Фотоматериалы

Фотографии с мероприятий, организуемых при участии СВОП.

Видеоматериалы

Выступления членов СВОП и мероприятия с их участием: видео.

Проекты

Масштабные тематические проекты, реализуемые СВОП.

Home » Главная, Новости

Кирилл Рогов: Памфилова похожа на человека,который пришел на пепелище и сказал,что с пожарной безопасностью будет хорошо

19.09.2016 – 09:33 Без комментариев

Кирилл Рогов

| Эхо Москвы

Человек, который сейчас видимо станет президентом и преемником, он в 2004 по-моему был назначен премьером

Т. Фельгенгауэр― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Я приветствую в студии политолога Кирилла Рогова.

К. Рогов― Добрый вечер.

Т. Фельгенгауэр― Элла Памфилова, глава ЦИК заявила, что подаст в отставку, если провалит предстоящие парламентские выборы. Как вы считаете, что может стать провалом?

К. Рогов― Я долго читал и перечитывал – а что значит провалит. В чем-то их уже провали. А в том, что не провалит, так и не провалит. Я не знаю, что это такое. И что действительно может быть здесь критерием провала. Элла Памфилова играет, вообще на этих выборах очень интересно просматривать, кто какие роли играют. У всех есть роли, они четко по сценарию роли отыгрывают. Элла Памфилова похожа на человека, который пришел на пепелище и сказал, что здесь теперь с пожарной безопасностью будет все хорошо. Потому что все было уже так организовано к тому времени, как она получила это назначение, что выборы фальсифицировать должна не ЦИК, а на других уровнях. Есть четкий план, как они будут фальсифицироваться. Все расписано. И Элла Памфилова, которая уже находится в рамках этих установленных правил проведения выборов, при которых так и так ничего не будет, она сидит и может себе позволить такую очень благородную игру и высказывания.

Т. Фельгенгауэр― Элла Памфилова в ходе кампании проявила себя достаточно активно. И скорее в хорошем ключе, она защищала кандидатов вне зависимости от того, какие партии они представляют. Да, не все получилось.

К. Рогов― Совершенно верно. Только самые важные кандидаты уже к этому времени не попали. И все равно не прошли. А то, как будут фальсифицированы выборы, уже давно расписано и определено. И будут известны по новому законодательству участки, на которых не будет наблюдателей, их будут знать все комиссии за 2-3 дня и главы регионов смогут сформировать полностью структуру фальсификаций, которая будет нужна, если что-то будет получаться не так. И это все совершенно находится вне рамок управления Эллы Памфиловой. Ее полномочия где-то там на маленьком пятачке. На котором ничего изменить нельзя ни в ту, ни в другую сторону.

Т. Фельгенгауэр― То есть уходить Элле Памфиловой придется или нет?

К. Рогов― Да, на мой взгляд, ей придется или нет. Это никак не связано с выборами.

Т. Фельгенгауэр― Вы бы хотели, чтобы она осталась кстати во главе ЦИКа, учитывая то, как она все-таки старается.

К. Рогов― Совершенно мне кажется безразличным и неважным. Никакие кандидаты, которые могли бы взорвать, сломать ход кампании, что-то такое в ней сделать, они не были допущены. Конфигурация всех оппозиционных партий такова, что она не может принести особого вреда. Как будут фальсифицированы выборы, известно. Избирательные комиссии и территориальные не были реформированы, была центральная реформирована, а более низкие не были, они остались теми же и они находятся под контролем губернаторов, которые имеют четкие обязательства по тому, какие должны быть итоги. Какая разница, будет Памфилова или не Памфилова.

Т. Фельгенгауэр― Что за упадничество.

К. Рогов― Почему упадничество? Это аналитика.

Т. Фельгенгауэр― Так вас послушать и на выборы не надо идти.

К. Рогов― Почему не надо. Надо. Мне кажется, надо, но надо понимать, зачем ты идешь на выборы и кто там твой друг, кто недруг. Просто отдавать себе в этом отчет. Что я хочу сказать, это очень просто. Законодательство было устроено и реформировано таким образом до этих выборов, до прихода Памфиловой, что от ее прихода ничего уже не зависит в исходе выборов. Все дела грязные, нехорошие, которые надо было сделать, они находятся вне зоны компетенции Памфиловой. Они в тех местах сделаны. А зона компетенции Памфиловой она никак не может повлиять на реальный ход выборов. Она может только придать им некоторый глянец. Представьте себе, у нас был пожар и приходит новый начальник пожарной безопасности и говорит: ой, нет, у меня сейчас будет стенд противопожарный на том месте, где должен быть, все будет хорошо с противопожарной безопасностью. Да все сгорело. Зачем нам стенд.

Т. Фельгенгауэр― Ну погодите. Почему же все сгорело, если после 2011 года как-то были позитивные изменения, вот мы наконец можем на деле это все проверить. Ну хотя бы одномандатники у нас есть.

К. Рогов― Изменения после 2011 года были разные. Некоторые были введены, потом отменены. И они имеют разный смысл и разную роль играют. Одномандатники вообще поздняя история. Ее позитивность на данном этапе, мы это не почувствуем, потому что это новая старая форма и в данном контексте она пока сыграет определенную роль, но не оказывает решающего влияния на  расклад сил, на какой-то ход процесса выборов. Многие нововведения были, которые исправляли другие нововведения, которые были очень негативными и на самом деле контроль за допуском к электоральному полю на том же уровне, что и был. И все, что происходит, находится под контролем. Из игры были выведены наиболее сильные игроки, которые могли создать проблемы для власти.

Т. Фельгенгауэр― Хорошо, мы сейчас имеем то, что имеем. Кого-то не допустили до выборов, проблемы всякие разные. И, тем не менее, несколько дней до выборов, очевидно, что идти голосовать все-таки нужно. Я правильно понимаю?

К. Рогов― Мне кажется да, потому что это очень интересно, есть несколько в этой кампании очень интересных моментов. Например, самый интересный для меня момент. Судя по социологическим опросам, что мы все время слышим…

Т. Фельгенгауэр― Вы помните, что нельзя озвучивать данные соцопросов.

К. Рогов― Уже нельзя?

Т. Фельгенгауэр― С понедельника мы не можем называть никакие цифры.

К. Рогов― Хорошо.

Т. Фельгенгауэр― Говорите афористично.

К. Рогов― Да, по данным соцопросам, вроде бы как получается, что у нас такая всеобщая поддержка и уровень поддержки режима очень высок. При этом эти выборы, с одной стороны на них режим должен реабилитировать себя за неудачные выборы 2011 года, и продемонстрировать мощное доминирование, что может организовать мощное доминирование. Это вообще институциональная важнейшая роль выборов в авторитарных режимах. Что они демонстрируют, что режим способен представить такое сверхбольшинство поддержки, причем неважно, как он этого достигает. Если это реальная поддержка – хорошо, если нужно это насилием делать и обманом, это тоже хорошо, потому что сверхподдержка должна показать, что режим силен и что с ним бороться бессмысленно. И он должен показать это элитам. Режим должен реабилитироваться за прошлые неудачные выборы, продемонстрировать мощное сверхбольшинство, которое он здесь получит. Вместе с тем казалось бы, если поддержка есть как мы видим из тех источников и нужно ее продемонстрировать, вам нужно повышать инклюзивность выборов, чтобы люди туда шли. А эти выборы организованы так, что они не инклюзивные, а эксклюзивные. Они организованы так, чтобы как можно меньше людей на них шли. То есть с одной стороны у вас вроде есть поддержка, с другой стороны вы понимаете, что для того чтобы продемонстрировать доминирование на выборах вам нужно, чтобы как можно меньше людей туда пришло. Это такие парадоксы. Противоречивость этой ситуации, этой поддержки нам обнажают. Так вот выборы устроены для того, чтобы мало народу к ним пришли. Поэтому если вы хотите поддержать режим, то вам надо пойти и проголосовать за «Единую Россию». Если вы к режиму относитесь прохладно, то вам стоит поступить не так, как он от вас хочет. То есть пойти на выборы, но проголосовать не за «Единую Россию». Это очень простой выбор. И это не про выборы, мы никого не выбираем, потому что у нас нет такого механизма выборов. Сейчас он не работает, а это такой поход, чтобы продемонстрировать свое «фе» или свое «ура».

Т. Фельгенгауэр― Свое «фе» особенно я могу хорошо продемонстрировать со своей фамилией.

Т. Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение». Так или иначе, какую бы позицию вы ни занимали, надо идти голосовать. Приход на избирательный участок выполнит все возможные ваши задачи.

К. Рогов― И кроме того, в Москве довольно много хороших кандидатов в одномандатных округах, за которых просто имеет смысл проголосовать. Это довольно достойные люди. Во-вторых, у них есть политический потенциал и какая-то позиция. В Москве людям более-менее есть за кого голосовать. По одномандатным округам.

Т. Фельгенгауэр― Да, повезло некоторым с округами и кандидатами. Не всем, к сожалению.

К. Рогов― И все более демократические кандидаты и группы, конечно, умудрились сделать так, чтобы наибольшей раскоординированности достичь, но все-таки надо что-то выбирать и за кого-то голосовать.

Т. Фельгенгауэр― Раскоординированность оппозиции для нас не новость.

К. Рогов― На самом деле мы иногда думаем, вот наша оппозиция не может объединиться. Вообще на таких выборах режим он решает, он должен предъявить доказательство своего мощного доминирования. Подавляющего. Оппозиция тоже решает системно с точки зрения сравнительной политологии всегда одну проблему, — проблему координации. Есть оппозиционные группы, есть недовольные в обществе. Но как скоординировать, когда мало ресурсов, нет доступа к общенациональным медиа, как преодолеть какие-то противоречия, найти струю, которая утягивает за собой, которая намагничивает. Должен возникнуть среди оппозиции какой-то магнит, который намагничивает ситуацию и  стягивает к себе все недовольство. Вот, например, в какой-то момент в 2011-12 году Навальный становился таким магнитом. И разные группы с разных позиций начинали тянуться, чувствуя в нем некоторую силу увлекающую. И тогда наступает координация, вы поймали общественные настроения, вы поймали тренд, вы точно в него попали. И он начинает увеличиваться, и все начинают выстраиваться вокруг этого тренда. Это трудная задача и задача режима не дать этому произойти. Максимально все раскоординировать. Выставить дубликатов, растерзать лозунги. Я просто подпрыгнул на стуле, я смотрел дебаты телевизионные. И Григорий Алексеевич Явлинский начинает свое выступление в каких-то дебатах и заканчивает словами: программа простая – не врать и не воровать. Совершенно на голубом глазу. Это лозунг Навального.

Т. Фельгенгауэр― Алексей Навальный же не участвует в выборах. Он не может с экранов телевизоров сказать…

К. Рогов― Как говорит Навальный: не врать и не воровать.

Т. Фельгенгауэр― Вы хотите, чтобы он ставил ссылки. И говорил: я бы хотел процитировать коллегу Навального.

К. Рогов― Это не единственная моя претензия к Григорию Алексеевичу. Но здесь есть некоторый системный момент. Явлинский допущен до выборов. У него самая тщательно продуманная в стилистическом смысле кампания. Эти ролики, в них какая-то такая найдена интонация.

Т. Фельгенгауэр― Да даже если брать не кампанию, а то, что от «Яблока» идут Дмитрий Гудков, Владимир Рыжков, там люди такие, за которых голосовать приятно.

К. Рогов― И также идут люди, за которых менее приятно голосовать. И это тоже важный успех режима, что он какие-то выпускает пары, какую-то оппозиционность допускает до выборов, но выстраивает ее так, чтобы она не могла сыграть, не могло возникнуть критической массы убедительности, которая будет увеличивать их электорат. У них не увеличивается.

Т. Фельгенгауэр― Так если рассуждать, то получится, что и радиостанция «Эхо Москвы» существует исключительно для того, чтобы так выпускать пар, приходил чтобы сюда Кирилл Рогов иногда и говорил какие-то умные вещи. Логика та же самая получается.

К. Рогов― Нет, не совсем та логика. Это конкретная кампания, конкретная борьба и понятно, что роль Явлинского на этих выборах скорее связана не с этими выборами, а со следующими. Его готовят к тому, чтобы он стал опять спарринг-партнером для Путина очевидно на президентских выборах. И вот его немножко так поднимают. Так мне представляется. Хотя я абсолютно согласен, что если говорить о партийных списках, то самые достойные кандидаты включены именно в список «Яблока»

Т. Фельгенгауэр― По поводу кадровых вопросов, теперь уже не партийных, а в целом то, что происходит, отставка за отставкой. Теперь нам анонсируют уход главы Следственного комитета Александра Бастрыкина. Правда, Дмитрий Песков, пресс-секретарь Владимира Путина сказал, что ничего об этом не знает. Но на всякий случай машину сопровождения у Бастрыкина уже сняли, как пишет Форбс.

К. Рогов― Если сняли машину сопровождения, то все, даже если ты остаешься в должности, ты уже никто. Не знаю, это подтвердилось про машину, потому что это любопытно, значит, что не просто его меняют на кого-то, а это такое недружественное изгнание, ему хотят показать, причем хочет показать федеральная служба охраны, насколько я понимаю. Она сама что ли решает, кому, и вообще как это может быть, если ему положено по должности сопровождение, так пускай будет.

Т. Фельгенгауэр― Там у него машина МВДшная. Разгонная что называется. И если верить Форбсу и РБК, тем не менее, все-таки интересно, что такое, после выборов говорят немногие останутся на своих постах.

К. Рогов― Мы уже говорили в прошлый раз, когда собирались в этом составе, что идет очень интересная серьезная подготовка к изменению какой-то конфигурации в высшем бюрократическом звене. И в балансе сил разных силовых групп. И это продолжается и мы видим, что такое массированное уничтожение МВД и смена поколений в линейке ФСБ, Следственный комитет, там тоже одно поколение уходит, явно которое сидело на своих места последние 5 лет и кто-то новый придет на их места.

Т. Фельгенгауэр― Молодое поколение в МВД тут всех впечатлило 8 млрд. Уже 9-ю млрд. Пересчитали.

К. Рогов― Как же тут не удивиться. Эта история тоже какая-то давняя. Это две истории. Одна история с банками и с тем влиянием, которое оказывали на целый рад банков, которые были близки, связаны были с МВДшным группировками и как-то ими контролировались. А с другой стороны действительно история, продолжающаяся уже довольно давно, такого разгрома милицейской корпорации. Я бы сказал, которая идет со стороны ФСБ. Они здесь как-то пересекаются.

Т. Фельгенгауэр― Это очень мощное, конечно, пересечение. Потому что у этого полковника Захарченко разве что участка на Луне не нашли и то может просто плохо искали.

К. Рогов― Может плохо искали, и потом мы не знаем, насколько это выдающееся событие. Полковник Захарченко. Может быть это у большинства полковников…

Т. Фельгенгауэр― Может быть, но это событие, безусловно, становится выдающимся в момент, когда его выводят в паблик намерено.

К. Рогов― Конечно, это то, о чем я говорю. В чем наша проблема. Вот у нас был главк МВД, который занимается борьбой с экономическими преступлениями. У нас был Следственный комитет, который преследовал всякие преступления и расследовал их и выжигал мечом и чем там еще выжигают. Вот у нас было экономическое управление службы экономической безопасности ФСБ, которое должно было все контролировать. Теперь бац, оказывается эти все взяточники, или как-то связанные с взяточниками. И всех сметают. Наша проблема в чем – мы не знаем, кто придет на их место, и когда узнаем мы про этих, что они тоже взяточники. Это такой perpetuum mobile — одни вслед за другими объявляют их взяточниками, приходят новые, объявляют их взяточниками и так и живем.

Т. Фельгенгауэр― А число миллиардов только увеличивается при этом.

К. Рогов― Страна богатеет.

Т. Фельгенгауэр― Сейчас делаем перерыва 4 минуты. Оставайтесь с нами, это «Особое мнение» Кирилла Рогова.

Т. Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение». В гостях у меня Кирилл Рогов, политолог возмущается законом о выборах, что нельзя социологию озвучивать.

К. Рогов― За пять дней.

Т. Фельгенгауэр― Вам потом в понедельник озвучат всю социологию, которая вас интересует. И тем более вы уверены, что ее уже нарисовали. По поводу перестановок всяких. Вопрос от нашего слушателя Ильи: Путин вообще сам контролирует ситуацию во всей этой борьбе силовых структур? Или он так же как мы с вами с попкорном наблюдает, как это происходит.

К. Рогов― Не знаю. Мы можем гадать, в принципе представляется, если посмотреть на то, что бывает с режимами такими достаточно авторитарными, когда один и тот же лидер сидит по 15-20-25 лет, то, что происходит это достаточно логично и укладывается в общую картинку. Это такой султанизм. Это на самом деле термин в политологии, который описывает определенный тип режима, очень зацикленного на одной фигуре, которая остается во власти очень долго. И например, национальную гвардию Путин учредил. Казалось бы, учредил и учредил. А нет, посмотрим, где есть такие национальные гвардии, которые являются такой элитной внутренней жандармерией, внутренней армией. И обнаруживаем, ах, господи, — Азербайджан, Узбекистан, Казахстан, Бахрейн. Вот там есть такие национальные гвардии.

Т. Фельгенгауэр― А с другой стороны может он ее учредил для того чтобы ее не было у Рамзана Кадырова.

К. Рогов― Ну хорошо, мы не про это говорим. Почему-то одни страны у них, если есть национальная гвардия, то она имеет совершенно другие функции. А есть страны, у которых есть такая национальная гвардия, она подчиняется только президенту, и должна охранять порядок и если что где пролетело, она вылетает целыми батальонами. И для нас это характеристика того, как развивается режим. В каких-то странах с развитыми институтами нет ни национальной гвардии Кадырова, ни национальной гвардии президента. А в таких султанистских режимах с такой матрешкой этих султанчиков там появляются национальные гвардии и здесь и здесь и у каждого должна быть своя национальная гвардия, подчиняющаяся первому лицу. Потому что это такое устройство, такая институциональная конструкция.

Т. Фельгенгауэр― Да, но при этом все-таки мы же внимательно следим за всеми возможными и невозможными сигналами, которые нам посылает президент изредка по поводу будущего выборов президента и прочее. Он говорит про преемника молодого зрелого.

К. Рогов― Конечно. Когда ему 75 или 77, то ему нужен будет молодой и зрелый преемник.

Т. Фельгенгауэр― А то получится как с Каримовым неловко.

К. Рогов― Да. С Каримовым неплохо получилось. Кстати, посмотрите про перестановки, это продолжение моей истории про то, как ведут себя режимы и на каком этапе своей длительности, что с ними происходит. Путин отсидел 15 лет, он собирается еще примерно 10 лет просидеть. Мне представляется так. Я не знаю его реальные намерения. Что происходит в этот момент. В этот момент, как правило, нужно убрать своих старых соратников, которые на поколение, лет на 8 моложе тебя, выдвинув более молодых как бы внучат, которые как раз через 10 лет будут достаточно еще молодыми, но достаточно зрелыми и у них есть время, чтобы дождаться этого далекого рубежа. В то время как у твоих соратников, которые слегка моложе тебя и которые давно с тобой, у них с одной стороны уже есть опыт, силы, связи, с другой стороны у них уже нехватка времени и им не хочется так долго ждать. И поэтому нужно заменить их на более молодое поколение. Это довольно стандартный ход такого рода долгоиграющих авторитарных правителей. Поэтому мы сейчас увидим подъем этого нового молодого поколения, и возвращаясь к Узбекистану, что там произошло. Человек, который сейчас видимо станет президентом и преемником, он в 2004 году по-моему был назначен премьером и ему было 40 с небольшим и вот у него было тогда было время подождать 10-12 лет, пока естественным образом окончится…

Т. Фельгенгауэр― Дмитрий Анатольевич годится вполне.

К. Рогов― Дмитрий Анатольевич, там сломалась какая-то химия. Дмитрий Анатольевич, по-моему, не вызывает доверия и как раз наоборот, Путин ищет людей, которые были бы молоды как Дмитрий Анатольевич, но не были бы Дмитриями Анатольевичами.

Т. Фельгенгауэр― Как это? Он же доказал свою фантастическую лояльность, полное смирение. Даже на рыбалку они недавно вместе ездили. Это было для чего?

К. Рогов― Не знаю, я не обладаю здесь никакой полнотной информации. Но у меня есть ощущение, что там какая-то химия нарушилась. Когда Путин его ставил, он говорил про химию отношений, такое у него было высказывание. Вот эта химия изменилась и дело в том, что понятно, почему. Ведь как произошло с Дмитрием Анатольевичем. Что Дмитрий Анатольевич вполне все делал как надо и особенно не выходил ни за какие рамки. Но тогда на пересидке, когда Путин был на пересидке…

Т. Фельгенгауэр― Передержке.

К. Рогов― С 2008 по 2012 год вдруг эта повестка медведевская, вокруг нее начался какой-то ажиотаж и вроде как-то элиты не очень хотели определенные, чтобы Путин возвращался. И на это Владимир Владимирович обиделся. И думаю, что уже…

Т. Фельгенгауэр― Но это уже элиты виноваты. Причем же здесь Дмитрий Медведев.

К. Рогов― Это знаете, как в жизни все бывает. Не виновата, а отвечать будешь.

Т. Фельгенгауэр― Да, но что с элитами происходит, тоже любопытно. Тут Вексельбергу достается и товарищам его, да и дальше не очень понятно, как будет. Тут наши особо образованные слушатели говорят, что в США тоже есть нацгвардия.

К. Рогов― Это совершенно другое. Совершенно правильное замечание. Есть несколько типов нацгвардий. И я говорил об одной модели, именно когда это элитная жандармерия. С воинскими частями. Поэтому замечание слушателя верное, но мы знаем, что на него ответить. В США это воинский резерв просто.

Т. Фельгенгауэр― Про элиты. Потому что есть силовики, а есть бизнес. И они пока еще не до конца сращены между собой. Хотя и силовой сектор в бизнес прям активно запускает руки, ноги, носы, уши.

К. Рогов― Это такое ключевое событие, которое произошло у нас после операции по присоединению Крыма. Когда резко изменилось в элитах отношение, силовые элиты стали очень важны. Они играют очень большую роль, а экономические элиты не так важны, они второстепенны. И особенно те элиты, которые связаны с Западом, у которых так называемый мобильный капитал, мобильные активы. Они уходят на второй план и собственно говоря, вся идея мобилизации, вся идея такой политики конфронтации, отстаивание суверенитета, она заключается в том, что с точки зрения баланса сил в элитах те, кто военные, кто отстаивает суверенитет, борется, конфронтирует, они становятся самыми главными. А те, кто зарабатывает деньги, становятся подчиненными для них. И возникает такая конструкция. Да, это будет нам дорого стоить в длительной перспективе. Мы и так в стагнации и будем дальше в ней пребывать.

Т. Фельгенгауэр― Мы уже вспоминали и фамилию Навального и Дмитрия Медведева, сегодня ФБК Алексея Навального опубликовал новое расследование на этот раз про дачу Дмитрия Медведева в Плесе. У нас на сайте вы можете посмотреть. И на сайте ФБК тоже. Насколько этот жанр расследований по-прежнему востребован или в принципе после 9 млрд. у полковника уже вряд ли кого-то можно чем-то удивить или корги Шувалова.

К. Рогов― У нас действительно есть некоторая инфляция коррупции. В том смысле, что она уже какие-то такие сведения про нее приобретают фантастические с точки зрения цифр, казалось бы, фантастические масштабы, что уже люди как-то теряются. Но мне вообще очень интересно, за этот период с 2009-2010 до конца 2014 года я сейчас точно не помню цифры, 2015 включается, в общем, у нас общий экспортный доход был 3,3 триллиона долларов. Вот я  думаю, как посчитать, сколько из них украли. Тогда понимаешь, что, в общем, полковник как-то это конечно впечатляет, что в одну квартиру засунули московскую двушку. Впечатляет картинка. Квартиры, заложенной долларами. Но в принципе нужно понимать, что объем доходов наших второй нефтяной дождь был такой большой, что сейчас трудно даже, я не знаю, полтриллиона, триллион долларов украли.

Т. Фельгенгауэр― Я не могу себе даже примерно представить, как это может выглядеть. Эти 8 млрд. шоком было увидеть просто воочию. Для людей это совершенно невообразимые вещи.

К. Рогов― Да. Конечно, но триллион долларов конечно не сложены по двушкам московским. Все-таки находятся за рубежом где-нибудь. Но я хочу сказать, что действительно то количество денег, которое пришло в страну за последние 6 лет, кстати, между прочим, говорят у нас плохо в экономике все, потому что упали цены на нефть. Слышали такое.

Т. Фельгенгауэр― Не раз.

К. Рогов― Снизился ВВП. Например, в 2015 году у нас ВВП был минус 4%, минус 3,8. Потому что упали цены на нефть. Так вот чтобы вы знали, наш экспорт в 2015 году, сколько мы получили по экспорту денег, был такой же, как в 2007 году. Только в 2007 году мы говорили, что это золотой дождь на нас льется, и был рост 8%. А в 2015 году у нас такой же экспорт, но при этом нечем платить учителям. Надо сокращать медицинских работников, ни на что денег не хватает. Ой, ты господи, боже мой.

Т. Фельгенгауэр― Вы видели, что с курсом-то происходило.

К. Рогов― Да причем тут курс. Я говорю вот доход…

Т. Фельгенгауэр― А вот ответят, это же очень хитрые всегда схемы. Как только ты называешь один показатель, тебе немедленно отвечают про другой показатель, который не сильно связан. И там начинаются такие махинации, в итоге человек махает рукой и говорит, да бог с вами, ладно.

К. Рогов― Факт в том, что в 2015 году притом, что у нас экспорт такой же, как в 2007 по объему, мы все ноем, что это очень мало. Все сокращаем. И минус 4 ВВП. А в 2007 году было плюс 7,5-8 рост ВВП и мы считали, что это золотой дождь.

Т. Фельгенгауэр― Зато у нас соль теперь будет только своя. Я нашла, что вам ответить.

К. Рогов― Оптимистично, даже нам выборы не нужны, если соль своя.

Т. Фельгенгауэр― Спички пока есть. Гречка больше не дорожает. Посмотрите, как все хорошо. Тем более что как мы понимаем, после выборов не сильно все изменится. Или может быть чуть-чуть. Изменится?

К. Рогов― Это кстати интересный вопрос.

Т. Фельгенгауэр― У вас только 10 секунд на это, но давайте коротко.

К. Рогов― Интересный вопрос. С одной стороны эти выборы пройдут штатно, как получит власть то, что она хочет. С другой стороны я думаю, что у этих выборов будет очень неприятное послевкусие у населения. Потому что, стремясь, чтобы никакая мышь не пробежала и ничего не привлекла к этой кампании, Кремль провел эти выборы совершенно без всякого месседжа. А люди этого не любят, когда нет месседжа. А когда просто им устроили такую бюрократическую фигню.

Т. Фельгенгауэр― Ну что, я надеюсь, на следующей неделе встретимся. Обсудим результаты, заодно социологию сравним. Спасибо большое. В «Особом мнении» сегодня выступал Кирилл Рогов.

Метки: , , , , , , , , , , , , , , , , ,

Оставить комментарий!

Вы можете использовать эти теги:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>