Федор Лукьянов

| Российская Газета

Встречные высказывания прозвучали из Вашингтона. Барак Обама готов еще раз попробовать изменить отношения с Ираном, на что он нацеливался еще четыре с половиной года назад. Тогда результат оказался обратным, сейчас появился шанс, хотя мало у кого есть иллюзии. Иран не меняет политическую линию, а использует новую ситуацию для маневрирования. Развитие сирийского сюжета благоприятствует — без Ирана добиться там стабильности невозможно. Пространство для гибкости у Обамы ограничено. Иран вызывает в Америке очень глубокое недоверие: последние 30 с лишним лет не вычеркнешь. Есть фактор Израиля, для США не столько внешне-, сколько внутриполитический. Внутренние дела сейчас доминируют в повестке дня администрации, так что наживать себе влиятельных недоброжелателей из числа симпатизирующих Израилю Белый дом не захочет.

И все же вероятность сближения выше, чем прежде. Прежде всего из-за того, что происходит на Ближнем Востоке в целом. В конце 1970-х годов именно иранские события привели к резкому изменению геометрии американских интересов в регионе. Свержение шаха Мохаммеда Резы Пехлеви и воцарение исламских революционеров-шиитов превратило Иран из опорного союзника США в злейшего врага. С тех пор Вашингтону пришлось сделать ставку на геополитических и религиозных противников Тегерана — суннитские монархии Персидского залива, а в определенный период даже на Ирак Саддама Хусейна. Контакты и влияние в шиитском мире американцы практически утратили, что их долго не беспокоило. Тревожный звонок 11 сентября 2001 года, когда выяснилось, что 15 из 19 террористов — выходцы из Саудовской Аравии, смутил, а «арабская весна» перепутала все карты.

Суннитский мир Ближнего Востока двигается в понятном направлении — к исламизации и радикализации. Насколько скоро и надолго исламисты возьмут регион под контроль — вопрос открытый. Опыт Египта показывает, что путь революций может быть зигзагообразным. Но вне зависимости от конкретных поворотов фабулы очевидно, что неизменности и предсказуемости в этой части мира ждать в предстоящие годы или даже десятилетия не приходится. А отношение к Западу меняется не в позитивную сторону. Одним из определяющих факторов становится соперничество разных ветвей ислама, причем шииты не намерены оставаться исключительно в обороне. Отсутствие контактов с ними заметно сужает пространство для маневра США.

Известный комментатор Джордж Фридман, который работает в жанре геополитической беллетристики, но часто подмечает верные тенденции, несколько лет назад написал в своей книге-прогнозе о мире XXI века, что у Соединенных Штатов нет альтернативы пересмотру отношений с Ираном. Только заключив сделку с Тегераном, полагает он, Вашингтон выстроит устойчивую опору на Ближнем Востоке. А поскольку иранцы — нация гордая и амбициозная, договоренность с ними должна быть серьезной и по возможности равноправной, принудить Иран к капитуляции не получится. В качестве аналога Фридман приводил дипломатический разворот, совершенный в начале 1970-х Генри Киссинджером и Ричардом Никсоном на китайском направлении. Установление отношений с Пекином стало важным обстоятельством, которое в дальнейшем способствовало победе Америки в «холодной войне».

Любая аналогия, конечно, хромает. Джон Керри при всем уважении не Киссинджер, Барак Обама не Никсон, который слыл настолько правым и реакционным, что мог позволить себе сделку с «дьяволом», не опасаясь обвинений в слабости и беспринципности. Да и иранское руководство имеет много качественных отличий от китайской эпохи Мао. Но зато в современной политике возможно буквально все — невероятное раз за разом становится очевидным.

Отношения России с Ираном никогда не были безоблачными, присутствует обоюдная настороженность, хотя она давно не выливалась в прямые конфликты. И все же Москва оставалась на стороне Тегерана в самые трудные времена, используя свои возможности для недопущения крайних сценариев. Гипотетическое размораживание между США и Ираном лишает Россию особого статуса — иранский рынок, ныне блокированный западным эмбарго, откроется для конкуренции. Однако пользоваться изоляцией Ирана в коммерческих интересах все равно долго не получится — мешают международные санкции, да и идти на открытый конфликт с Америкой и Европой ради торговли с Тегераном Россия не готова.

При любом сценарии Иран остается одним из ведущих самостоятельных игроков на Ближнем Востоке и в прилежащих регионах. Поэтому Москве выгоден выход Ирана из «заточения», но при обязательном условии, что она будет наращивать с ним всесторонние связи, опираясь на опыт сотрудничества в куда менее благоприятных условиях.