НАСИЛЬСТВЕННЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ В США: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА
Американские учёные в предчувствии новой гражданской войны
6 марта 2023 года в The Atlantic опубликовано эссе Адриенны ЛаФранс «Новая анархия. Америка сталкивается с экстремистским насилием, которое она не знает, как остановить»:
«Кровь становится горячей, и кровь проливается. Мысль вытесняется из старых каналов в смятение. Обман плодится и процветает. Доверие умирает, и царит всеобщее подозрение. Каждый человек чувствует побуждение убить своего ближнего, чтобы не быть первым убитым им. Далее следуют месть и возмездие. И всё это… может быть только у честных людей. Но это ещё не всё. Всякая грязная птица вылетает наружу, и всякая грязная гадина поднимается наверх. Это добавляет преступность к путанице».
Авраам Линкольн, письмо аболиционисту из Миссури Чарльзу Д. Дрейку, 1863 г.
НА ГРАНИ
«Перед Днем труда 2020 года Тед Уиллер, мэр Портленда, штат Орегон, начал предупреждать людей о том, что, по его мнению, экстремисты скоро кого-то убьют в его городе. Портленд готовился к 100-му дню конфликта между протестующими против полиции, правыми контрпротестующими и самой полицией. Ночь за ночью сотни людей сталкивались на улицах. Они атаковали друг друга бейсбольными битами, электрошокерами, медвежьим спреем, фейерверками. Они наполняли воздушные шары мочой и шариками и стреляли ими по полицейским из рогаток. Полицейские забросали светошумовыми гранатами. Один мужчина выстрелил другому в глаз из пейнтбольного ружья и направил заряженный револьвер на кричащую толпу. ФБР уведомило общественность об угрозе взрыва федеральных зданий в городе. Несколько самодельных бомб было брошено в группу людей в городском парке.
Экстремисты слева и справа, каждые из которых живут в своей собственной реальности, захватили часть центра Портленда. Эти радикалы действовали без ограничений и, во многих случаях, гуманно.
В начале июля 2020 года, когда тогдашний президент Дональд Трамп направил в Портленд агентов федеральных правоохранительных органов в тактическом снаряжении — вопреки желанию мэра и губернатора — условия ещё больше ухудшились. Агенты бросали протестующих в фургоны без опознавательных знаков. Федеральный офицер выстрелил мужчине в лоб нелетальным боеприпасом, сломав ему череп. Власти так часто применяли отравляющие вещества против толпы, что даже мэр Уилер попал в облака слезоточивого газа. Люди устроили пожары. Они бросали камни и коктейли Молотова. Они забили молотками окна. Затем, в последнюю субботу августа, караван из 600 автомобилей сторонников Трампа въехал в Портленд, размахивая американскими флагами и флагами Трампа с лозунгами «ВОЗЬМИТЕ Америку » и «заставьте либералов снова плакать». Через несколько часов 39-летний мужчина будет убит выстрелом в грудь самопровозглашенным антифашистом. Пять дней спустя федеральные агенты убили подозреваемого — в порядке самообороны, как утверждало правительство — во время столкновения в штате Вашингтон.
То, что со стороны казалось стихийными протестами вокруг убийства Джорджа Флойда, на самом деле стало кульминацией давней идеологической борьбы. Четыре года до этого сторонники Трампа правильно определили Портленд как идеальное место для провокации левых. Город часто высмеивают за его увлечение левыми идеями и перформативной политикой. Эта репутация, высмеянная в телесериале «Портландия», не является совершенно необоснованным. Правые экстремисты понимали, что реакция Портленда на троллинговую кампанию будет быстрой и гарантирует известность, которая приходит вместе с виральностью (быстро распространяющийся контент в социальных сетях – В.О.). Когда Трамп стал президентом, эта динамика усилилась, и Портленд стал местом, куда радикалы выходили, чтобы драться на улицах. К середине 2018 года крайне правые группы, такие как Proud Boys и Patriot Prayer, провели более дюжины митингов на северо-западе Тихого океана, многие из них — в Портленде. Затем, в 2020 году, левые экстремисты захватили в основном мирные протесты против полиции, применив собственную насильственную тактику, а правые радикалы увидели возможность для крупной драки.
Мы сталкиваемся с новой фазой внутреннего террора, которая характеризуется радикализированными людьми с меняющими форму идеологиями, желающими убить своих политических врагов.
То, что произошло в Портленде, как и то, что произошло в Вашингтоне, округ Колумбия, 6 января 2021 года, было концентрированным проявлением политического насилия, которое сейчас окружает нас повсюду. Под политическим насилием подразумеваются акты насилия, направленные на достижение политических целей, независимо от того, руководствуются ли они идеологическим видением или заблуждениями и ненавистью. Всё больше американцев приносят оружие на политические протесты. Открытая активность сторонников превосходства белой расы выросла более чем в двенадцать раз с 2017 по 2021 год. Политическая агрессия сегодня часто выражается в насильственной риторике войны. Люди строят свою политическую идентичность не на общих ценностях, а на ненависти к своим врагам, феномене, известном как «негативная партийность». Растущее число избранных должностных лиц сталкивается с преследованиями и угрозами расправы, в результате чего многие из них уходят из политики. Практически по всем параметрам политическое насилие сегодня считается более приемлемым, чем пять лет назад. Опрос Калифорнийского университета в Дэвисе, 2022 г. обнаружил, что каждый пятый американец считает, что политическое насилие было бы «хотя бы иногда» оправдано, а каждый десятый считает, что оно было бы оправданным, если бы оно означало возвращение Трампа на пост президента. Должностные лица на самом высоком уровне в вооруженных силах и в Белом доме считают, что по мере приближения президентских выборов 2024 года Соединённые Штаты столкнутся с увеличением числа насильственных нападений».
«В последние годы американцы обдумывали наихудший сценарий, при котором крайние и расширяющиеся разногласия в стране приведут ко второй гражданской войне. Но то, что страна переживает сейчас — и, вероятно, продолжит переживать в течение поколения или более, — это нечто иное. Форма экстремизма, с которой мы сталкиваемся, представляет собой новую фазу внутреннего террора, для которой характерны радикальные личности с меняющими форму идеологиями, готовыми убить своих политических врагов. Неконтролируемое, оно обещает эру замедленной анархии.
Рассмотрим недавние события. В октябре 2020 года власти арестовали в Мичигане более дюжины мужчин, многие из которых были связаны с военизированной группировкой. Они находились на завершающей стадии плана по похищению губернатора штата от Демократической партии Гретхен Уитмер и располагали почти 2000 патронами и сотнями пистолетов, а также глушителями, самодельными взрывными устройствами и артиллерийскими снарядами.
В январе 2021 года тысячи сторонников Трампа штурмовали Капитолий США, некоторые из них были вооружены, скандируя «Где Нэнси?» и «Повесить Майка Пенса!». С тех таких призывов стало меньше — или, возможно, наступило оцепенение, — но насилие продолжалось.
В июне 2022 года мужчина с пистолетом и ножом, который якобы заявил, что намеревался убить судью Верховного суда Бретта Кавано, был арестован возле дома Кавано в Мэриленде.
В июле 2022 года мужчина с заряженным пистолетом был арестован возле дома Прамилы Джаяпал, лидера Прогрессивной фракции Конгресса. Она услышала, как снаружи кто-то кричал: «Сука коммуняка!».
Несколько дней спустя мужчина с острым предметом запрыгнул на сцену в северной части штата Нью-Йорк и якобы пытался напасть на другого члена Конгресса, кандидата в губернаторы от республиканцев.
В августе 2022 года, сразу после конфискации документов из дома Трампа в Мар-а-Лаго, мужчина в бронежилете попытался проникнуть в полевой офис ФБР в Цинциннати. Он был убит в перестрелке с полицией.
В октябре 2022 года в Сан-Франциско мужчина ворвался в дом Нэнси Пелоси, тогдашнего спикера Палаты представителей, и напал на ее 82-летнего мужа с молотком, пробив ему череп.
В январе 2023 года несостоявшийся кандидат от республиканцев на пост штата в Нью-Мексико, называвший себя «королем MAGA», был арестован за предполагаемую попытку убийства местных демократических чиновников в ходе четырёх отдельных перестрелок. Во время одной из перестрелок три пули прошли через спальню 10-летней дочери сенатора штата, когда она спала».
Эксперты, у которых автор брал интервью, говорили ему, что их беспокоит политическое насилие в обширных регионах страны — на Великих озерах, в сельской местности на западе, на тихоокеанском северо-западе, на юге. Это места, где уже возникли экстремистские группы, популярны ополченцы, процветает культура обращения с оружием, а закоренелые сторонники сталкиваются во время близких выборов в политически значимых штатах. Мичиган, Висконсин, Пенсильвания, Аризона и Джорджия появлялись в этих событиях снова и снова.
В течение последних трех лет автора занимал вопрос: как Америка может пережить период массового заблуждения, глубокого разделения и политического насилия, не увидев при этом необратимого разрыва связывающих граждан США уз? Автор отправилась искать моменты в истории, в Соединённых Штатах и других местах, когда общество оказывалось на грани — или уже в пропасти. Она узнал, как культурам удавалось выдерживать продолжительное политическое насилие, и как они в конечном счёте выходили с неповрежденной демократией.
Некоторые уроки несчастливы. «Общество склонно игнорировать очевидные предупредительные признаки эндемического (постоянно присутствующего среди населения – В.О.) политического насилия до тех пор, пока ситуация не выйдет из-под контроля и насилие не начнет жить своей собственной жизнью. Правительство может жестоко реагировать на политическое насилие, подрывая демократические ценности. Хуже всего то, что национальные лидеры, как мы видим сегодня во всех политических партиях США, могут стать соучастниками политического насилия и попытаться использовать его в своих целях».
«САЛАТ-БАР ЭКСТРЕМИЗМ»
Если вы ищете хорошее место, чтобы спрятать анархиста, вы могли бы найти хуже, чем Барре, штат Вермонт. Барре (произносится «ягода») — небольшой город в чаше крутой долины в северных пределах малонаселенного горного штата. На такое место просто так не наткнешься.
Автор поехал в Барре в октябре 2022 года, потому что хотел понять анархиста, бежавшего туда в начале 1900-х годов, в начале нового века уже переживавшего необычайное насилие и турбулентность.
Условия, делающие общество уязвимым перед политическим насилием, сложны, но хорошо известны:
явное неравенство в уровне благосостояния;
снижение доверия к демократическим институтам;
ощущение себя жертвой;
сильное партийное отчуждение, основанное на идентичности;
быстрые демографические изменения;
процветание теорий заговора;
насилие и дегуманизирующая риторика против «других»;
резко разделенный электорат;
вера тех, кто заигрывает с насилием, что им это сойдет с рук.
Все эти условия были на рубеже прошлого века. Все они присутствуют сегодня.
Тогда, в 1901 году анархист убил президента Уильяма МакКинли — дважды выстрелил ему в живот, пожимая ему руку на Всемирной выставке в Буффало.
В 1908 году анархист католической церкви в Денвере смертельно застрелил священника, который только что причастил его.
В 1910 году в результате взрыва динамита в Los Angeles Times погиб 21 человек.
В 1914 году, по словам официальных лиц, при покушении на Джона Д. Рокфеллера, группа анархистов преждевременно взорвала бомбу в многоквартирном доме в Нью-Йорке, убив четырёх человек.
В том же году экстремисты взорвали бомбы в двух католических церквях на Манхэттене, в том числе в соборе Святого Патрика.
В 1916 году повар-анархист подсыпал в суп мышьяк на банкете для политиков, бизнесменов и священнослужителей в Чикаго. Сообщается, что он так много насыпал яду, что людей сразу вырвало, что спасло им жизнь.
Несколько месяцев спустя на параде в Сан-Франциско в результате взрыва бомбы, начиненной осколками, погибли 10 человек и ещё 40 получили ранения.
Вступление Америки в Первую мировую войну временно подавило насилие — среди прочего, некоторые анархисты покинули страну, чтобы избежать призыва, — но передышка была недолгой.
В 1917 году в штаб-квартире полицейского управления Милуоки взорвалась бомба, в результате чего погибли девять офицеров и два гражданских лица.
Весной 1919 года десятки почтовых бомб были отправлены ряду бизнес-лидеров и правительственных чиновников, в том числе судье Верховного суда Оливеру Уэнделлу Холмсу.
Всё это было прологом. Начиная с позднего вечера 2 июня 1919 года, в ходе серии скоординированных атак анархисты одновременно взорвали мощные бомбы в восьми американских городах.
В Вашингтоне произошел взрыв в доме генерального прокурора А. Митчелла Палмера. Были выбиты передние окна. Палмер в пижаме читал у окна второго этажа. Он отошел за несколько минут до того, как взорвалась бомба, и это решение, по мнению властей, спасло ему жизнь.
В следующем году, карета, запряженная лошадьми, подъехала к отделанному розовым мрамором входу в здание JP Morgan на Уолл-стрит и взорвалась, в результате чего погибло более 30 человек и сотни получили ранения.
Из этих эпизодов сквозь время всплывает одно имя: Луиджи Галлеани. Галлеани, причастного к большинству терактов, сегодня почти не вспоминают. Но при жизни он был одним из самых влиятельных террористов в мире, известным тем, что выдвигал аргумент в пользу «пропаганды действием»: идеи о том, что насилие необходимо для свержения государства и правящего класса. Родившийся в Италии, Галлеани иммигрировал в Соединённые Штаты и распространял свои взгляды через свою анархистскую газету Cronaca Sovversiva , или «Подрывную хронику». Он велел бедным отнимать имущество у богатых и призывал своих последователей вооружаться — найти «винтовку, кинжал, револьвер».
Галлеани бежал в Барре в 1903 году под именем Луиджи Пимпино после нескольких столкновений с правоохранительными органами Нью-Джерси. Он привлекал учеников — «галлеанистов», как их называли, — несмотря на то, что избегал всех форм организации и иерархии. Он был сообразителен, обладал внушительным интеллектом и магнетической манерой говорить. Даже в полицейских отчётах описывалась его харизма.
Население Барре сегодня немного меньше, чем во времена Галлеани — примерно 10 000 человек тогда, 8 500 сейчас — и это место больше смущает присутствие незнакомцев, чем опасается их.
Галлеани почти наверняка мог исчезнуть в Барре с женой и детьми, и ему это сошло бы с рук. Он этого не хотел. По его собственным словам, гнев Галлеани был вызван тем, как плохо обращались с рабочим классом, особенно на фабриках.
В предисловии к биографии 2017 г., внук Галлеани, Шон Сэйерс, придал агиографический блеск наследию Галлеани: «Он не был узким и бессердечным нигилистом. Он был дальновидным мыслителем с прекрасной идеей о том, каким может быть человеческое общество, — идеей, которая до сих пор находит отклик». Для Галлеани и других самопровозглашенных «коммунистических анархистов», подобных ему, прекрасной идеей был мир без правительства, без законов, без собственности. Другие анархисты не разделяли его идеализма. Движение разрывали разногласия — ведь они были анархистами.
Во времена Галлеани, как и в наши дни, линии конфликта не были чётко очерчены. Американский радикализм может быть беспорядочной смесью идей и мотивов. Насилие не нуждается в чёткой или последовательной идеологии и часто заимствовано из нескольких теорий. Федеральные правоохранительные органы используют термин «экстремизм салат-бара», чтобы описать то, что их больше всего беспокоит сегодня, он так же точно применим к экстремизму столетней давности.
Когда Галлеани прибыл в Америку, он столкнулся с нацией в ужасном настроении, которая сегодня покажется нам знакомой. Дети Галлеани родились в жестокие времена. Разрыв между богатыми и бедными был колоссальным — верхний 1 процент американцев обладал почти таким же богатством, как остальная часть страны вместе взятая. Население быстро менялось. Южные штаты, в частности, оставались ужасно жестокими по отношению к чернокожим, для которых угроза линчевания была постоянной. Великая миграция только начиналась. Иммиграция резко возросла, породив интенсивные волны ксенофобии. Америка была готова к насилию, и для Галлеани и его последователей разрушение государства было единственным возможным путем.
Эффектное насилие 1919 и 1920 годов стало катализатором. Началась согласованная общенациональная охота на анархистов. Эта работа, кульминацией которой стало то, что стало известно как рейды Палмера, повлекла за собой прямые нарушения Конституции. В конце 1919 — начале 1920 года серия рейдов, проведенных более чем в 30 американских городах, привела к безосновательным арестам 10 000 подозреваемых в радикализме, в основном итальянских и еврейских иммигрантов. Сеть генерального прокурора Палмера заманила в ловушку многих невинных людей и стала символом ущерба, который могут нанести чрезмерно усердные правоохранительные органы. В конечном итоге сотни людей были депортированы. Некоторые нарушили новый суровый федеральный закон об иммиграции, направленный против анархистов. Одним из них был Луиджи Галлеани. «Закон был как бы разработан для него», — говорит Беверли Гейдж, историк и автор книги «День взрыва Уолл-Стрит», сказал мне.
За годы лидерства Галлеани в анархическом движении США не менее 400 человек были убиты и около 2000 ранены в результате более чем 14 000 отдельных нападений.
Насилие не прекратилось сразу после рейдов Палмера. По иронии судьбы, депортация Галлеани лишила их возможности обвинить его во взрыве на Уолл-стрит, который он планировал. Но это выяснилось после того, как он покинул страну. Тем не менее, радикальные действия правоохранительных органов помогли положить конец целому ряду анархистских нападений.
Это самый важный урок анархического периода: привлечение виновных к ответственности имеет решающее значение. Рейды Палмера по праву помнят как неуклюжее применение тактики полицейского государства».
«Неумелые действия правительства могут превратить убийц в мучеников. Что ещё более важно, агрессивная полиция и слежка могут подорвать ту самую демократию, которую они призваны защищать. Насилие государства в отношении граждан лишь подтверждает недоверие к правоохранительным органам.
Но сдерживание, проводимое в рамках закона, может работать. В отличие от антивоенных демонстрантов или профсоюзных активистов, у воинствующих экстремистов нет повестки дня, которая побуждала бы к переговорам. «Сегодняшние угрозы насилия могут быть вызваны широким спектром идеологий, которые сами трансформируются и меняются со временем», — сказал автору заместитель советника по национальной безопасности Джош Гельцер. Сейчас, как и в начале ХХ века, противодействовать экстремизму с помощью обычных дебатов или убеждений, или уступок — глупая затея. Экстремисты могут даже не знать, во что они верят или на что надеются».
НАРУШЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРАКТ
«То, что считается политическим насилием, может быть сложным. Один из способов представить это как айсберг: часть, которая выступает из воды, представляет собой ужасающие нападения как на твердые, так и на слабые цели, в которых злоумышленник явно выразил ненависть к целевой группе — смертельные нападения на супермаркеты и синагоги, а также попытки убийства, такие как стрельба на бейсбольной тренировке Конгресса и республиканцев в 2017 году.
Менее заметным является гораздо более широкое мышление, которое лежит в их основе. «Есть много людей, которые вышли на протесты, которые выступают за насилие», — сказала автору Эрин Миллер, давний руководитель программы Глобальной базы данных по терроризму Университета Мэриленда. «Тогда на вершине айсберга есть меньшее количество людей, готовых к насильственным атакам».
Вы не можете понять политическое насилие, просто подсчитав количество эпизодов насилия. Вы должны смотреть на всю культуру.
Склонность общества к политическому насилию, в том числе к катастрофическому насилию, может возрастать даже тогда, когда обычная жизнь для многих людей, а возможно, и для большинства, продолжает ощущаться как нормальная. Барабанная дробь насильственных нападений со стороны разных групп с разными целями может восприниматься как разные вещи. Но коллективно они способны ослабить гайки общества».
В декабре 2022 года автор снова поговорила с Александром Рейдом Россом, который помимо проведения является лектором в Портлендском государственном университете.
Вечером 30 июня 2018 года Росс оказался в эпицентре жестокой драки между сотнями самопровозглашенных антифа-активистов и членами Proud Boys and Patriot Prayer, местного ответвления сторонников Трампа.
К моменту этого боя Patriot Prayer стала неотъемлемой частью Портленда. Его основатель Джоуи Гибсон сказал в интервью, что он был вдохновлен на создание Patriot Prayer для борьбы за свободу слова, но основная вера группы всегда была в Дональде Трампе. Его первым мероприятием в Ванкувере, штат Вашингтон, в октябре 2016 года был митинг в поддержку Трампа. Оттуда Гибсон намеренно выбрал ультралиберальные города, такие как Портленд, Беркли, Сиэтл и Сан-Франциско, для своих протестов, и тем самым быстро привлек к себе радикалов-единомышленников — Proud Boys, The Three Percenters, Identity Evropa, Hell Shaking Street Preachers, которые маршировали вместе с Patriot Prayer. На мероприятиях Гибсона появились белые националисты и самопровозглашенные западные шовинисты (мать Гибсона японка, и он настаивал на том, что не разделяет их взглядов.) К августу 2018 года Patriot Prayer уже провела как минимум девять митингов в Портленде, регулярно привлекая сотни сторонников — взрослых мужчин в шлемах Бобы Фетта и других самодельных костюмах. В 2019 году сам Гибсон был арестован по обвинению в беспорядках.
На следующее утро после того, как я встретил Росса, я поехал через реку в Ванкувер, город церквей и сосен пондероза, чтобы встретиться с Ларсом Ларсоном, который записывает Шоу Ларса Ларсона — слоган: «Честно провокационное радио» — из его домашняя студия.
Ларсон обвинил в проблемах Портленда культуру беззакония, поощряемую окружным прокурором, который, по его словам, неоднократно отказывался преследовать в судебном порядке левых протестующих. Он видит в этом неравномерное применение правосудия, которое подорвало веру людей в местное самоуправление. По иронии судьбы жалобы на неравномерное применение исходят как от крайне левых, так и от крайне правых.
«Портленд выступает как предупреждение: требуется очень небольшая провокация, чтобы разжечь скрытую напряж`нность. Когда порядок рушится, его чрезвычайно трудно восстановить».
Чем больше автор говорила с людьми о Patriot Prayer, тем больше он становился похожим на явление вроде QAnon — децентрализованное и аморфное движение, призванное вызывать реакцию, терпимое к противоречиям, в значительной степени заимствующее из интернет-культуры, пересекающееся с другими экстремистскими движениями, такими как Proud Boys.
Я не могла не думать о Галлеани, его «прекрасной идее» и расплывчатой идеологии его последователей. Одно ключевое отличие: Галлеани боролся против государства, в то время как такие движения, как QAnon и такие группы, как Patriot Prayer и Proud Boys, поддерживали действующего в то время президента и его партию».
Когда автор встретилась с мэром Портленда Тедом Уилером в мэрии, он вспомнил ночь за ночью насилия и временами планировал самое худшее, что означало массовые жертвы. Портлендцы стали называть его «Тед со слезоточивым газом» из-за реакции полиции в городе. Одна часть работы любого мэра состоит в том, чтобы поглощать презрение сообщества. Немногие люди имеют терпение для незаделанных выбоин или сложностей сбора мусора. Презрение к Уиллеру, возможно, было единственным, что разделяли почти все люди, которых я встречал в Портленде, но его работа была сложной даже по меркам большого города. Он столкнулся с нарушением общественного договора.
«Политическое насилие, на мой взгляд, — это крайнее проявление других тенденций, преобладающих в нашем обществе», — сказал автору Уилер. «Здоровая демократия — это та, где вы можете сесть с одной стороны стола и высказать свое мнение, а я могу сесть с другой стороны стола и высказать совсем другое мнение, и тогда у нас будет соревнование идей… У нас есть это устно. Потом мы идем пить пиво или что-то в этом роде».
По словам Уилера, когда экстремисты начали издеваться над жителями Портленда в Интернете, это очень быстро привело к уличному насилию.
«Таким образом, Портленд служит предупреждением для городов, которые сейчас кажутся спокойными: требуется очень небольшая провокация, чтобы разжечь скрытую напряженность между враждующими группировками. Когда порядок рушится, его чрезвычайно трудно восстановить. И может быть опасно пытаться сделать это с помощью силы, особенно когда одна агрессивная фракция частично выступает против государственной власти».
Автор также встретилась с Аароном Меш — главным редактором Willamette Week. «Было такое отношение: мы собираемся театрально покорить ваш город этими экскурсиями выходного дня», — сказал Меш, описывая конфронтации, начавшиеся в 2016 году, как форму косплея (игра в перевоплощение в различные роли – В.О.), когда правые экстремисты носили всё, от шляп с перьями до костюмов лягушки Пепе, а левые экстремисты были одеты в так называемый черный блок: все черное. одежда и лицевые покрытия. «Я хочу подчеркнуть, — сказал он, — что все, кто участвовал в этом, были чертовски большими неудачниками с обеих сторон».
Как будто все самые неприятные персонажи в Интернете вылезли из компьютера. Бои были настолько зрелищными, что поначалу не все воспринимали их всерьёз. Меш сказал, что невозможно переоценить «степень, в которой Портленд стал магнитом для воображения зарождающегося движения Proud Boys», местом, куда правые военизированные деятели отправились «доказывать, что у них есть яички». Он продолжил: «Вы идете в город в шлеме и с большим американским флагом», а затем ждете и смотрите, «кто кинет яйцо в вашу машину или покажет вам средний палец, и вы выбьете из них ад».
Обе стороны вели себя подло. Но только правые пользовались поддержкой президента и господствующей Республиканской партии. «Несмотря на то, что ими управляют полные идиоты, — сказал Меш о Patriot Prayer, — им удалось перехитрить большинство своих противников в этом городе, просто спровоцировав бурную реакцию людей, потрясенных их политикой». Аргумент в пользу насилия среди левых часто, по сути, такой: если вы столкнулись с нацистом, вы должны ударить его. Но «что, если единственное, чего хочет нацист, — это чтобы вы его ударили?» — спросила Меш. «Что, если у всех нацистов есть камеры, и они немедленно скармливают все видео, где вы их бьете, Такеру Карлсону? Что они и сделали».
«Положение в Портленде стало настолько отчаянным, а связанные с ним идеологии настолько запутанными, что насилие начало действовать как собственная погодная система — явление, которое большинство портлендцев могло предвидеть и избежать, но которое оставило после себя огромные разрушения. Большинство людей не хотят драться. Но требуется поразительно мало жестоких личностей, чтобы нанести урон поколению».
СОЕДИНЁННОЕ СОСТОЯНИЕ
«Америка родилась в революцию, и с тех пор насилие было скрытым течением в национальной политике. Люди помнят жестокую оппозицию борьбе за гражданские права и помнят волну терроризма, порожденную антивоенным движением 1960-х годов. Но самым непосредственным предшественником того, что мы переживаем сейчас, является антиправительственное движение «Патриот», которое можно проследить до 1980-х годов и в конечном итоге привело к смертельным столкновениям между федеральными агентами и вооруженными гражданами в Руби-Ридж, штат Айдахо, в 1992 году и в Вако, штат Техас, 1993 год. В Руби-Ридж погибли три человека. В Уэйко погибло 80 человек, из них 25 детей. Эти инциденты всколыхнули нынешнее движение ополченцев и непосредственно вдохновили террористов из Оклахома-Сити, антиправительственных экстремистов, которые убили 168 человек в федеральном здании имени Альфреда П. Мурра в 1995 году. Всплеск активности ополченцев, белый национализм и апокалиптика 1990-х, казалось, иссякла в начале 2000-х. Это когда-то показалось автору ярким пятном, более ранним успехом, который мы могли бы извлечь из сегодняшнего дня. Но когда автор упомянул об этом Кэролин Галлахер, которая в течение двух лет следила за правой военизированной группировкой в Кентукки в 1990-х годах, она сказала: из-за Оклахома-Сити. Этот теракт действительно поставила движение в тупик. Некоторые группы ушли в подполье. Некоторые группы разошлись. Вы также видели, как это происходило с группами сторонников превосходства белой расы».
Поколение спустя политическое насилие в Америке разворачивается без организованного руководства и подпитывается мешаниной правых экстремистских взглядов. По словам Галлахера, в разгар патриотического движения между экстремистскими группами и выборными должностными лицами «была эта стена огня», которая защищала демократические нормы. Сегодня «огненная стена между этими парнями и официальной политикой растаяла». Галлахер не ожидает вспышки гражданских беспорядков в Америке в «классическом смысле» — когда Синие и Красные армии или ополченцы будут сражаться за территорию. «Наши экстремистские группы далеко не так организованы, как в других странах».
Из-за хаотичности американцы склонны недооценивать политическое насилие, как сначала поступали итальянцы в годы терроризма. Некоторые считают его просто спорадическим и переключают внимание на другие вещи. Некоторые фактически говорят: «Разбуди меня, когда начнется гражданская война». Некоторые воодушевляются моментами предполагаемой передышки, такими как плохие результаты отрицателей выборов и других экстремистов на промежуточных выборах 2022 года. Но подумайте обо всем продолжающемся насилии, которое на первый взгляд не считается политическим как таковым, но на самом деле является политическим: насилие, включая массовые расстрелы, направленное против ЛГБТ-сообществ, евреев и иммигрантов.
В ноябре 2022 года Министерство внутренней безопасности выпустило бюллетень — предупреждение о том, что «Соединённые Штаты остаются в среде повышенной угрозы из-за отдельных лиц и небольших групп, придерживающихся ряда «насильственных экстремистских идеологий». Министерство предупредило о возможных нападениях на длинный список мест и людей: «публичные собрания, религиозные учреждения, сообщество ЛГБТКИ+, школы, расовые и религиозные меньшинства, государственные учреждения и персонал, важнейшую инфраструктуру США, СМИ и предполагаемых идеологических противников.
Масштабы предупреждения не должны вызывать удивления — не после массовых убийств в Питтсбурге, Эль-Пасо, Буффало и других местах. За один месяц до 2023 года темпы массовых расстрелов в Америке — либо политических, либо, что неизбежно, политизированных — были на рекордно высоком уровне. «Сейчас нет места, где бы не было иммунитета», — заметила Мэри МакКорд, бывший помощник прокурора США. «Это действительно везде». Она добавила: «Когда-нибудь, да поможет нам Бог, мы выберемся из этого. Но мне трудно представить, как».
Социолог Норберт Элиас, уехавший из Германии во Францию, а затем в Великобританию, когда к власти пришел нацистский режим, классно описал то, что он назвал цивилизационным процессом, как «длинную последовательность рывков и встречных рывков», предупреждая, что вы не можете исправить жестокое общество просто так — путем устранения факторов, которые привели к его ухудшению в первую очередь. Насилие и силы, лежащие в его основе, могут вывести нас из уже известного нам отступления от демократии в состояние, известное как децивилизация. В периоды децивилизации простые люди не могут найти общий язык друг с другом и теряют веру в институты и избранных лидеров. Совместное знание разрушается, а связи в обществе ослабевают. Некоторые люди неизбежно решают действовать с применением насилия. По мере роста насилия растет и недоверие к институтам и лидерам, и оно ходит всё дальше и дальше. Этот процесс не является неизбежным — его можно сдержать, но если период кровопролития продолжается достаточно долго, быстрого пути к нормальной жизни нет. И признаки децивилизации видны уже сейчас.
«Путь от кровопролития измеряется не годами, а поколениями», — пишет Рэйчел Кляйнфельд в «Диком порядке», своем исследовании 2018 года о крайнем насилии и о том, как оно разъедает общество. «Как только демократия скатывается к крайнему насилию, она всегда более уязвима для отступления». Однажды установленные культурные модели долговечны: относительно высокий уровень насилия на юге Америки, отчасти являющийся наследием расизма и рабовладения, сохраняется и по сей день.
«Три реальности отличают нынешнюю эру политического насилия в Америке от того, что было раньше, и значительно усложняют борьбу с ней.
Первая — очевидный — это всеобщий доступ к вооружению, в том числе армейскому.
Вторая — сегодняшняя информационная среда одновременно более сложная и более фрагментированная, чем когда-либо прежде. В 2006 году аналитик Брюс Хоффман утверждал, что современный терроризм стал опасно аморфным. Он имел в виду такие группы, как «Аль-Каида»*, но теперь мы наблюдаем то, что он описал среди американских экстремистов. По мнению Хоффмана и других, определяющей характеристикой терроризма после 11 сентября является его децентрализованность. Вам не нужно быть частью организации, чтобы стать террористом. Ненавистные идеи и теории заговора не только легко найти в Интернете. Они активно усиливаются социальными платформами, алгоритмы которых отдают приоритет гневу и ненависти, которые стимулируют участие и прибыль. Барьеры для радикализации в настоящее время практически отсутствуют. Луиджи Галлеани понравился бы Twitter, YouTube и Telegram. Ему пришлось довольствоваться выпуском еженедельной газеты. Благодаря социальным сетям теории заговора мгновенно и глобально распространяются.
Третья новая реальность лежит в основе американского самоуправления: люди отказываются принять результаты выборов, а национальные лидеры разжигают скептицизм и используют его в своих целях. В периоды децивилизации насилие часто становится частью стратегии управления. Это может произойти, когда политики присоединяются к агрессивным группам, чтобы укрепить власть — характеристика того, что Кляйнфельд в своей книге 2018 года называет «соучастием». Это хорошо известная тактика среди авторитарных лидеров во всем мире, которые владеют властью, мобилизуя насилие со стороны государства и линчевателей в тандеме.
Соучастие коварно. Оно не требует революции. Это видно по тому, как влиятельные политики и телеведущие продолжают приветствовать правых экстремистов как «патриотов» и «политзаключенных», вместо того, чтобы осуждать их как дружинников и подстрекателей к мятежу.
Американцы иногда задаются вопросом, что могло бы произойти, если бы Гражданская война пошла по другому пути, какой была бы нация сейчас и существовала бы она вообще, если бы Юг победил. Но этот мысленный эксперимент упускает из виду тот факт, что мы знаем , как выглядит победа воинствующих экстремистов в Соединённых Штатах. В 1870-х годах сторонники превосходства белой расы возглавили кампанию насилия, которую они ошибочно назвали Искуплением. Они убили тысячи чернокожих в ходе террористических актов линчевания. Они изгнали ещё тысячи чернокожих владельцев бизнеса, журналистов и выборных должностных лиц из их домов и родных городов, лишив их средств к существованию. Иногда насилие прекращается не потому, что оно преодолено, а потому, что оно достигло своей цели.
Несмотря на предостережения Норберта Элиаса, серьёзное отношение к глубинным патологиям общества является частью ответа на политическое насилие в долгосрочной перспективе. Но также и то, чего у нас не было и, возможно, мы едва можем себе представить: лидеры всех частей политического созвездия, и всех уровней власти, и всех слоев общества, которые называют проблему политического насилия тем, что так оно и есть, объясните, как оно нас захлестнет, и укажите пальцем на тех, кто прямо или косвенно его разжигает. Лидеры, которые понимают, что ничто другое не будет иметь значения, если мы не сможем остановить это одно. Федеральное правительство правильно, занимая жесткую позицию в отношении политического насилия, как это было в случае судебного преследования потенциальных похитителей губернатора Уитмера и повстанцев 6 января (почти 1000 из которых были обвинены).
Прекращение политического насилия означает противостояние тем, кто использует язык демократии для ослабления демократических систем».
Комментарий В.О.:
Адриенна Лафранс сделала весьма интересные обобщения и в историческом плане , и в сегодняшней действительности. Но, назвать их стопроцентно объективными вряд ли можно. Невооруженным взглядом виден уклон в обличении правого экстремизма групп, поддерживающих Трампа и республиканцев.
Но, все кто хоть эпизодически следил за ситуацией в Америке после смерти рецидивиста Флойда при задержании его полицией, прекрасно помнят, что движущей силой массовых беспорядков и погромов, прокатившихся по всей Америке, были не правые радикалы, а, как раз, наоборот, левые – Антифа и BLM, которых активно поддерживали мэры демократических штатов и лидеры Демократической партии во главе со штабом Обамы.
Штурм Капитолия, по прошествии времени и проведенным расследованиям в США, всё отчётливее предстает как ПРОВОКАЦИЯ, ОРГАНИЗОВАННАЯ ФБР И ШТАБОМ ДЕМОКРАТОВ ДЛЯ КОМПРОМЕТАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОТИВНИКОВ И СОКРЫТИЯ МАССОВЫХ ФАЛЬСИФИКАЦИЙ ВЫБОРОВ, В РЕЗУЛЬТАТЕ КОТОРЫХ БЫЛ «ИЗБРАН» БАЙДЕН.
Активисты Антифа и BLM уже в период правления Байдена постоянно попадают в сводки американской полиции в связи с уголовными и политизированными экстремистскими преступлениями. Но, Байден проводит такую реформу полиции, которая позволяет этим, по сути, террористическим организациям постоянно «выходить сухими из воды».
Два явных лидера Республиканской партии – Трамп и ДеСантис будут под «прицелом» экстремистской армии демократов весь период до выборов президента США 2024 года. А это означает, что волна политического насильственного экстремизма в Соединённых Штатах будет неуклонно возрастать.
*террористическая организация, запрещённая в РФ
