировавшей внешний спрос. Восстановительный рост, да еще в условиях благоприятной внешней конъюнктуры, почти нечувствителен к инвестиционному климату — здесь главным является обеспечение социально-политической стабильности. Однако у восстановительного роста есть две важные и неприятные особенности — он является затухающим и конечным. Исчерпание резервов приводит к торможению, которое можно компенсировать только формированием благоприятных условий для инвестиционной активности и появления условий для нового роста.

(Не могу не заметить в скобках, что проблемы восстановительного роста, его возможностей и ограничений были хорошо изучены экономистами 1920-х гг. А практика того времени продемонстрировала исключительную политическую уязвимость этой модели роста. Его исчерпание оборачивается политическим кризисом с весьма болезненными последствиями и для экономистов, и для общества. Тогда ряд ведущих отечественных экономистов, разрабатывавших гипотезу «затухающей кривой» и прогнозировавших замедление роста, стали жертвами политических репрессий. Эти вопросы подробно освещены в двух книгах, выпущенных недавно Академией народного хозяйства и госслужбы: Наум Ясный. Советские экономисты 1920-х годов: Долг памяти; В. А. Базаров. Избранные произведения в двух томах.)

Об исчерпании посттрансформационной (восстановительной) модели роста говорили на протяжении последних нескольких лет, однако она имела определенные внутренние резервы, среди которых сохранение высоких цен на нефть и накопленные финансовые ресурсы. Кроме того, определенную роль сыграло и 7%-ное падение ВВП в 2009 г., результатом которого стало восстановление некоторого объема производственных резервов, которые к настоящему времени оказались вновь исчерпанными. Торможение началось во второй половине 2012 г., когда российский ВВП превзошел предкризисный уровень (т. е. были исчерпаны восстановительные резервы), а рост экспорта практически прекратился.

Здесь уместно отметить, что восстановительный рост, как правило, длится дольше, чем его прогнозируют экономисты. Поэтому на определенном этапе, когда по прогнозу темпы должны упасть, но они существенно не снижаются, политики начинают верить, что высокий рост восстановительного периода является естественным результатом их правления и будет продолжаться сколь угодно долго (этот феномен стал поводом для репрессий против экономистов в 1929-1930 гг., о которых шла речь выше). На фоне этой уверенности и может начаться экономический кризис.

Можно обозначить следующие основные элементы механизма торможения в современной российской экономике.

Во-первых, доминирование потребительского спроса (зарплаты) в ущерб инвестициям (прибыли). Это наглядно проявляется в росте доли зарплаты и снижении доли прибыли, а также в росте зарплаты быстрее, чем рост ВВП и производительность труда. Остается низким уровень накопления — 21,8% на протяжении последних пяти лет. Между тем за последние полвека устойчивый динамичный рост демонстрировали страны, у которых доля инвестиций составляла не менее 25% ВВП, причем инвестиции в образование и здравоохранение составляли еще около 7-8% ВВП. Преодоление разрыва в производительности труда требует более высокого уровня инвестиций, в то время как потребительская модель роста функционирует за счет относительного снижения доли инвестиций.

Во-вторых, низкая эффективность рынков, препятствующая перетоку труда и капитала в наиболее эффективные секторы, — риск консервации экономической структуры. Низкий уровень конкурентности внутренних рынков, связанный с неблагоприятными условиями ведения бизнеса, наличием чрезмерного нерыночного или монопольного сектора экономики, а также чрезмерного госсектора; низкая эффективность рынка труда на фоне высоких и растущих издержек на труд.

В-третьих, низкая эффективность госрегулирования, включая отсутствие институциональных и макроэкономических условий для долгосрочных инвестиций, а также недостаточную эффективность использования государственных расходов на фоне высокого уровня этих расходов, — макроэкономические риски.

В-четвертых, низкий уровень вовлеченности в мировую торговлю — препятствия для расширения несырьевого экспорта и интеграции российских фирм в международные цепочки добавленной стоимости, высокий уровень тарифов.

Все это, вместе взятое, подтверждает вывод, сделанный в одном из выступлений Дмитрия Медведева, о том, что Россия в настоящее время попала в «ловушку среднего уровня дохода». Проблема возникает тогда, когда страна, достигнув достаточно высокого уровня благосостояния, сталкивается одновременно с ограничениями по цене рабочей силы (она уже высока) и институтов (они еще недостаточно хороши). То есть страна оказывается не в состоянии конкурировать как с развитыми экономиками, обладающими высококвалифицированной рабочей силой и экспортирующими технологические инновации, так и с экономиками с низкими доходами, низким уровнем заработной платы и дешевым производством промышленных товаров.

Эта ситуация требует качественного обновления институтов — тех формальных и неформальных правил, в рамках которых осуществляется экономическое развитие. О необходимости институциональных реформ говорили за последние годы очень много. Это подчас воспринимается как привычный рефрен, аналогичный бесконечному повторению в 1950-1960-х гг. слов о «необходимости совершенствования планирования» или о «совершенствовании хозяйственного механизма» (это уже в 1970-1980-х). Однако подобные рассуждения оставались лишь пожеланиями, пока экономическая динамика не указала со всей определенностью на исчерпанность сложившейся институциональной среды. Конечно, можно предпринять попытки ускорения без изменения институциональных условий, однако такая политика вряд ли даст сколько-нибудь устойчивый результат.

Этот вывод подводит нас к вопросу о рисках, с которыми может столкнуться развитие российской экономики и общества в предстоящий период, о чем речь пойдет в следующей статье.